Есть такая работа – белых медведей защищать!

Коля, если тебя съест медведь, я тебя найду и пришибу сама!

(Моя жена, 2013 год)

Когда вы смотрите на карту Земли Франца-Иосифа, то видите только очень упрощённое и схематичное изображение контуров островов. Архипелаг кажется полностью безжизненным и диким. Но здесь есть люди: военные и пограничники, моряки и летчики, ученые и метеорологи, путешественники и фотографы. И, конечно, здесь есть сотрудники национального парка «Русская Арктика». Всех этих людей можно назвать полярниками. И хотя такой профессии не существует официально, термин прочно укоренился и в языке, и в массовой культуре.

Для меня теперь эта карта — живая. Я могу прикоснуться к экрану и каждое белое пятно напомнит мне о месяцах, проведенных в этом ледяном мире.

Арктика ворвалась в мою жизнь внезапно. Одной фразой «Хорошо, берём!». Так я попал в первую экспедицию на Землю Франца-Иосифа, где работаю уже шестой сезон.

Как оказалось, все арктическое братство достаточно компактно и здесь почти все друг друга знают — встречались в экспедициях, на конференциях, в интернете. У большинства полярников — хроническая и безответная любовь к Арктике, как к одному из последних почти нетронутых мест на Земле.

Я хочу рассказать вам о тех людях, которые живут и работают на Земле Франца-Иосифа, и немного погрузить в атмосферу повседневного быта полярников. И о паре островов, которые являются историческими пунктами освоения Арктики. Эти места вызывают страшнейшую ностальгию и ломку, когда ты отсюда уезжаешь на большую землю. Потом еще пару месяцев просыпаешься и, пока не открыл глаза, надеешься услышать шум океана или фырканье моржей за стеной.

Впервые я испытал все эти чувства на метеостанции острова Хейса во время командировки по очистке архипелага ЗФИ от мусора. Помню, когда нас с вещами высадили на берег, мне задали всего два вопроса: какие новые фильмы я привёз, а второе — есть ли свежие газеты и какие новости в мире. На станции тогда не было ни интернета, ни радио, ни телевизора. И это было прекрасно. Мы собирались в «кают-компании» за общим столом и обедали за приятной беседой. Во многом здесь сохранилась атмосфера 70−80-х годов прошлого столетия. На стенах — старые плакаты, в библиотеке — советская классика и даже полное собрание сочинений Ленина. Для связи с домом — один звонок в неделю. Жизнь на станции подчинена строгому расписанию подачи данных, на всех компьютерах время стоит по Гринвичу.

Вы будете смеяться, но на метеостанции нельзя спрашивать «Какая завтра будет погода?». Начальник станции сразу сделает строгое лицо и объяснит, что здесь работают метеорологи, а синоптики сидят в теплых офисах и только обрабатывают поступающие данные со всех станций.

Здесь же важно, чтобы у каждого человека было свое личное пространство — своя комната. Когда люди больше года живут в замкнутом пространстве, необходимо свести к минимуму возможность появления конфликтов.

Еда завозится на год вперёд, и повару нужно постараться сделать вкусный обед из тех же консервов, что были в прошлом месяце и полгода назад.

Компанию метеорологам составляют несколько собак непонятной арктической породы. Их привозят щенками с других станций, потому что городские собаки не выдерживают местного климата и быстро гибнут при встречах с медведями. Из-за одной собаки со мной приключился курьёз. Мы отъехали от станции, чтобы сделать обзорные снимки. Я улегся на землю с фотоаппаратом, краем глаза вижу напарника, который следит за безопасностью. Переключаю настройки, поднимаю камеру к лицу… и чувствую, что меня за ногу кто-то прикусывает. Пульс поднялся до 200 ударов в секунду, адреналин бахнул по голове, и жизнь пронеслась одним мигом перед глазами. Думаю, почему медведя не заметил мой охранник?! Медленно поворачиваюсь, ожидая мощного удара, но вижу собаку Машку, которая решила догнать нас и поиграть со мной.

Во времена СССР на острове Хейса жили одновременно более 200 человек, некоторые приезжали семьями, с детьми, был даже свой детский сад. Тогда полярники устраивали лыжные походы вокруг острова, выезжали на вездеходах на пикник к местным скалам. В заброшенных зданиях вокруг озера многие комнаты выглядят так, как будто из них люди просто уехали на выходные, но должны вот-вот вернуться. На столе — незаконченная партия на шахматной доске.

Сейчас здесь обжит только один модульный домик, работают пять человек. Вахта длится целый год. Потом приходит судно снабжения и меняет коллектив. Вместе со сменщиками приезжают и новые газеты. Не нужно напоминать, о чем там писали осенью 2014 года. Почитав несколько разворотов, мы подумали — а стоит ли возвращаться на большую землю? Здесь так спокойно…

Техника безопасности в Арктике, как устав в армии, — документ первостепенной значимости. Здесь всё опасно. Каждый скользкий камень, каждая трещина на льду. Не ходи один. Бери оружие. Постоянно осматривайся. Подходишь к заброшенному строению — брось камень в стену или крикни погромче. Собаки на станции, конечно, есть, но статистика неумолима: в 2011 году на ЗФИ белый медведь загрыз аэролога, в 2016 году — строителя. Были и другие трагические случаи. В 2004 году начальнику станции повезло: на него набросился медведь, но его смог отогнать пилот вертолета. Хочешь вернуться домой — будь осторожен.

В это время по проливу мимо острова Хейса проходят круизные суда, на которых работают другие полярники — инспекторы национального парка «Русская Арктика». Они отвечают уже не только за себя или за напарника, а за группу туристов, которые заплатили за эту путёвку очень приличную сумму. Внешний вид инспектора парка: униформа, спасжилет, рация, ружье, бинокль. И обязательно — улыбка и разговорный английский, чтобы поддержать беседу.

Во время посещения островов инспекторы высаживаются первыми, проверяют место на наличие медведей и делают безопасный периметр, в котором туристы могут перемещаться по указанному маршруту. Всем очень нравятся прогулки по островам, когда мы проходим несколько километров вдоль берега.

Приходится следить и за тем, чтобы лодки не приближались слишком близко к животным. Моржи, например, очень ценят личное пространство и могут атаковать «зодиаки», легко пробить их бивнями. Так редко, но всё же случается в арктическом туризме.

До создания нацпарка были случаи, когда круизные суда вплотную подходили к птичьим базарам и давали гудок, чтобы птицы эффектно взлетали с гнезд. Это была полная дикость, ведь птицы в панике сбрасывали из гнёзд птенцов. Сейчас дистанция каждый раз отслеживается инспекторами парка.

Туристы часто спрашивают: а можно ли будет пообниматься с медвежонком? Такое мнение сформировалось у многих после просмотра мультфильма про Умку.

Другие интересуются, приходилось ли стрелять в медведей, что мы будем делать, если животное вдруг выскочит на группу из-за камня? На эту тему есть много шуток, но вопрос очень серьезный. Наша задача — не допустить подобных инцидентов. Поэтому и отвечаем, что мы в равной степени охраняем туристов от медведей, но и с такой же ответственностью защищаем и медведей от людей.

Пожалуй, чаще остальных приходится сталкиваться с медведями сотрудникам национального парка, которые работают в визит-центре на острове Гукера. Полевой базой «Русской Арктики» стала бывшая полярная станция Бухта Тихая. За летний сезон здесь происходят до двадцати встреч с хищниками — самцами-одиночками или медведицами с малышами. Но бывает и так, что за лето на станцию заходит всего пара зверей.

Но жизнь в Тихой запоминается не только этим. Здесь сохранились здания, которые помнят первых советских полярников. Бухта Тихая с 1929 по 1959 годы являлась главным административным центром, морскими и воздушными воротами архипелага ЗФИ. Сейчас представляет собой прекрасно сохранившийся полярный поселок раннего периода освоения Российской Арктики. Здания являются историческими памятниками, поэтому в них нельзя вносить изменения, реставрировать — по строгим правилам.

Поэтому и живём мы здесь по тем же правилам, что и 90 лет назад. Вода стекает с плато, а мы ведрами носим её домой или в баню. Бывает, что пару раз в году наше небольшое озеро пересыхает и мы дружно просим у неба дождя или снега.

На судне или на современной станции можно быстренько принять душ и просто помыться. Баня в Арктике — это целый ритуал очищения и релаксации. Здесь, в Тихой, тебя за дверями бани ждет Ледовитый океан и небольшие айсберги у берега. Ты обвязываешься веревкой и можешь окунуться в воду с температурой 3−4 градуса.

На должность повара назначают человека, который может приготовить пятьдесят разных блюд из вермишели. Шучу, конечно. Продукты завозятся в начале сезона, и вечная мерзлота позволяет их сохранять до конца лета не хуже современного холодильника. Серьезно нужно относиться к отходам кухни. Их сжигают в отдельно стоящей бочке. Оставлять нельзя ни одной косточки или обёртки — на запах обязательно придут медведи.

Одновременно на станции могут находиться от 5 до 20 человек. Распорядок дня — достаточно строгий. Сначала нужно понять, что утро настало. Полярный день — время, когда солнце светит 24 часа в сутки, поэтому на всех окнах очень плотные шторы. И в какое время ты бы их не распахнул — сразу станет очень светло. Плотный завтрак — и на работу. Нужно чистить территорию, строить экотропы для туристов, реставрировать здания. В бухте Тихой невозможно использовать тяжелую технику, поэтому все делается вручную: переносятся грузы, топливо, перетаскиваются мешки с мусором и т.д. На любые работы сотрудники выходят с оружием — и оно всегда должно быть под рукой.

Когда на базе есть учёные, их необходимо сопровождать и охранять в поездках на лежбища моржей или на птичьи базары. Видели ли вы, как орнитологи ловят птиц? Для этого используется очень длинная удочка с веревочной петлёй на конце. Петля медленно подводится к птице и обхватывает ее. Конечно, ни одна чайка так просто не хочет сотрудничать, поэтому все руки ученых обычно исклёваны в кровь. Для взятия проб у моржей есть специальный… арбалет. У него на конце стрелы специальное устройство, «откусывающее» кусочек кожи животного.

Для приезжающих работать в Арктику написано много инструкций. В том числе и про одежду, и про дополнительные аксессуары. Но кто-то плохо читает или ленится найти все необходимое. Как это ни странно, одна из самых нужных вещей здесь — солнцезащитные очки. Если ты идёшь по леднику, неважно — в солнце или в туманную погоду, можно легко получить снежную слепоту — временное ухудшение зрения с сильным жжением глаз и обильным слезотечением. Фактически — это ожог глаза, вызванный отражением ультрафиолета от снежных кристаллов.

Постоянными спутниками сотрудников нацпарка является семейство песцов, устроивших себе логово под одним из домов в Тихой. Они считают себя на станции полноправными хозяевами, пытаются перегрызть провода от генератора, утащить тапки с крыльца или пометить неосторожно оставленный рюкзак. Почему-то у меня они постоянно стараются погрызть штатив, когда я делаю таймлапсы. Приходится усиливать штатив камнями, чтобы его случайно не уронили. Опытным путем мы выяснили, что моржи любят музыку. Можно включить на телефоне классику или рок — и через какое-то время рядом обязательно покажутся моржовые усы и клыки.

Бухта Тихая — обязательный пункт посещения круизными судами, которые приходят со Шпицбергена или с востока по Севморпути, а также ледоколами, следующими на Северный полюс. Туристы с интересом катаются вдоль стенки ледника Седова, вокруг птичьего базара на уникальной скале Рубини и высаживаются для экскурсии на станции. Их ждёт посещение самого северного отделения Почты России. Один из сотрудников переодевается в униформу почтальона советского периода, с ним обожают фотографироваться все гости. Есть у нас ещё костюм белого медведя, но когда в него кто-то переодевается, по рации обязательно звучит предупреждение: «Сейчас выйдет НАШ медведь, не пугаемся». Для полной атмосферы гостей встречает медный самовар с чаем на травах.

Так проходит лето на том самом белом пятне на карте, которую я показал вам в начале статьи. Надеюсь, теперь и для вас Земля Франца-Иосифа стала менее безжизненной.

Работа в Арктике должна строиться с пониманием того, что эта территория к людям неблагосклонна. Здесь есть строгие правила, которые необходимо соблюдать, чтобы вернуться домой живым. Но мы должны беречь животный мир, не причиняя птицам и зверям излишнего беспокойства, ценить хрупкую арктическую экосистему, чтобы ею могли потом наслаждаться и следующие поколения полярников.