«Русская карта» Нигерии: атомное хеджирование нефтяных доходов

Европейский центр поддержки выборов (ЕЦПВ) официально подтвердил, что он «активно сотрудничает» с нигерийской Независимой национальной избирательной комиссией — разумеется, в деле организации «свободных и справедливых выборов в 2019 году».

ЕЦПВ — организация, которая на практике реализует политические интересы Брюсселя в области прихода к власти «правильных» политиков в тех странах, которые по слабости или по глупости не сумели обезопасить себя от его удушающей заботы. Примером, знакомым российской аудитории, может выступать Украина, где ЕЦПВ активно лоббирует (и финансирует) проведение так называемой комплексной реформы избирательного законодательства к выборам 2019 года, реальная цель которой — даже в теории не допустить возникновения какой-либо «Альтернативы для Украины» — реальной политической силы, чей подъём не был бы контролируем действующей про-брюссельской политической элитой.

Координатором проекта «ЕЦПВ-Нигерия» стал Рудольф Элблинг, специалист с двадцатилетним опытом обработки избирательных комиссий — например, в Ливии, Молдове, Ираке, Руанде, Мавритании, Восточном Тиморе и других прогрессивных странах, столь же успешно шагающих по пути правильной электоральной демократии, — с точки зрения Брюсселя.

Выборы в Нигерии — событие, далеко выходящее по своему значению за национальные границы.

Вот уже четыре года нигерийская экономика крупнейшая в Африке по размеру ВВП, обгоняя по этому показателю экономику Южно-Африканской Республики, промышленного и индустриального драйвера континента.

Полтриллиона долларов — с таким внутренним валовым продуктом нигерийская экономика входит в топ-25 мировых экономик, опережая Польшу, Австрию и даже Швецию. Крупнейший в Африке и восьмой в мире экспортер нефти, представитель которого, Мохаммед Баркиндо, возглавляет ОПЕК. Нигерия занимает 1-е место по запасам газа в Африке и 9-е место по запасам газа в мире, и уже сегодня Нигерия является четвертым по величине в мире экспортером сжиженного природного газа — самого перспективного тренда глобальных углеводородов.

Ценность нигерийского приза для глобальных игроков очевидна даже из этого короткого перечисления.

Почти все 68 политических партий Нигерии провели свои праймериз и выбирают кандидатов, чтобы выступить на всеобщих выборах в феврале 2019 года. К настоящему моменту известен 31 кандидат — при этом наиболее вероятно, это число несколько сократится до выборов, — несколько небольших партий ведут переговоры о создании коалиций.

Однако данные опросов говорят о том, что с высокой вероятностью пройдет традиционное дерби между Всеобщим прогрессивным конгрессом и Народно-демократической партией. Это единственные партии, которые выигрывали президентство с момента окончания военного правления в 1999 году. Сегодня два ведущих соперника — действующий президент Мухаммаду Бухари и Атику Абубакар, который был вице-президентом при президенте Олусегуне Обасанджо с 1999 по 2007 год.

Помимо двух главных претендентов, другие популярные имена в списке — бывшие губернаторы Дональд Дюк и Олусегун Мимико, наряду с Оби Эзеквезили, бывшей вице-президентом Всемирного банка по африканскому региону, министром образования и соучредителем местного Transparency International.

Эти три фигуры — особенно госпожа Эзеквезили — сегодня будут точно играть собственную партию, и от их шагов на финише выборов во многом будет зависеть итоговый результат — нигерийская электоральная политика показывает, что избиратель в Нигерии прислушивается к рекомендациям своего избранника, когда тот не может продолжать претендовать на пост и советует проголосовать за кого-то другого.

В том контексте, о котором здесь говорится, важным является то обстоятельство, что, в отличие от Мухаммада Бухари и Атику Абубакара, политики второго ряда — такие, как Дюк, Мимико или Эзеквезили — намного «маневреннее» в своих внешних политических предпочтениях, и повлиять на них игрокам стиля Рудольфа Элблинга куда проще и, прошу прощения за прозу, дешевле, чем на лидеров.

Ключевые политические темы кампании уже обозначились и они аналогичны тем, которые были дискутируемы на президентских выборах 2015 года. К ним в первую очередь относится политическое насилие, — в частности прекращение террористической активности повстанческого движения «Боко Харам», к которому добавился недавний кровопролитный конфликт между пастухами и фермерами в нигерийской саванне, в штате Бенуэ, который уже унес тысячи жизней нигерийцев.

Конфликт между пастухами-кочевниками и скотоводами-фермерами уже затронул, помимо Нигерии, Гану, Мали, Нигер, Мавританию, Кот-д'Ивуар и Сенегал, и потому заслуживает отдельного подробного разговора. Здесь же достаточно упомянуть, что, если в период между 2007 г. и 2011 г. в Нигерии между пастухами-кочевниками и скотоводами-фермерами было 67 столкновений, то в период с 2012 по 2018 гг. произошло 716 столкновений, причем большая часть из них приходится на конец периода.

Оппозиция будет делать упор на состояние здоровья действующего президента — учитывая, что Мухаммад Бухари, провел около 15% своего первого срока пребывания на посту главы государства за границей, получая медицинскую помощь.

«Русская карта» в Нигерии представлена крайне высокой — и, нужно признать, довольно быстро набирающей обороты — активностью Росатома.

Об этом стоит сказать особо — прежде всего о том, по каким причинам страна, представляющая собой мировой сундук с углеводородами, обладающая уже налаженными нефтехимическими производствами и предприятиями сжиженного природного газа, сделала выбор в пользу атомной энергетики.

Лучше всего об этом сказал Виктор Поликарпов, вице-президент Росатома по странам Африки к югу от Сахары, выступая три дня назад на конференции Future Energy Nigeria в Лагосе: «Если стоимость урана по каким-то причинам удваивается, стоимость электроэнергии, производимой ядерным путем, практически не будет возрастать. Вы можете сказать то же о мазуте или угле…»

Безусловно, нефть и газ дают более 85% от общего объема ВВП для нигерийской экономики — и именно поэтому правительство Мухаммада Бухари инвестирует нефтяные доллары и евро в инструменты энергетической безопасности, не связанные с колебаниями цены на мировых рынках углеводородов — а не во вскрытие новых нефтяных пластов в условиях, когда рынок захлебывается от избыточной добычи. Здесь никто не рапортует о «рекордном уровне добычи» или о том, что страна поднялась еще на одну или две строчки в рейтинге мировых нефтяных качалок — но вкладываются в то, что станет экономическим фундаментом промышленности при любых ценах на нефть. В частности — в атомную энергетику.

На пресс-конференции в пятницу в Лагосе заместитель генерального директора Центрального и Южно-Африканского отделения российской атомной энергетической корпорации г-н Райан Коллиер сообщил о ключевом шаге в этом направлении. Нигерийское правительство в октябре сформировало рабочие группы для практической реализации проектов производства около 4000 мегаватт электроэнергии путем ядерной энергетики.

Нигерийский атомный проект России стартовал довольно поздно — в сравнении с другими странами присутствия. В 2017 году Росатом подписал два соглашения с Нигерией. Первое касалось строительства центра ядерной науки и техники (традиционная для Росатома практика прихода в новую для себя территорию), а второе — строительства атомных электростанций. По сути, это были соглашения по проектам развития, которые лишь устанавливают рамки для последующих переговоров. И вот теперь, всего через год, созданные межведомственные рабочие группы приступают к практической предпроектной подготовке строительства.

Это решение властей Нигерии стало итогом заключенного Меморандума о взаимопонимании, подписанного между Комиссией по атомной энергии Нигерии и Росатомом о строительстве четырех атомных электростанций общей стоимостью 20 миллиардов долларов США.

Разумеется, «атомная» активность России в Нигерии никак не вписывается ни в планы ЕС, ни в планы США, ни в планы Китая.

Для чиновников Брюсселя сидящий на нефтяной игле Лагос, зависимый все больше от европейского потребления в условиях сжатия североамериканского рынка — наиболее удобная модель будущего для Нигерии. Энергетическая отвязка от нефти и газа и создаваемая ею возможность маневрировать поставками углеводородов, — все, что предлагает Россия и Росатом — никому в Европе не выгодна.

Для энергополитиков в США, — страны, стремительно возвращающей себе статус экспортера углеводородов и прежде всего сжиженного природного газа — удобна только та Нигерия, которая хватается за любую возможность продать на кружку нефти больше. Тогда экспортеры США, обладая несопоставимыми с нигерийскими финансовыми и военно-политическими ресурсами, просто играя ценой на нефть сумеют вогнать нигерийскую нефтедобычу в выгодную Америке колею.

Пекин играет в своей традиционной схеме — удушение самостоятельности через сверхпривлекательные инвестиции — а свободных денег в Пекине сегодня много. Месяц всего назад президент Нигерии Мухаммад Бухари на Форуме по сотрудничеству между Китаем и Африкой в Пекине получил уверение в дополнительных $6 млрд в виде «займов в сфере инфраструктуры» от китайских государственных банков. Очень знакомо… К слову, на том Форуме председатель Си пообещал Африке семьдесят миллиардов — для развития инфраструктуры. А вы подумали для чего?

И всё шло бы по привычной для Пекина, Брюсселя и Вашингтона схеме — национальное правительство сидело бы тихонечко у телефонного аппарата, ожидая управляющего звонка из какого-то «Пале Хансен Кемпински Вена», в котором эмиссары больших игроков торговались о будущем их страны…

Вот только Нигерия с её полутриллионым ВВП — это несколько, мягко скажем, необычный случай.

Что создает очень интересное окно возможностей.