В Евразии может появиться свой парламент

Проходившее в начале этой недели в турецкой Анталье третье по счету Совещание спикеров парламентов стран Евразии, в котором приняли участие делегации из более чем 40 государств, завершилось традиционно: принятием итогового заявления. Как правило, в таких документах фиксируются общие проблемы и общими же словами.

Так, спикеры выступили за политическое урегулирование сирийского конфликта, мирное разрешение северокорейской ядерной проблемы, подчеркнули роль высших законодательных органов власти в решении вопросов, связанных с охраной окружающей среды, отметили важность развития интеграционных структур на евразийском пространстве, обязались наращивать совместные усилия по оказанию законодательной поддержки и многое другое. В этом смысле принятая в Анталье итоговая декларация не содержит ничего принципиально нового, если ее сравнивать с аналогичным текстом, одобренным состоявшимся вторым Совещанием в прошлом году в Сеуле. В этом смысле антальское заявление представляет интерес разве что с точки зрения внесения в общий список дополнительных проблем, вызывающих у парламентариев Евразии определенную обеспокоенность.

Интрига была в другом. Ее суть заключалась в определении перспектив развития межпарламентской дипломатии, отхода от очередной «говорильни» к конкретным действиям, возможности использования фактически нового международного формата в качестве эффективной площадки для координации и взаимодействия законодателей континента по ключевым мировым проблемам. В этой связи возникает несколько важных вопросов. Если законодатели стран Евразии вычленяют парламентский вектор интеграционного сближения, то какие практические шаги следует предпринимать дальше на этом направлении? Определена ли конкретная модель становления некоего парламента Евразии, что напрямую связано не только с интеграционными процессами в сфере экономики, но и политики? Оправдан ли оптимизм председателя комитета Государственной думы России по международным делам Леонида Слуцкого, предрекающего смену площадки межпарламентского сотрудничества, которую сейчас исполняет, по его словам, «Парламентская ассамблея Совета Европы», однако «ее в скором будущем может заменить Евразийская ассамблея»?

Все это требует изучения предпосылок экономической и политической интеграции в Евразии с точки зрения развития именно парламентского вектора международного сближения. Пока что эксперты только обозначают наличие похожих структур на постсоветском пространстве: межпарламентские ассамблеи Содружества Независимых Государств и Евразийского экономического сообщества, Межпарламентская Ассамблея Организации Договора о коллективной безопасности, Парламентского собрания Союза Белоруссии и России, Парламентская ассамблея ГУАМ (Ассамблея Организации за демократию и экономическое развитие). Аналитики проходят к выводам, что наиболее развернутыми функциями обладает Межпарламентская ассамблея ЕАЭС, где проходят согласования бюджета, разработка основ законодательства, проведение межпарламентских слушаний, формирование судейского корпуса. Кроме того, эта структура наиболее близка к формируемым наднациональным институтам в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана.

Но до такого в рамках Евразии еще далеко, что стало очевидным после заявления председателя Госдумы Вячеслава Володина на заключительной пресс-конференции в Анталье. «Мог ли такой разговор состояться на другой парламентской площадке, которая предполагала такое количество участников и такие темы, если говорить о Парламентской ассамблее Европы? Вряд ли, — считает Володин. — Потому что при такой открытости и при таком подходе, когда каждая сторона могла где-то обострить те темы, которые она выбрала для себя приоритетными в разговоре, это, скорее всего, закончилось бы лишением права голоса, и в результате если не треть, то пятая часть участников больше не смогли бы принять участие в этом разговоре. Сегодня звучали самые разные точки зрения, поднимались проблемы, которые замалчивались длительное время, был спор, диалог, и мы это видели». При этом Володин поддержал высказанную Турцией идею о создании секретариата при Совещании спикеров парламентов стран Евразии.

«Совещание спикеров может в перспективе стать постоянно действующим, мы поддержали это предложение турецкой стороны, — говорил он. — Было бы правильно, чтобы был постоянный секретариат, в рамках которого бы обсуждались вопросы к следующему совещанию, и российская сторона готова делегировать в секретариат представителя от Госдумы. Это необходимо, чтобы заранее, до начала четвертого совещания евразийских спикеров, которое пройдет в Казахстане в 2019 году, выработать повестку и определиться с форматом обсуждения». При этом подчеркивалась важность предварительного экспертного обсуждения предлагаемых к обсуждению парламентариев проблем, чтобы «результаты работы были бы более весомыми». Так, в формате Совещаний спикеров парламентов стран Евразии должна начаться аппаратная работа по выстраиванию структур управления межпарламентского сотрудничества. Происходит это на фоне, как отмечается в заявлении МИД России, «системного кризиса в Совете Европы», где с 2014 года представители России были лишены ряда полномочий — возможности голосовать, участвовать в мониторинговой деятельности Ассамблеи и участвовать в уставных органах ПАСЕ.

Кстати, не случайно в Анталье спикер Госдумы обсуждал ситуацию в ПАСЕ с председателем Великого национального собрания Турции Бинали Йылдырымом. В такой ситуации активизация межпарламентской дипломатии в Евразии представляется шагом своевременным и многообещающим. Не случайно и то, что среди участников нынешнего Совещания спикеров парламентов стран Евразии были представители некоторых стран Европы. В мировой геополитике происходят изменения тектонического уровня, которые проявляются в трансформации межпарламентского сотрудничества в Евразии и в появлении новой политической реальности.

Анталья — Москва