«Внешние условия ставят жесткие ограничения для Киргизии — нужно вкладывать ресурсы в электроэнергетику и инфраструктуру», — доктор экономических наук, руководитель отдела экономики Института стран СНГ Аза Мигранян рассказала ИА REGNUM о текущей ситуации и перспективах развития экономики Киргизии.

Иван Шилов ИА REGNUM
Юрта в Киргизии

Если говорить об итогах 2017 года и о первом полугодии текущего года, с точки зрения состояния валовых показателей Киргизия показывает неплохой рост. Но, оценивая данные в сравнении с прошлыми периодами, надо признать — все-таки в республике наблюдается падение.

На сегодняшний день этот темп роста не достигнут. Он идет на уровне 4% — 3,2 и 3,5 максимум. В результате происходит выравнивание эффекта низкой базы.

В первую очередь наблюдается снижение объемов основных производящих отраслей — золотодобыча, снижение добычи полезных ископаемых — каменного угля, и это вопросы, связанные с сокращением перерабатывающей промышленности в целом.

При этом если сравнивать с предыдущими периодами, то показатели связанных с производством отраслей, например, электроэнергии, тоже упали. Снижаются нужды внутренних потребителей — снижается и рост этой отрасли.

С экспортом электроэнергии все тоже не очень хорошо. Потому как на сегодняшний день ценовая политика не позволяет выйти на уровень до 2010 года. Генерацию электроэнергии пока сложно причислить к экспортно ориентированным отраслям.

В целом падение в этих отраслях было скомпенсировано за счет строительной отрасли и розничной торговли.

Рост показателей в области строительства объяснялся ускоренным вводом жилья. В связи с этим шел рост производства цемента. Основными драйверами роста промышленности в продуктовом разрезе в 2018 году стали производство цемента и стройматериалов.

В розничной торговле тоже происходит небольшой прирост за счет увеличения объемов внутренней торговли. Причем наблюдается очень типичная ситуация для большинства развивающихся стран, когда покупательский спрос обеспечивается за счет роста миграционных поступлений и накачки кредитами.

За этот период — 2017 и первое полугодие 2018 года — рост кредитной составляющей достаточно высок. В среднем темпе он на 5,5% превышает предыдущий уровень. Это очень высокий темп роста.

Таким образом, кредитная активность в республике растет, а соответственно и потребление.

При этом имеется очень интересный тренд — растут депозиты населения в банках. Где-то на 26%, однако в то же время кредитная база растет с опережением.

Это классическая ситуация для страны, где миграция является одним из основных экспортных ресурсов государства. Доходы от миграции аккумулируются на сегодняшний день в двух факторах — росте потребления и росте сбережения капитала, то есть в росте депозитов.

Ольга Шклярова ИА REGNUM
Флаг Киргизии

На сегодняшний день мы можем наблюдать изменение отраслевой структуры. И по сравнению с 2015, 2014 и 2012 годами золоторудная добыча теряет свой лидирующий потенциал. При этом идет замещение, связанное с ростом строительства, незначительным ростом сельского хозяйства. К сожалению, оно не достигает тех темпов, которые предполагались со вступлением Киргизии в ЕАЭС, и здесь много нюансов. Самые главные из них — отсутствие сертификационной инфраструктуры и невысокие темпы переработки, первичной обработки сельхозпродукции. Как результат — невысокие темпы входа на рынок ЕАЭС.

Внутренний драйвер киргизской экономики — это рост внутреннего потребления. Об этом свидетельствует рост и строительной отрасли, и отрасли услуг. Последняя, кстати, составляет почти половину от ВВП, что означает, что в республике идет аккумуляция на росте и разгоне потребления.

В этом смысле для правительства Киргизии остаются две проблемы — сохранение низкой инфляции и сохранение стабильности валютного курса.

  • Первая проблема связана с тем, что сдерживание инфляционного роста удается, но за счет исчерпания внутренних резервов, что довольно рискованно. Дело в том, что в этом полугодии бюджет сверстан с небольшим, но дефицитом (около 0,2%).
  • Вторая проблема — плавающий курс сома открывает рынок для спекулятивных сделок. В данном контексте страну спасает только отсутствие спроса на сом из-за неконвертируемости национальной валюты. Однако уровень волатильности сома остается значительным, особенно в связке с рублем.

В этой ситуации сложно говорить об ускорении темпов роста. И этот тренд будет нарастать как минимум до конца этого года.

Если говорить о «Кумторе», то тут есть технические факторы, связанные с тем, какая руда добывается. Если в руде высокое содержание золота, то это дает в целом положительный эффект на рост экономических показателей. При низком содержании — уменьшаются и объемы добычи, и экспорт. Эту тенденцию можно наблюдать в первом полугодии 2018-го.

На сегодняшний день остается актуальной зависимость экономических показателей Киргизии от мировых цен на золото. Нет такого всплеска, как в 2014 и 2015 годах. Цена более стабильна, два фактора накладываются друг на друга, и о сверхвысоких темпах роста заявленных показателей говорить не приходится.

Dan Brown
Выплавка золотого слитка

Если говорить о легкой промышленности и сельском хозяйстве, то тут играют роль факторы, связанные с конъюнктурой основных рынков. В условиях евразийской интеграции Киргизии будет достаточно сложно стать торгово-посредническим хабом, поскольку сектор реэкспорта сужается, а конкуренция растет.

Основной причиной является дефицит инвестиций, что приводит к невозможности мобилизации развития отраслей. В стране нет инвестиционных вливаний. Инвестиции, которые сейчас есть в Киргизии, в основном китайские, и направлены они на инфраструктурные проекты, отдача от которых невысока и пролонгирована во времени. Рост внешних заимствований был осуществлен под государственные гарантии, а также за счет роста всем известных связанных китайских кредитов. Более 85% инвестиций — это линии китайских кредитов.

Внутренние инвестиции ограничены и дефицитны. На самом деле эта модель достаточно стабильна и устойчива, но с тенденциями на снижение производственного потенциала. Если эта модель будет сохраняться, то страну ждет плавное возвращение к торговой модели. А она уже исчерпала себя с точки зрения конкурентоспособности.

Таким образом, внешние условия ставят жесткие ограничения для Киргизии — нужно вкладывать ресурсы в электроэнергетику и инфраструктуру не столько с целью наращивания экспорта, сколько для создания условий развития промышленного потенциала.

Во-первых — это мощный потенциал для производства. Потому, что на сегодняшний день энергообеспечение республики находится на уровне предельных возможностей. И если предположить, что в стране заработают крупные производственные мощности, то тогда нужно подводить под них обеспечивающие мощности.

HylgeriaK
Курпсайская ГЭС. Киргизия

Во-вторых, нужно решать проблемы инфраструктуры в целом. Это и коммуникации, и водоснабжение и так далее. В-третьих, нужны серьезные инвестиции в производство, в первую очередь в области переработки. Потому что сельское хозяйство как один из возможных драйверов как было разрозненным, мелкотоварным производством, так и осталось.

Все это сводится к отсутствию ресурсов и низкому уровню инвестиционной привлекательности страны.

Изменения, которые происходят в Киргизии, идут по инерции, медленно. Они не обеспечивают создания возможностей для прорывного выхода на общий рынок ЕАЭС и создания рабочих мест.

Это модель инерционного развития. Она в принципе пока достаточно неплохо обеспечивает рост с точки зрения инерции всего евразийского окружения. Но из-за несопоставимости масштабов экономик в случае кризиса экономика Кыргызстана пострадает больше, чем экономика Казахстана или России.

Из-за нехватки ресурсов и маленьких масштабов экономики у страны нет запаса прочности, который страна могла бы использовать в период кризиса. У Казахстана фонд благосостояния. У России он тоже есть. У Белоруссии есть Россия, которая так или иначе через поставки сырой нефти поддерживает экономику соседей. А в Кыргызстане этого нет. Страна может лишь привлекать помощь извне.

Кроме того, существуют системные моменты. Мало привлекать инвестиции для роста ВВП, необходимо обеспечить качественный рост экономики. Тут необходимы серьезные изменения в области инвестиционной привлекательности.

Мало говорить, что в стране очень легкий и выгодный налоговый режим. Есть и другие факторы, например:

  • Ресурсообеспечение.
  • Проблемы коммуникаций. Например, производители обеспокоены тем, как они будут вывозить свою продукцию. Киргизия — страна со сложной логистикой.
  • Политическая нестабильность в стране.

Эта совокупность проблем, при всех формальных хороших показателях, не дает Киргизии получить приток инвестиций.

При сохранении существующей инерционной модели страна вынуждена увеличивать долю добывающих отраслей. Это вовсе не обязательно означает, что будет развиваться только золотодобыча. Было бы разумного переориентироваться на добычу редкоземельных металлов.

Проблема в том, что они не принесут такой выгоды, как добыча золота, — отдача будет не столь ощутима для экономики в целом. Если, например, «Кумтор» дал 21% промышленного производства в 2017 году, то от любого другого месторождения такой эффект невозможен.

Физические объемы и значимость этих месторождений гораздо меньше, чем рудник «Кумтор». Соответственно, говорить о том, что в Киргизии начнет работу компания, которая в полном объеме сможет заменить золоторудное месторождение, не приходится.

В 2017 году «Кумтор» дал 9,7% ВВП всей Киргизии. Такого больше не будет. На сегодняшний день из открытых полезных ископаемых аналогичных месторождений такого масштаба в стране не имеется.

Если предположить, что вдруг возникнет инвестор с какой-то уникальной технологией, которая может обеспечить такой же вклад в экономику, тогда потенциально можно сказать, что теоретически шансы у республики есть.

По факту на сегодняшний день геологоразведка у республики не развита. Публичной доказательной базы, что в стране есть богатые месторождения, нет. Поэтому, скорее всего, ставку надо делать на углубление переработки уже имеющихся месторождений и, конечно же, на переработку возобновляемого сырья.