«Британский бульдог» с человеческим лицом: фильм об историческом Поступке

9 мая 1940 года. В британском парламенте бушуют страсти — часть избранников требует немедленной отставки премьер-министра Чемберлена (Рональд Пикап). Среди возможных преемников звучит и имя Уинстона Черчилля (Гари Олдман). Позади у того пост министра внутренних дел, место первого лорда Адмиралтейства и масштабная Дарданелльская военная операция, стоившая этой должности. Впереди — портфель премьер-министра, осада и гибель гарнизона Кале, «чудо Дюнкерка» и многое другое. После коротких закулисных дискуссий Черчилля всё-таки решено выдвинуть на пост и поддержать. Сам избранник к назначению относится сдержанно, понимая, что его ставят перед почти неразрешимой задачей — спасти 300 с лишним тысяч солдат, прижатых к Ла-Маншу, не пойдя на уступки Гитлеру. 13 мая 1940 года новый премьер-министр выступает в Палате общин с речью о победе любой ценой, «каким бы долгим и трудным не был путь; потому что без победы не будет жизни».

«Темные времена» рекомендуют как сиквел нолановского «Дюнкерка», хотя справедливее его было бы назвать спин-оффом «Искупления», выходившего в прокат девять лет назад. В экранизации романа Иэна МакЮэна местом действия военных эпизодов как раз и стало побережье Ла-Манша. На этот раз Райт разворачивает внутренний сюжет — кто, когда, при каких обстоятельствах принимал судьбоносные решения и перед каким выбором оказывался. Кабинетные баталии тоже могут быть захватывающими, особенно в контексте критических моментов истории.

Экранный рассказ занимает немногим больше трех недель, в течение которых Черчилль сочиняет несколько речей, впоследствии разобранных на цитаты, и произносит их то в радиоэфире, то в парламенте, то на стихийном собрании в одном из парламентских коридоров, направо и налево сыпет афоризмами («Безнадежное дело — единственное, за которое стоит бороться», «Нельзя договориться с тигром, когда твоя голова у него в пасти»), курит сигару за сигарой, много думает, дерзит королю («Мистер Черчилль, думаю, Вам известно, зачем я вас сегодня пригласил?» — «Сэр, я даже представить себе не могу»), снова много думает, принимает волевые решения, завтракает с королем и однажды спускается в подземку к простым британцам.

Режиссер Джо Райт не наделяет своего героя признаками «знаковости»: чисто внешними атрибутами власти и поведением, отвечающим его статусу, а последовательно воспроизводит на экране бытовую сторону жизни Черчилля, тем самым всячески подчеркивая его человечность и простоту. Первый раз будущий премьер появляется на экране в момент завтрака, во время которого надиктовывает секретарше Элизабет Лэйтон (Лили Джеймс) очередной текст — сидя в кровати, закутавшись в халат и одеяло, с сигарой в руке и бокалом чего-то бодрящего на столике. И такого Черчилля, каким показывают его Райт и Олдман, в фильмографии, ему посвященной, еще следует поискать. «Британский бульдог» ходит в исподнем, лежа в ванной, озвучивает мысли для очередной речи, сомневается, рефлексирует, чувствует себя беспомощным и растерянным, выходит из себя, брюзжит по мелочам, иронизирует, резко отвечает на выпады оппонентов — в общем, позволяет себе естественные человеческие действия и реакции. Режиссеру повезло, как минимум, дважды: когда Гари Олдман принял предложение сыграть роль одного из самых влиятельных политиков ХХ века и когда скульптор, художник и двукратный номинант на премию «Оскар» Казухиро Цудзи ответил согласием на личную просьбу актера создать грим для его героя. Как говорил сам Олдман, если бы Цудзи отказался, он тоже не стал бы сниматься, хотя и мечтал об этой роли давно. Однако одной работы художника по гриму, безусловно, выдающейся, было бы недостаточно, если бы не вторая слагаемая успеха — дар перевоплощения Гари Олдмана: актер воспроизводит на экране необъятный спектр эмоций.

Камера неоднократного номинанта на премии «Оскар» и BAFTA Брюно Дельбоннеля («Фауст», «Внутри Льюина Дэвиса») постоянно подчеркивает равенство Черчилля остальным героям, располагаясь на уровне человеческого глаза, и только в кульминационные моменты меняет ракурс на верхний. Вероятная статичность действия (большую часть экранного времени герои проводят в закрытых пространствах) преодолевается, например, с помощью однокадровых сцен — это вообще один из любимых приемов Райта. Изящные монтажные фразы, склонность к которым режиссер проявил уже в первых картинах, будут и здесь. Например, такая: Черчилль вглядывается в карту французского побережья, в следующем кадре это уже реальная местность — с беженцами, бредущими по ней. Прием повторится еще дважды — и последний раз произведёт самый сильный эффект.

К сожалению, момент наивысшего напряжения Райт решает так, что закрадывается мысль «а не пересмотрел ли уважаемый режиссер советских кинокартин сталинских времен?». Уинстон Черчилль, будучи в смятении, отправляется в метро (второй раз в жизни), где, как известно, только и можно встретить простого британца. Дальнейшее напоминает горячечный сон, пусть и короткий. На вопрос премьер-министра «следует ли устраивать торги с Гитлером», все пассажиры, и даже маленькая британская девочка, в едином порыве восклицают «никогда!» и «мы будем драться всем, что окажется под рукой, даже метлами». Воодушевленный Черчилль отправляется в парламент, где и произносит знаменитую речь «Мы будем сражаться на пляжах».

В военном, и что еще важнее — в национальном сознании — события, описываемые в «Темных временах», стали импульсом для веры в победу. Джо Райт выбрал один из самых болезненных периодов британской истории ХХ века и биографии Уинстона Черчилля, и таким образом его картины («Искупление», «Темные времена») и работы двух других британских режиссеров — «Король говорит!» Тома Хупера и «Дюнкерк» Кристофера Нолана — собрались в непроизвольную тетралогию. Возможно, осталось дождаться картины об осаде Кале. Французская сторона по данному историческому вопросу исчерпывающе высказалась еще в 1964 году — фильмом Анри Вернея «Уикэнд в Зюйдкоте».