Огромное небо капитана Капустина

Не скоро поляны травой зарастут,

А город подумал, а город подумал

А город подумал — ученья идут.

В могиле лежат посреди тишины

Отличные парни отличной страны,

Светло и торжественно смотрит на них

Огромное небо, огромное небо

Огромное небо одно на двоих

Р. Рождественский к крушению Як-28

Берлин, апрель, пасхальное утро 1966 года. Самое обычное утро. Местная погода, как всегда в этот сезон пасмурная и хмурая, задержала вылет летчиков, которые должны были передислоцировать самолеты с одной базы на другую. Только во второй половине дня машины поднялись в воздух, набрали высоту в 4000 м и встали на курс.

На полет требовалось немного времени, простое задание: перегнать новые «Як-28П» с аэродрома Финов вблизи Восточного Берлина на Кетен, еще один аэродром Группы советских войск в Германии. И вернуться на базу.

Самолет «Як-28»

Со старта прошло 12 минут, когда внезапно ведущий самолет, пилотируемый капитаном Капустиным, начал резко терять скорость. Наблюдавший за ним капитан ведомой машины Подберезкин заметил, что тот отстает. Через полторы минуты Подберезкин, потеряв из вида ведущего, вышел на связь. На вопрос о том, видит ли он его, Капустин ответил отрицательно. Дальнейшие вопросы остались уже без ответа.

Случилось то, чего почти не могло случиться, практически невозможное: на ведущем самолете отказали разом оба двигателя. Не оставляя попыток их запустить, капитан то бросал машину вниз, то дергал вверх, но старания не приносили никакого результата. Командиру Капустину и штурману Янову оставались считанные секунды на то, чтобы принять решение. Самолет отклонился от курса, высота терялась, облачность, застилавшая небо под снижающимся самолетом, постепенно редела, ‑ и вот уже под облаками показались людные жилые кварталы Западного Берлина.

Отчаянно надеясь успеть отвести теряющий управление самолет загород, Капустин направил его в сторону ближайшего леса. Сообщение наземной службе об этом решении было последним, с этого момента переговорные устройства отказали, а оба летчика увидели: то, что было издалека принято ими за лес, на самом деле — кладбище. Не пустынное, а заполненное людьми, которые в праздничный день пришли почтить память усопших родственников, и на которых несло падающий самолет.

Район Хайфель и Штессензее летом, где то среди этой идиллии и произошла трагедия

Чисто теоретически их ситуация не была безвыходной: они могли катапультироваться и тем самым спастись. Но если бы они это сделали — самолет упал бы на землю, и от взрыва горючего погибли бы находившиеся на земле люди. Запись черного ящика передает последние разговоры летчиков: слова командира «-Юра, тебе надо сейчас прыгать», и ответ штурмана «-Борис Владиславович, я с вами». Да, Капустин мог управлять самолетом один, но Янов остался с ним, и тем самым выиграл еще секунды: ведь от выстрела катапульты самолет потерял бы еще несколько драгоценных метров.

Ценой невероятных физических усилий Капустин сумел отвести машину загород, когда впереди показалось озеро Штессензее. Рассчитывая приводниться, Капустин направил машину в его сторону, а штурман отстегнул ремни, готовясь к посадке на воду. И возможно, они бы выжили, но прямо на их пути выросла дамба. Напряжением всех последних сил Капустин приподнялся над строением, машина тяжело перевалилась через него и рухнула в воду.

Поднятие английскими саперами останков самолета со дна озера Штёссензее (фото из архива бургомистра Западного Берлина Вилли Бранта)

Местом падения самолета оказался английский сектор Западного Берлина, вблизи от границы с советским сектором. Трое суток британцы поднимали застрявший в иле самолет (в котором были и интересные для них части). Генерал-майор авиации В. К. Сидоренко рассказывал в интервью изданию «Штерн», что, несмотря на все требования советского командования, оно так и не было допущено до места крушения. Останки погибших были переданы представителям Группы советских войск в Германии на третий день, 8 апреля. Причиной катастрофы оказался конструктивно-производственный дефект.

Капитан Борис Владиславович Капустин и старший лейтенант Юрий Николаевич Янов

К торжественной церемонии прощания граждане Германии, шокированные катастрофой и потрясенные героизмом советских летчиков, прислали делегации со всей страны. На мосту, где произошло крушение, установлена мемориальная доска, есть памятные знаки и в других городах Германии. За мужество и самопожертвование во имя спасения жителей Западного Берлина, военный совет 24−1 воздушной армии решил представить капитана Капустина и старшего лейтенанта Янова к награждению орденом Боевого Красного Знамени посмертно. Через несколько недель Указом Президиума Верховного Совета СССР погибшие летчики были представлены к этой награде.

Отец Бориса Капустина не смог прожить и дня после гибели сына

У Юрия Янова остались двое детей, у Бориса Капустина — восьмилетний сын. Особо тяжелым оказался удар для семьи капитана: в то время тяжело болел его отец, а известие о гибели Бориса подкосило его. Владимир Капустин, еще один выдающийся человек, награжденный орденом Трудового Красного Знамени, умер, не дождавшись похорон сына. Отца и сына хоронили в символический день — 12 апреля 1966 года, ровно через пять лет после того, как мир проснулся, пораженный непревзойденным достижением советского народа.