Мягкое порно Владимира Сорокина

В эссе «Порнография жанра или жанр порнографии» писатель Нил Гейман проводит остроумную параллель между мюзиклом, порнографией и «жанровой» литературой. И там, и там есть определенные ключевые эпизоды, некие обязательные номера, ради которых читатель или зритель открывает книгу, идет в театр, включает ночной телеканал «для взрослых». По большому счету, без сюжета здесь можно обойтись, он служит только связкой для главных реперных точек. Сюжет второстепенен — но вестерн без перестрелок или порнофильм без постельной эквилибристики перестанет быть вестерном и порно.

Думаю, Владимир Сорокин, глыбища, живой классик и любимец зарубежных славистов, до глубины души оскорбился бы, назови его кто-нибудь в лицо жанровым писателем. Но против правды не попрешь: Сорокин сам по себе давным-давно стал отдельным «жанром» — со всеми вытекающими последствиями. Чего мы ждем от любой сорокинской книги? Во-первых, стилизации. Во-вторых, шокирующего поворота. В третьих, глубокого и демонстративного унижения главного героя. В четвертых — более-менее изобретательного глумления над главной святыней русской интеллигенции, литературой как таковой. Ждем, с нетерпением потирая руки — и неизбежно получаем «обязательный номер» в той или иной аранжировке. Маэстро, урежьте туш!..

В «Манараге», новом романе Сорокина, жгут книги — но не из идеологических или эстетических соображений, а исключительно в угоду музе кулинарии. Бессмертную классику минувших эпох используют как растопку на подпольной Кухне: десятки и сотни первоизданий, с угрозой для жизни похищенных из библиотек и музеев, служат дровами, на которых готовятся экзотические деликатесы по заказу пресыщенных нуворишей. Впрочем, большого вреда культуре мастера book'n'grill не наносят. На смену бумажным носителям в этом мире давно пришли «мягкие умницы», «умные блохи» и другие высокотехнологичные киберпанковские приблуды. Да, Кухня объявлена вне закона, «поваров» преследуют и время от времени сажают на солидные сроки. Но по сути, именно приверженцы book'n'grill с их маниакальной страстью к бумаге и преклонением перед раритетами остаются последними хранителями традиционной книжной культуры.

Позволю себе небольшое отступление. Впервые на моей памяти победный вопль «Бумажная книга умерла!» прозвучал лет двадцать назад, когда на диких постсоветских развалах появился знаменитый CD-диск «Библиотека в кармане» с тысячами романов «в электронной форме». Интернет тогда делал в России первые шаги, балом правила сеть FIDO, компьютерные мониторы были размером с ящик для белья, а настоящим шиком среди обитателей Сети считался модем на 2400 бит/сек. С тех пор сменилось поколение, дорогие соотечественники с ног до головы обвешались смартфонами, букридерами и планшетами. Бумажная книга чувствует себя неважно, но все-таки занимает порядка 90 процентов российского рынка. Где те могильщики — можно только догадываться. Вероятно, там же, где и сеть FIDO. Как говорится, время все расставило по своим местам. Однако городская легенда о «скорой смерти бумажной книги» оказалась не менее живучей, чем байка о крысах-мутантах в московском метрополитене или о крокодилах в нью-йоркском коллекторе. Ее-то и использует в своем романе Владимир Сорокин — с обязательными отсылками к «451 градусу по Фаренгейту» и бессмертному булгаковскому «Рукописи не горят!».

Надо сказать, «Манарага» сильно отличается от предыдущих книг автора, посвященных тому же, извините за выражение, сеттингу — «Дня опричника», «Сахарного Кремля», «Степи» и даже от «Теллурии». Здесь почти нет ощущения давящей безнадеги, всеобщей обреченности, экзистенциального тупика. Фразы короткие, дробные, легкие — за исключением «обязательных номеров», где автор имитирует прозу Льва Толстого, Николая Гоголя, Михаила Булгакова, Фридриха Ницше и далее по списку. Это уже не кромешный снафф, а легкое порно с чисто символическим возрастным ограничением «16+». В определенный момент прорезается даже детективная интрига (привет Яну Флемингу!): Кухне угрожает затесавшийся в стройные ряды отступник, дерзнувший воссоздать на молекулярно-копировальной машине набоковскую «Аду» массовым тиражом. Адская машина, которая грозит разрушить устоявшийся миропорядок, низвести высокое искусство до уровня ширпотреба и фаст-фуда, спрятана в недрах священной горы Манарага. Еретиков обязательно надо остановить, и главному герою, специалисту по русской классике по имени Геза, выпала честь возглавить группу захвата, сыграв роль Бонда, Джеймса Бонда — «смешать-но-не-взбалтывать».

Какой из «обязательных номеров» еще не исполнен? Ах да, трюк с унижением главгероя. Не волнуйтесь: Сорокин не оставит поклонников разочарованными. Ближе к финалу он спохватывается и ставит шпионский боевик на паузу, чтобы как следует повозить Гезу физиономией о стол. Развязка оставляет читателей в некотором недоумении, зато программа отработана по полной, все жанровые условности соблюдены. При этом «Манарага» читается гораздо легче, чем «Очередь», «Сердца четырех» или, скажем, «Голубое сало»: «сорокин» (именно так, со строчной буквы) уверенно мигрирует в сторону массовой беллетристики. Пожалуй, издательство поскромничало, выпустив этот роман всего-навсего двадцатитысячным тиражом. Если так пойдет и дальше, автор «Манараги» еще поспорит за место на книжных стеллажах с Джоан Роулинг.