Александр Горбаруков ИА REGNUM
Наследие национал-коммунизма

Кохайтеся, чорнобриві,

Та не з москалями,

Бо москалі — чужі люде,

Роблять лихо з вами.

Это первые строки стихотворения Тараса Шевченко «Катерина» (входящего в поэтический сборник «Кобзарь»), которое в советское время заставляли учить наизусть в средней школе. На территории Украинской Советской Социалистической Республики (УССР), естественно.

Сейчас стало модно говорить, что за последние двадцать пять лет Украина слишком сильно отдалилась от России. Что это уже совсем другая страна, с другим народом. И поэтому нужно признать данность нашей инаковости и просто забыть Украину. В вышесказанном присутствует принципиальная ошибка. Далеко не 25 лет.

Для того чтобы понять то, что случилось с Украиной, почему не сыграли те факторы, которые должны были задержать развитие националистических настроений на Украине, почему киевская хунта так легко смогла победить, нужно непредвзято посмотреть на историю возникновения и развития «украинского национального проекта». В своё время украинское движение зародилось как подсознательный протест части ополяченной русской шляхты среднего Поднепровья против ущемления их прав, вызванного централизацией власти в Российской империи. Потом в XIX веке «украинский национальный проект», находившийся на тот момент ещё в зародышевом состоянии, одновременно пытались использовать (каждый, естественно, в своих интересах) польское национальное движение и австрийский империализм. Которым нужны были союзники в борьбе с Российской империей.

Но реальный размах украинский проект получил (выйдя за рамки интеллигентских кружков) только при советской власти. Так уж вышло, что в ещё дореволюционный период в своей публицистике Владимир Ленин, поднимая вопросы национальных отношений, многократно указывал, что Польша, Финляндия и Украина должны получить право на самоопределение после того, как в России свершится социалистическая революция. Естественно, в понимании Ленина и его сподвижников самоопределение этих частей Российской империи должно было произойти как территорий с социалистическим политико-экономическим укладом. При этом нужно отметить, что в мировоззрении российских как либералов, так и социал-демократов независимость или ещё более широкая автономия Финляндии и Польши была общим местом. А вот Украина как самостоятельный государственный субъект среди общероссийских партий появляется только у большевиков. На Владимира Ленина в этом вопросе большое влияние оказали встречи в эмиграции с представителями украинофильского движения.

Поэтому после Октябрьской революции и победы красных в Гражданской войне руководство победителей начало воплощать в реальность геополитические представления своего вождя. Поэтому на начальном этапе создания всемирного союза социалистических государств ни у кого из руководящих членов РКП (б) не вызвало протеста создание Украинской Советской Социалистической Республики. Одного, как тогда казалось, из множества рабоче-крестьянских государств на планете. Но мировой революционный пожар раздуть не получилось, территория бывшей Российской империи была структурирована в виде Союза Советских Социалистических Республик, одним из учредителей которого и выступила УССР. То есть, исходя из некоторых идеологических штампов и геополитических притязаний, родилась мало знакомая самому населению этой территории, пусть и социалистическая, но всё же Украина. И как геополитическая единица она должна была иметь некие собственные атрибуты. В том числе и собственную культуру и историю. Но где, собственно, было брать эту культуру и историю? Ничего другого, кроме скромных наработок дореволюционных украинофилов, в этих направлениях просто не существовало. Вот их и взяли. Вместе со всем тем грузом сопутствующей русофобии. И если в исторической науке хоть что-то можно было подправить, то в культуре уже нет. Вся эта «святая троица» самых значимых украинских авторов: Тарас Шевченко — Иван Франко — Леся Украинка, чьё творчество и публицистика были пропитаны запредельной русофобией, заняли свои почётные места в официозной советской культуре. Из Шевченко создали вообще целый культ., с которым в СССР могло сравниться только восхваление Владимира Ленина. В этом вопросе Маркс и Энгельс даже рядом не стояли с Тарасом Григорьевичем. Мало кто знает, но самое большое количество памятников не политическому деятелю в мире поставлено именно Тарасу Шевченко, около 1200. И большую часть их установили при советской власти. Шевченковский «Кобзарь» за 77 лет с момента его первого издания до Октябрьской революции издали общим тиражом 130 тыс. экземпляров. За 73 года советской власти тот же «Кобзарь» вышел общим тиражом 30 млн экземпляров. При содействии советской власти «Кобзарь» был переведён на все ведущие мировые языки и языки союзных республик.

Советская власть, при всех своих достижениях, в своё время совершила одну крупную ошибку, которая для неё стала фатальной. Советская власть полностью недооценила национальный фактор. При провозглашённом интернационализме (который в первую очередь был направлен на русских) у других народов при помощи административного ресурса и щедрых финансовых вливаний из союзного центра началось ускоренное нацстроительство. При этом зачастую множество людей впервые название своей национальности слышали от советских агитаторов и партийных руководителей. Как это впрямую происходило на Украине, где после провозглашённой в двадцатые годы в СССР политики коренизации украинизация в границах УССР никогда не прекращалась. Были периоды интенсивной украинизации, были периоды менее интенсивной украинизации. Но сам процесс шёл всегда и шёл поступательно, вовлекая в свои ряды десятки миллионов людей. Первая послереволюционная интенсивная украинизация в значительной мере провалилась. Поскольку ещё очень много людей помнили дореволюционное положение вещей. Когда группы украинофилов были культурно-политическими маргиналами. А украинская мова использовалась исключительно для подчёркивания комического эффекта в художественной литературе. И всерьёз воспринимать на этом языке физику или Шекспира люди просто не могли. Никакие репрессии на тот момент ситуацию исправить не могли. Однако всё изменилось после Великой Отечественной, когда у основной массы населения изменилось восприятие советской власти и количество помнящих, что там было до революции, резко сократилось. Поэтому во времена так называемой второй большой украинизации, которая шла с середины пятидесятых до середины семидесятых годов прошлого века, были достигнуты уже солидные результаты. Именно в это время основная масса населения УССР стала идентифицировать себя как украинцы по национальности. Помню, как однажды в конце 80-х годов прошлого века жил у родственников в одном из украинских сёл и уже тогда заметил определённую закономерность. На тот момент те, кто родился до Великой Отечественной войны, имели определённую путаницу в национальной самоидентификации, на вопрос о национальности отвечали по-разному: и «хохлы», и «руськие хохлы», и «руськие украинцы». Глубокие старики, те, кому было под девяносто и за девяносто, не раздумывая отвечали: «руськие». В тот момент те, кто родился во время войны и после неё, уже чётко без запинки и каких-либо уточняющих приставок отвечали, что они украинцы.

Как ни прозвучит это для многих странным, но УССР с середины 60-х годов и до распада СССР де-факто была уже сложившейся этнократией. Не столь выпуклой, как в Средней Азии, но всё же. После хрущевских указов о том, что в национальных республиках на руководящих постах должны быть только национальные кадры, именно представители титульной нации сосредоточили на Украине все рычаги власти в своих руках. С 1953 года первыми секретарями ЦК Коммунистической партии Украины (КПУ), председателями президиума Верховного совета УССР, председателями Совета министров УССР, председателями Верховного Совета УССР, председателями КГБ УССР, вторыми и третьими секретари ЦК КПУ были только этнические украинцы. Единственное исключение: шесть лет (с 1976 по 1982 год) вторым секретарём ЦК КПУ был этнический русский Иван Соколов. Правда, он был уроженец Харькова. Такое же этническое доминирование было и на региональном уровне, абсолютное большинство руководителей обкомов, горкомов, райкомов были этнические украинцы. Даже в Крымской области, где украинцы составляли абсолютное меньшинство населения. С 1967 до 1989 года первыми секретарями обкома были не просто этнические украинцы. А варяги с «континентальной» УССР. В 1979 году в УССР по переписи украинцы составляли 73% населения. Но их доля среди высшего и среднего руководящего состава составляла 86%. В тот момент как русских в УССР было 21% населения. Но среди руководящих кадров они составляли скромные 11%.

Понятно, что в УССР любой карьерист, человек, желавший продвижения по служебной лестнице, старался максимально украинизироваться. Поэтому и сын белоруса и донской казачки Витя Янукович во всех своих анкетах, даже в советское время, чётко указывал, что он украинец. И без разницы, что мовой он не владел, а об украинской культуре имеет весьма поверхностные представления. А если какой-нибудь русачок и прорывался на руководящий пост в УССР, то он должен был непременно всем доказывать свою лояльность украинству. Так, например, в Донецке был такой себе руководитель горкома партии товарищ Василий Миронов, уроженец Пензенской области (человек, к слову, много сделавший для Донецка), так на рабочем месте он носил «гуцулку», как тогда называли вышиванку, и в разговоре с киевскими партбоссами моментально переходил на украинский язык. Чтоб, не дай Бог, ни в чем не заподозрили.

Понятно, что при таком подходе, при таком накале национального самосознания выход Украины из состава СССР был просто вопросом времени. Тем более коммунисты любовно прописали во всех советских конституциях право выхода республик из состава СССР. Чем украинские этнократы из местной Компартии и воспользовались при первой же возможности. Верховная рада, которая голосовала за суверенитет Украины в 1990 году и за независимость Украины в 1991 году, на три четверти состояла из членов КПУ. Для абсолютного большинства украинских коммунистов столь чудесная метаморфоза по превращению из коммунистов в националисты прошла фактически безболезненно. В культуре всё оставалось по-прежнему. Та же троица: Шевченко — Франко — Леся Украинка. Разве что теперь кроме русофобской «Катерины» в школах стали наизусть учить и другие шевченковские стихи с проклятиями в сторону «москалей».

В принципе, советская власть сделала за украинских националистов всю чёрную работу. Она изменила мироощущение миллионов людей, бросив гигантские финансовые ресурсы и весь административно-карательный аппарат на то, чтобы убедить население УССР в том, что они отдельная от русских этническая общность — украинцы. Пусть братская, но отдельная. Коммунисты соединили в рамках одной территориальной единицы, УССР, все земли, где потенциальные украинцы составляли хотя бы относительное большинство. На Советской Украине за счёт дотаций из союзного Центра была построена мощная промышленная база. Достаточно слабая во всех отношениях украинская культура, опять же методом тотальной пропаганды и бесконечных финансовых вливаний, была представлена как нечто более-менее серьёзное. Все эти подарочные издания, полные собрания сочинений, переводы на иностранные языки создавали впечатление у обывателя, что украинские авторы в культурной плоскости чего-то да стоят. Всё то, о чём дореволюционные украинофилы и мечтать не могли, коммунистами было воплощено в реальность.

Так что к 1991 году значительная часть элиты и общества в УССР подошли вполне готовыми как к политическому, так и культурному разрыву с Россией. Но даже здесь украинские коммунисты не остановились перед дальнейшим сливом интеграционных процессов на Украине. Провозглашение украинской независимости привело к активизации на низовом уровне в Крыму, Донбассе и других регионах Новороссии пророссийских групп и партий: Республиканское Движение Крыма, Гражданский Конгресс Украины, Интердвижение Донбасса и других. Поэтому постсоветское руководство Украины, в горячке запретившее КПУ, в 1993-м снова её разрешило. Тем более что возглавить её должен был Петр Симоненко, человек, известный в партийных кругах как личность фантастически корыстная и не менее фантастически трусливая. В воссозданной КПУ были все те же проблемы, что и в советской КПУ. Несмотря на то, что за КПУ в подавляющем большинстве голосовали этнические русские и, скажем так, пророссийские малороссы. КПУ продолжала оставаться той же этнократической структурой, где практически всем заведовали этнические украинцы с небольшими вкраплениями инородцев. И если первым номером в КПУ был донецкий украинец Петр Симоненко, то номером два и три были львовские украинцы Адам Мартынюк и Александр Голуб. Это при том, что во Львове за коммунистов особо никто никогда не голосовал. Но именно эти два человека в партии занимались идеологией. Где оставалось все по-прежнему. Тарас Шевченко — непревзойдённый гений, украинцы отдельный народ, все пророссийские некоммунистические организации — это власовцы (даже если они Власова проклинали) и так далее. В 90-е коммунисты были относительно сильны. Но они ничего не сделали для своего русского избирателя, не защитили русскоязычное образование от интенсивной украинизации, не остановили ревизию истории, ничего не сделали для предотвращения расползания украинского национализма по Украине. В нулевые коммунисты Украины вообще перестали стесняться и честно заявляли, что для них приоритетом является защита интересов национального капитала от посягательств капитала интернационального. (При этом полушёпотом добавлялось, что и от российского тоже.) Понятно, что под выборы коммунисты вспоминали и про Сталина, и про Жукова, и про Гагарина, и про русский язык, и про интеграцию с Россией. Но это делалось исключительно из политтехнологических соображений, чтобы канализировать протестные настроения в безопасное для власти русло.

Понятно, что столь предательское поведение должно было закончиться чем-то феерическим. Что, в общем-то, и произошло 22−24 февраля 2014 г., когда компартия абсолютным большинством голосов, 31 депутат из 32 бывших во фракции КПУ, голосовала за отстранение Януковича, за легализацию хунты, за борьбу с сепаратизмом и так далее. Принципиально отсутствовал при этом действе только один депутат-коммунист, этнический грек, Спиридон Килинкаров. Остальные депутаты-коммунисты чётко и осознанно голосовали за установление на Украине русофобской хунты. В те тяжёлые дни возникла даже целая мифология относительно того, что майданщики захватили семьи коммунистов в заложники, держат их в подвале Верховной рады и регулярно обливают бензином, обещая сжечь. На самом деле ничего подобного и в помине не было. Был спокойный деловитый разговор двух человек, Петра Симоненко и Александра Турчинова. Они оба друг друга поняли. А как могли не понять друг друга заведующий отделом агитации и пропаганды Днепропетровского обкома комсомола и секретарь ЦК комсомола Украины? Это люди, выросшие из одной среды, с одинаковым мировозрением. Где главная ценность — это Украина, её целостность и её культура. Ведь не зря же любимой темой любого выступления Симоненко всегда была тема «Коммунисты Украину создали, Украину собрали из разных кусков», а вот национал-демократы Украину раскололи. Поэтому Турчинов просил голосовать за хунту, Симоненко просил не запрещать КПУ. На том и ударили по рукам. После разговора с Турчиновым Симоненко приказал своим депутатам голосовать за установление фашистской диктатуры. Что и было выполнено. Впоследствии никто из фракции КПУ свой голос не отозвал. Сама фракция и дальше продолжила работать в украинском парламенте и даже активно голосовала за законы о поддержке украинской армии, когда та уже вела активные боевые действия в Донбассе. За что КПУ удостоилась личной похвалы от Александра Турчинова. Что, конечно же, не спасло КПУ от последующего запрета. Но, в принципе, миссия украинских коммунистов на этот момент была фактически исчерпана. Ничем больше помочь становлению Украины как русофобского государственного образования они больше не могли. Это государство де-факто состоялось. КПУ сделала своё дело — КПУ могла уходить. Символичным было то, что идеологом запрета коммунистической символики и идеологии на Украине был на тот момент лидер парламентской фракции «Блока Петра Порошенко» Юрий Луценко. Сын первого секретаря Ровенского обкома КПУ при СССР и депутата от КПУ при независимости. Создание (Украина) уничтожило своего создателя (Коммунистическую партию).

Конечно, нельзя быть столь категоричным по отношению к наивным рядовым коммунистам, часть из которых действительно сейчас подвергается серьёзным гонениям, некоторые члены КПУ даже погибли от рук сторонников новой украинской власти. Но вина рядовых коммунистов состоит в том, что и при их участии КПУ превратилась в личную шарашкину контору трусливого и жадного Петра Симоненко. Что в партии полностью победил националистический уклон. В том, что КПУ отказывалась от сотрудничества с пророссийскими и другими левыми организациями. Что в партии при номинальной численности 115 тысяч человек до сих пор не нашлось ни партизан, ни подпольщиков. Основная масса членов КПУ давно уже перестроилась и неплохо живёт под нацистской хунтой. А лучше всех Пётр Симоненко, недавно застигнутый украинскими туристами на лыжных курортах в Альпах.

Сейчас, особенно в России, бытует миф о том, что достаточно на Украине вырубить радикальный национализм, и украинцы снова станут народом-братом, как это было в СССР. Увы, не станут. Украинство на советской Украине и украинство на независимой Украине — это в принципе одно и то же украинство, только в разных стадиях. Это как человек в юности и старости. Вроде и выглядит немного по-другому и одежонка другая, но по сути это один и тот же человек.

Украинская проблема — это очень большая проблема для России. Это проблема на десятилетия. Рано или поздно её придётся решать. И решать не методом поиска неких «хороших» украинцев, тем более в рядах «украинских левых», чьё возрождение на Украине в ближайшей перспективе маловероятно. Тут вопрос должен стоять в возврате этнической самоидентификации жителям русской Малороссии, превращённой в своё время ради минутной политической конъюнктуры в русофобскую Украину.