Многие были шокированы приговором кинорежиссеру Максиму Коптелову: суд приговорил его к шести месяцам реального срока за размещение интернет — петиции о присоединении Латвии к России. И хотя в тексте петиции было указано, что это всего лишь шутка, суд юмористическую версию отверг. Что по-своему логично — какие шутки в военное время?

postroim.net
Непременный атрибут «гибридной» демократии и террора

Юристы утверждают, что у Коптелова хорошие шансы выиграть во второй инстанции, но я в этом не уверен. Статья уголовного закона 82 (1), по которой был осужден Коптелов, предусматривает наказание до 3 лет лишения свободы «за публичный призыв ликвидировать государственную независимость Латвийской Республики с целью включить Латвию в единое государственное образование с другим государством». Да, не доказана субъективная сторона (умысел), да, статью 82 нельзя трактовать слишком буквально, ее действие ограничено правом на свободу слова, и т.п. Все эти аргументы нормально работают в мирное время. Но власти Латвии, включая судебную, уже живут в другом времени. «Военным» его пока не назовешь, но, скажем, «предвоенным» — вполне. С этой точки зрения, подсудимый принял сторону врага и должен быть наказан.

Кстати, на днях латвийская прокуратура передаст в суд дело российских граждан, нацболов Александра Куркина и Андрея Попко (а также «примкнутого» к ним Владимира Линдермана). Напомню, 10 июня 2015 г. Куркин и Попко провели мирную акцию на базе НАТО в Адажи: подняли флаг цвета георгиевской ленты и распространили листовки. Поначалу им инкриминировали «шпионаж» и «терроризм», затем обвинение сменили на «хулиганство». Суд, тоже в духе «гибридной войны», собираются сделать закрытым.

Буквально накануне вынесения приговора Коптелову сейм Латвии в третьем, окончательном чтении утвердил поправки к закону о национальной безопасности. Они содержат весьма новаторское определения самого этого термина — «военное время». Цитирую: «военное время наступает, если внешний враг совершил вооруженное вторжение или иначе выступает против независимости государства, его конституционного порядка или территориальной целостности».

Интересная формулировка, не так ли? Под нее можно подвести любой массовый протест, если удастся «доказать», что он инспирирован «внешним врагом». Под резиновое словечко «иначе» можно подвести любое резкое заявление или действие другого государства, даже если оно не сопряжено с применением военной силы, но будет сочтено угрожающим для независимости, конституционного порядка или территориальной целостности. Граница между миром и войной размывается. Мир — это война, война — это мир.

Чтобы оценить степень новаторства, стоит заглянуть в закон РФ «Об обороне». Статья 18, «Состояние войны»:

«1. Состояние войны объявляется федеральным законом в случае вооруженного нападения на Российскую Федерацию другого государства или группы государств, а также в случае необходимости выполнения международных договоров Российской Федерации. 2. С момента объявления состояния войны или фактического начала военных действий наступает военное время, которое истекает с момента объявления о прекращении военных действий, но не ранее их фактического прекращения».

Мы видим, что в российском законе война — это именно война, военное время строго ограничено тем отрезком, в течение которого происходят реальные боевые действия. Традиционный подход, основанный на четком разграничении состояний войны и мира. Он не дает возможности назвать «войной» любое обострение отношений между государствами.

Расширенная трактовка «военного времени» в латвийском законе о нацбезопасности наверняка послужит основой для новой волны преследований «врагов государства». Собственно, это уже и происходит: на следующей неделе на рассмотрение сейма будут представлены поправки к Уголовному закону, призванные по замыслу их авторов, ужесточить наказания за преступления против государства. Речь идет не о шпионаже или терроризме, сроки по этим статьям и так достаточно суровые. Наказания усилят за преступления, не связанные с насилием.

В концепции «гибридной войны», где разница между внешним и внутренним врагом, практически исчезает, латвийские власти увидели хорошую для себя возможность добить русское сопротивление. НАТОвское начальство это вполне устраивает: подготовка театра военных действий всегда сопровождается зачисткой враждебных или ненадежных групп населения.