Ассоциация Грузии с ЕС: для Москвы возрастает роль Сухума и Цхинвала. Антон Кривенюк

27 июня будет подписано соглашение об ассоциации Грузии с Евросоюзом. В перспективе это соглашение может благоприятно сказаться на экономической ситуации в стране. Но пока в нем больше политического - регион "пришел в движение". Отчасти события на Украине стали катализатором этого процесса. Изменения внешнеполитической конъюнктуры коснутся всех - и признанных, и непризнанных государств региона.

Соглашение об ассоциации с Евросоюзом даст Грузии многое. Свободный доступ грузинских товаров на рынки Европы. Европейских инвестиций в Грузии может стать больше. Появится возможность для грузинских предприятий регистрировать свои филиалы и вообще вести деятельность в Европе. И многое другое. Но пока это теория. Грузии на пути к получению бонусов, которые дают ассоциированные отношения с Евросоюзом, предстоит многое сделать, например, провести реформу в судебной и правоохранительной системах, улучшить внутреннюю политическую среду и сделать много чего другого. Эксперты Евросоюза считают, что основным позитивным результатом подписания соглашения об ассоциации станет ускорение экономического роста - до пяти процентов в год. Но эксперты в Тбилиси считают, что резких изменений к лучшему не произойдет. Представляется, что одним из важных достижений соглашения может стать рост экспорта грузинских товаров в Европу. Но пока что особо экспортировать нечего - импорт существенно превосходит экспорт в торговом обороте Грузии.

Поэтому на сегодня подписание соглашения об ассоциации Грузии с Евросоюзом было бы правильнее рассматривать как еще один поворотный пункт в развитии новых сюжетов региональной политики.

Сейчас не стоит утверждать, что соглашение об ассоциации подписывается именно теперь в контексте новых обстоятельств - ситуации на Украине и из-за кризиса в отношениях России и Запада. Европейская бюрократия готовила это соглашение не один год. Но в любом случае сейчас все процессы, происходящие в сложном кавказском регионе, трудно абстрагировать от геополитического контекста. А этот контекст впервые серьезно изменился с 2008 года. Признание Абхазии и Южной Осетии со стороны России и поражение Грузии в короткой войне определили, в том числе и формально, через новые границы новую реальность в региональной политике. Если говорить грубо, то бывшие непризнанные республики остались под контролем России, собственно, Грузия - в ареале Евросоюза и США.

С тех пор никаких существенных изменений не происходило. Но внутриполитические процессы в самой Грузии давали почву для изменений. После ухода Михаила Саакашвили произошло определенное смягчение отношений между Тбилиси и Москвой, хотя бы грузинское вино вернулось на российский рынок. Аналитики предполагали, что должны вот-вот начаться переговоры между двумя сторонами. Но ничего ощутимого, по крайней мере, на публичном поле не произошло. И теперь процесс не то, чтобы пошел вспять - Грузия не отказывалась от европейских приоритетов - теперь политическая реальность, возникшая в 2008 году, оформляется юридически. Этот процесс широкий, и основной его частью являются вовсе не соглашения с Евросоюзом, а процесс интеграции Грузии в НАТО. В 2015 году при спонсорской поддержке Соединенных Штатов произойдет включение Грузии в систему сил быстрого реагирования Североатлантического альянса.

В общем, этот расклад был давно предсказуем и не несет ничего нового для участников региональной политики. Новое в другом. Никто не мог предсказать события на Украине. А они подняли динамику всех, до сих пор довольно вялотекущих процессов, в том числе в кавказском регионе. Даже в первую очередь в кавказском регионе. И здесь есть моменты, на которых стоит подробно остановиться.

По поводу того же соглашения об ассоциированных отношениях в Грузии не было стопроцентного общественного консенсуса. Некоторое время назад разработчики соглашения распространили даже документ, в котором опубликовано опровержение сорока мифов об угрозах, которые несет с собой подписание соглашения. И в этом документе, авторами которого являются чиновники Евросоюза, однозначно отмечается, что "Соглашение направлено на то, чтобы способствовать принципам территориальной целостности и нерушимости международно признанных границ, суверенитета и независимости..." Там же отмечается, что преимуществами, которые открывает соглашение об ассоциации с ЕС, смогут воспользоваться "все жители страны в пределах международно признанных" границ. Это, конечно, отчасти лишь риторика. И отношения Грузии с Западом строятся с учетом того, что Абхазия и Южная Осетия не входят фактически в ее состав. Но, с другой стороны, дипломатическая риторика никогда не бывает случайной. Функционерам ЕС можно было бы просто не упоминать о вопросах, связанных с "территориальной целостностью" Грузии, если бы для них этот вопрос не оставался бы в какой-то степени открытым. При этом еще раз отметим украинский фон, на котором происходят все эти процессы. И серьезную конфронтацию, которая сложилась между Россией и Западом. Поэтому, с одной стороны, происходят динамичные подвижки в системе отношений, сложившейся на юге Кавказа. С другой стороны, Запад, наращивающий свое преимущество в регионе, оставляет для себя открытым вопрос по поводу частично признанных государственных образований, демонстрируя таким образом свое несогласие со сложившимся статус-кво. Тут, конечно, надо будет понаблюдать, как будут развиваться события вокруг интеграции Грузии в НАТО в контексте того, как географически обозначит Северо-Атлантический альянс зону своего присутствия в регионе. Но, и уже сейчас, внимание Москвы к региону возросло. Вообще, по большому счету мы говорим об одном регионе - Крым тоже находится на Черном море. И если статус полуострова исключает возможность геополитических игр вокруг него, то вокруг Абхазии и Южной Осетии они вполне возможны. Поэтому, для России Сухум и Цхинвал достаточно резко перестают быть периферией - их значение растет.

Опять-таки, в отличие от Крыма, который не может, разумеется, вести самостоятельную внешнюю политику, на власти Абхазии и Южной Осетии Москва сильно влияет, но контролировать их не может. И формально, и фактически они, особенно Сухум, имеют свои внешнеполитические приоритеты. И в этой ситуации Кремль, очевидно, будет настаивать на гарантиях долговременных союзнических отношений. Особенно в контексте бурной политической жизни в Абхазии. А тут есть существенное отличие между Абхазией и Южной Осетией. Власти Южной Осетии очень четко обозначили свое желание войти в состав РФ. На сегодняшний день очевидно, что Москва не готова пока принять принципиальное решение, но ничто не мешает сделать ей это в любой удобный момент времени, в случае если игра геополитических оппонентов зайдет слишком далеко.

С Абхазией другая история. Кстати, интересно то, что прямо накануне подписания соглашения об ассоциированных отношениях между Грузией и Евросоюзом, идея об установлении ассоциированных отношений между Абхазией и РФ, запущенная в информационное пространство абхазским и российским общественным деятелем Тарасом Шамба, вызвала скандал в Абхазии. Грубо говоря, Абхазия не хочет идти в своих отношениях с РФ примерно тем же путем, каким идет Грузия в своих отношениях с ЕС. Хотя конкретное содержание и модели "ассоциированных отношений" могут быть совершенно разными. Но не в этом суть. А в том, что у Абхазии, как у самостоятельного субъекта региональной политики, существует своя повестка дня, и она может меняться и не всегда совпадать с российской. Конечно, совершенно нереально, чтобы Сухум принципиально изменил вектор внешней политики, это в корне не соответствует интересам абхазского общества. Но в условиях, когда напряжение в региональной политике растет, нетрудно предугадать рост интереса Москвы ко всему, что может иметь отношение к региональной политике.

На самом деле, пока все ровно. В смысле безопасности все вопросы решены - на границах и Абхазии и Южной Осетии с Грузией есть российские войска. На дипломатическом уровне проблем тоже, кажется, нет. Единственный в условиях роста напряженности важный момент - это полное взаимное доверие между участниками одной команды в начинающейся геополитической игре. Ибо, действительно, политические процессы в кавказском регионе пошли гораздо более динамично. А как мы знаем по опыту того же 2008 года, предсказать развитие событий за год до "часа X" не смог никто.

Антон Кривенюк