После одобрения резолюции о признании Геноцида армян Комитетом по внешним отношениям Конгресса США, а позднее и фактического признания армянского Геноцида парламентом Швеции, впору говорить о провале "исторического диалога" между Турцией и Арменией. В Турции практически не осталось сторонников ратификации армяно-турецких протоколов, подписанных 10 октября 2009 года в Цюрихе. Турецкие круги продвигают мысль о том, что к остановке процесса нормализации армяно-турецких отношений привели как раз указанные решения США и Швеции. Между тем, ситуация обстоит ровным счетом наоборот.

Решение американских конгрессменов, очевидно, было ответной реакцией на проводимую в последние годы политику Анкары. Можно предположить, что и шведский парламент вспомнил о жертвах Геноцида неспроста. И дело здесь не в пресловутом "армянском лобби" (какое "армянское лобби" в Швеции?), влияние которого так превозносят в Азербайджане, сваливая на него просчеты в собственной внешней политике. Дело даже не в том, что турецкий парламент явно медлил с ратификацией армяно-турецких протоколов, а политическая верхушка Турции напрямую связывала этот процесс с урегулированием карабахского конфликта.

Вспомним, после подписания армяно-турецких протоколов политическая оппозиция в Армении, а также армянская диаспора негодовали по поводу того, что диалог с Анкарой раз и навсегда похоронит все усилия, нацеленные на достижение международного признания Геноцида армян. Некоторые армянские политики замечали, что после Цюрихского раунда, который прошел под плотным патронажем США и с участием России и ЕС, международная пресса вдруг резко прекратила всякие публикации по тематике Геноцида, а парламенты различных стран воздерживались от обсуждения этого вопроса. Между тем, как оказалось, данные выводы оказались преждевременными и совершенно безосновательными.

Дело в том, что парадоксальная формулировка официальных лиц армянской политики о том, что проблема Геноцида армян не связана с армяно-турецкими отношениями, на самом деле, весьма близка к истине. Проблема Геноцида армян - настолько мощный инструмент, что политический вес Армении на данном историческом этапе не позволяет ей в полной мере оперировать им. Другое дело, что в силу своей глобальности, данная проблема не может не соприкасаться с внешнеполитической деятельностью современного армянского государства, даже если само армянское государство того не желает. Конфликт между проблемой Геноцида армян как глобального гуманитарного фактора и насущными интересами Армении во внешней политике мы наблюдали во время панармянского турне президента Сержа Саргсяна, когда, казалось бы, благое намерение разблокировать страну столкнулось с мощным противодействием диаспоральных кругов в разных странах мира. Однако армянская диаспора далека от того, чтобы грамотно и своевременно использовать рычаг Геноцида. Ее удел переживать, бороться и требовать применения этого рычага. Сам же рычаг находится в руках правительств стран, в которых расселена армянская диаспора. И используется он уже по усмотрению и в зависимости от интересов данных стран. Как показывает история, наиболее усердно, грамотно и долгосрочно используют рычаг армянского Геноцида для давления на Турцию Соединенные Штаты Америки. И делают они это вовсе не для того, чтобы армянскому государству спокойнее жилось (наоборот, в Армении мало кто может прогнозировать какие риски или дивиденды таит официальное признание Геноцида американским правительством). Нередко в Армении можно услышать такой вопрос: "ну, произнесет Обама слово "геноцид", и что дальше?". Действительно, а что дальше? В прессе фигурировала информация о том, что в США разрабатывается вариант создания правительства Западной Армении в изгнании, которое может после признания Геноцида выступить с территориальными претензиями в адрес Турции. Очевидно, интенсивное использование фактора армянского Геноцида - ничто иное, как механизм комплексного давления на Турцию, вкупе с курдским фактором - ресурс воздействия на внутриполитическую ситуацию в Турции.

Именно внутриполитические рычаги влияния на Турцию - актуальны для США. Внешняя безопасность Турции гарантирована ее членством в НАТО. Хотя причина недовольства и резких действий США, безусловно, связана с новой внешнеполитической стратегией правительства Эрдогана.

В основе турецкой внешней политики лежит разработанная нынешним министром иностранных дел этой страны Ахмедом Давудоглу концепция "стратегической глубины". Суть ее заключается в том, что Турция, расположенная на идеальной с геополитической точки зрения территории, может и должна активно развивать самостоятельную политико-экономическую стратегию в таких ключевых регионах мира как Ближний Восток, Балканы, Кавказ и Средняя Азия. При этом характер и форма этой политики демагогически уложены в концепцию "ноль проблем с соседями", то есть Турция выступает в самых горячих регионах мира с миротворческих позиций.

За благими намерениями, изложенными в "глубинной стратегии" Давудоглу - поддержка исламского фактора на Ближнем Востоке, экономическая кооперация с Ираном, автономная линия в Средней Азии, интенсивный диалог в энергетике с Россией, торпедирование американских планов в Ираке и Афганистане, инициативность на Кавказе и др. В общем и целом, Турция позиционирует себя в качестве, как минимум, мощной региональной силы, которая в зависимости от обстоятельств может самостоятельно моделировать ситуацию и действовать без согласования с США. "Легкость, с которой Турция жонглирует разными понятиями, которые могут относиться к арабам и евреям, мусульманам и европейцам, побудила госсекретаря США Хиллари Клинтон назвать ее "развивающейся глобальной силой", - отмечает The Economist. Однако, насколько США заинтересованы в становлении такой "глобальной силы"? Судя по нажиму в "армянском вопросе", беспрецедентному всплеску внутриполитической напряженности в самой Турции, где в последние недели прошла волна арестов среди влиятельных военных, а также радикализации курдского движения - Вашингтон не готов дать Турции "вольную". И это весьма тревожный сигнал не столько для самой Турции, сколько для ее соседей. "Демократическая" Турция, стремящаяся стать полноправным членом ЕС - американская утопия. На деле мы видим мощное исламское государство, задающее тон в региональной политике, успешно перетягивающее на себя функции ключевой транзитной территории, определяющей энергетическую безопасность Европы, нацию, нацеленную на вступление в единую европейскую семью на своих условиях - не в качестве "блудного сына", а, скорее, молодого и полного амбиций жениха, способного установить в этой семье новые правила поведения.