Террористы "Норд-Оста": события в Москве глазами украинских СМИ

Реакция украинских СМИ на недавние московские события была, скажем так, предсказуемо неоднозначной. На одном полюсе концептуальный Владимир Золоторев из "Телеграфа" с версией "культурной войны", на другом - самопиар уна-унсовцев в "Украинской правде". Полюс первый кажется продуктивнее, его имеет смысл привести в подробностях. По мысли Золоторева, терроризм как направленная акция должен быть прочитан в плоскости культурной прежде всего (уже потом - в политической, конспирологической и т. д.).

"Один из главных выводов, который можно сделать из теракта в Москве очевиден - следующие теракты будут более жестокими и бессмысленными. Действительно, все теракты последнего времени носят либо характер боевых действий (прямая атака на граждан), либо характер культурных акций (11 сентября, "Норд-Ост"). Требований никаких не выдвигается. Все чаще исполнителями являются террористы-смертники. Поскольку инициатива принадлежит террористам, держать широкий фронт, ожидая нападений с любой стороны, становится все трудней и дороже. В следующий раз чеченцы не будут носить камуфляж, станут дежурить посменно в противогазах, ждать будут меньше, хотеть большего, действовать решительнее. Все это происходит потому, что как мне представляется, всемирный террор не получает адекватного ответа. Вернее, террористы его не понимают (а часто такой ответ и является их целью), т.к. отвечают ему на другом языке. С террористами до сих пор говорят на языке политики, тогда как современный язык террора - это язык культуры.

...

Уже начинаются гадания - а кому это может быть выгодно, а кто за этим стоит... Какая разница? Важно ведь, что преступные действия имеют четкую окраску и призваны уменьшить влияние одной культуры и расширить влияние другой. Эта цель будет достигнута, если Россия усилит контроль за своими гражданами или опять что-нибудь учудит в Чечне. А кто именно организовал терракт и достиг этой цели - чеченцы, арабы, спецслужбы или правительство Москвы - не имеет для результатов культурной войны, по большому счету, никакого значения.

Когда я говорю о культурной войне, я имею в виду не войну христиан с мусульманами, а войну культуры свободы с культурой паразитирования. Последняя распространена не только в мусульманских странах, но имеет своих ярких представителей (антиглобалистов, например) в странах цивилизованных. Обострение конфликта вызвано быстрым распространением культуры свободы, ее сложностью, противоречивостью и привлекательностью. Причина войны крайне проста - это страх перед непонятным. Поэтому цель культурной войны не состоит в захвате территории противника и даже ни в его уничтожении. Цель состоит в том, чтобы навязать ему свои стереотипы во взглядах на жизнь, сделать его таким же примитивным и предсказуемым.

Если рассмотреть события последнего времени с этой точки зрения, то впору хвататься за голову. Очевидно, что сейчас в культурной войне явный перевес на стороне паразитов. И пока что они одерживают одну победу за другой, т. к. вынуждают своих врагов отказываться от принципов, сделавших их сильными. Америка, сворачивающая свободы ради безопасности, семимильными шагами движется навстречу Афганистану. Между Россией и Чечней разницы значительно меньше, так что если существующие тенденции в российской политике сохранятся, то в скором времени просто будет две Чечни - большая и маленькая".

Во второй статье автор уже пытается сформулировать адекватные "ответные меры":

"Итак, для того, чтобы победить терроризм, цивилизованный мир должен вступить с ним в войну на его территории, т. е. на территории культуры. Военные и политические акции должны иметь только лишь вспомогательное значение. Цель такой культурной войны состоит в том, чтобы сделать сам метод террора бессмысленным. Разумеется, эта война требует определенных жертв и, прежде всего, жертв в представлениях о действительности. Требует она и отказа государств и правительств от соблазна использовать проблему террора в узких внешне или внутреннеполитических целях.

Мне кажется, что сейчас невозможно придумать сколько-нибудь эффективную формулу культурного ответа. Такой ответ может возникнуть только после того, как все участники "боевых действий" с "нашей" стороны начнут придерживаться неких общих принципов. Этими принципами могут быть следующие посылы. 1) Все террористические акты равны и представляют равную опасность. Не бывает "больших" и "маленьких" терактов. 2) Любой теракт несет угрозу всем цивилизованным странам. Терроризм не бывает "национальным" и "международным". 3) Целью теракта является теракт. 4) Авторы и заказчики терактов представляют только технический интерес для спецслужб. Политического значения они не имеют. 5) У террористов нет национальности. 6) У заложников нет национальности. 7) Требования террористов не имеют значения. Озвучивание этих требований нежелательно. 8) Государство не вступает в переговоры с террористами. 9) Государство относится к атакам террористов, как к стихийному бедствию. Оно предпринимает все меры для спасения людей, но не воспринимает террористов в качестве субъектов. Они должны восприниматься лишь в качестве источника неприятностей.

Крайне желательно, чтобы эти принципы были провозглашены и зафиксированы в неком международном документе, который был бы потом ратифицирован его участниками в качестве национального закона. Особенно важно, чтобы документ содержал в себе общие определения терроризма, требования к судебной процедуре по обвинению в терроризме и, возможно, определял бы наказания. Только таким образом террористическому "интернационалу" может быть противопоставлен цивилизованный интернационал.

Возможно, многое здесь покажется чересчур жестким, но я не вижу другого выхода. Переговоры с террористами и тем более уступки им, возможно и спасут некоторых заложников, но наверняка гарантируют повторение терактов, а значит новые и новые жертвы".

И заключительный приговор под заголовком "Терроризм и Украина":

"У нас, собственно, нечего терроризировать. Мы пока находимся на догосударственном, трайбалистском уровне, о чем, кстати, лишний раз свидетельствует реакция на события в Москве. Многие комментарии сводились лишь к тому как спасти "своих", а депутаты-националисты, посетившие Москву, похоже, всерьез обиделись на то, что им не позволили вести там сепаратные "переговоры" (я не беру в расчет ценность всех этих действий в качестве пиара, в данном случае, это не имеет значения). И вообще, в тоне многих комментариев ощущается откровенное разочарование относительным (по сравнению с другими акциями такого рода) успехом операции и недостаточно большим количеством жертв. В общем, мы мало чем отличаемся от моджахедов и поэтому у нас пока нет террора".

Что же до депутатов-несостоявшихся переговорщиков, их пресс-конференцию сочувственно освещает "Украинская правда":

"Результатом переговоров с чеченцами, по словам Тараса Чорновола, должно было стать освобождение всех украинских заложников. Тем не менее, на этом их операция не закончилась бы. Депутаты планировали, хотя двое из них и являются идеологическими противниками России, объявить себя заложниками доброй воли в обмен на русских заложниц. Потом они хотели призвать последовать их примеру русских деятелей политики и культуры. По словам Чорновола, такого развития событий администрация Путина боялась больше всего.

Оказавшись вне "фронта", то есть лишними, депутатам ничего не оставалось, как просто наблюдать за штурмом, о котором фактически уже все было известно. Чтобы лучше все увидеть, они покинули место событий и отправились на поиски телевизора. Депутаты сделали свои выводы с увиденного, и они, как и следовало ожидать, оказались абсолютно не в пользу российской стороны".

"Выводы с увиденного", которые сделал лидер УНА-УНСО Андрей Шкиль, касаются кроме всего прочего "техники" действий обеих сторон. Российский спецназ унсовца разочаровал, но это и понятно. Однако чеченцы тоже были не на высоте:

"Негативно отозвался лидер УНА-УНСО и о подготовке самих чеченцев. По его словам, они должны были бы знать, что обязательно будет применен газ, а поэтому могли бы заранее заготовить соответствующее противодействие. Кроме того, не было в театральном центре вопреки большому количеству взрывных устройств центра управления ими. Также при штурме не был задействован ни один пояс шахида, которыми были обвязаны некоторые чеченки".

Третий случай украинских рефлексий - случай "Зеркала недели", куда Виталий Портников передавал материал еще до начала штурма. Здесь речь о новом поколении чеченских лидеров, пришедших на смену старым - "советского образца". Они говорят на другом языке, у них другие ценности, с ними бесполезно договариваться. Они другие.

"До сих пор Россия не знала терроризма палестинского образца, терроризма смертников, с которым столкнулся Израиль просто потому, что еще не подросли ребята, уверенные, что ценность смерти выше ценности жизни - своей и чужой. Советский человек был воспитан в противостоянии тоталитарной системе, то есть - жизнелюбом. Нужно было очень долго жить - тем более, если ты родился чеченцем, чтобы все это перенести, просто чтобы вновь вернуться из ссылки в родные горы. И гибнуть после этого заминированным?! Но ведь и Израиль столкнулся с терроризмом смертников только после того, как подросла молодежь, не знавшая никакой другой жизни, кроме жизни в противостоянии, на контролируемых израильскими войсками территориях, в вечной войне - молодежь этак 1957 года рождения. А Бараев родился, наверное, году в 1977-м...".

И тут же вывод, не очень логичный - в свете вышеизложенного, но предсказуемый:

"Я все равно уверен, что кавказские проблемы можно решить только политическим путем, только путем государственного размежевания Чечни и России - иначе акция Бараева может оказаться первой в ряду еще более жестоких и страшных акций, и никакие ковровые бомбардировки, зачистки и бои, никакие кнуты и пряники ничего не изменят. Последняя перепись населения зафиксировала демографический взрыв в Чечне - не дай россиянам Бог дожить до совершеннолетия чеченских мальчиков 2002 года рождения в одном с ними государстве".