«Директорка последняя моя». Правомерно ли отождествлять феминитивы и ЛГБТ*

В последние дни, точнее, с конца минувшей недели, в социальных сетях и прессе активно обсуждается тема, похожая на информационный вброс. Утверждается, что Верховный суд России приравнял использование феминитивов (то есть маркированных по женскому роду обозначения профессий и других существительных) к участию в запрещённом ЛГБТ-движении*.

И исходя из этой логики, феминитивы — а это не только странно звучащие «авторки» или «психологини», но и давно укоренённые в русском языке слова вроде «писательницы» или «студентки» — чуть ли не попадают под официальный запрет.

Сразу поясним, что именно в такой формулировке речь идёт о фейке. Но документ, в котором некоторые феминитивы и ЛГБТ-сообщество упоминались в одном контексте — не исключено, вполне реален.

18 января в СМИ появились сканы 19-страничного документа — как утверждается, решения Верховного суда РФ от 30 ноября 2023 года о признании «Международного общественного движения ЛГБТ» экстремистским.

Это решение, вынесенное по иску Минюста, как известно, действительно было принято ВС РФ в этот день, но заседание проходило в закрытом режиме, а текст официально решения не разглашался.

На 4–5 страницах попавшего в прессу скана говорится: «Участников движения объединяет наличие определенных нравов, обычаев и традиций (например, гей-парады), схожий образ жизни (в частности, особенности выбора половых партнеров), общие интересы и потребности, специфический язык (использование потенциальных слов-феминитивов, таких как директорка, авторка, психологиня)».

За «учительницу» и даже «директорку» по статье не привлекут

Иск Минюста и решение Верховного суда были давно назревшими, понятными и закономерными (на что указывали и эксперты в комментариях ИА Регнум), чего нельзя сказать о развитии темы «запрета феминитивов как признака принадлежности к ЛГБТ».

«Вот вы сказали «учительница первая моя» — и вот уже вы по одному из параметров заработали себе баллы, чтобы ты считался экстремистом?» — недоумевает собеседница (феминитив, зафиксированный Толковым словарём Ожегова) ИА Регнум Анастасия, активистка сообщества FemUnity.

Из текста решения Верховного суда (если попавший в интернет текст — это действительно решение ВС) отнюдь не следует такой вывод, пояснил ИА Регнум юрист Сергей Пирогов.

«Само по себе использование этих слов не образует состава какого-либо правонарушения, а тем более преступления. И не будет образовывать», — отметил юрист.

Вместе с тем эксперт считает, что использование феминитивов в сочетании с другими признаками ЛГБТ*, возможно, будут учитывать при определении принадлежности условного сообщества к запрещенному движению. Но сами словообразования под запрет не попадают, «тем более Верховный суд по этому поводу ничего не сказал».

«Никакой ответственности за использование феминитивов ни в устной, ни в письменной речи законодательством не предусмотрено», — резюмировал эксперт.

Так что если статью, например о проблемах с выплатой алиментов или о неравенстве доходов у женщин и мужчин, напишет не автор, а «авторка», ей не грозит штраф по части 1 ст. 6.21 КоАП.

«Феминизм не в ту сторону»

Как бы то ни было, то, что «феминистскую лексику» (а именно так зачастую воспринимают «странные слова с женскими окончаниями») увязали с решением Верховного суда, обострило периодически возникавший и затухавший спор: не пора ли вообще изгнать такие «неправильные» слова из русского языка.

Предложения отрегулировать русский язык административным путём периодически звучали и на официальном уровне.

В 2018 году с идеей о запрете использования феминитивов, точнее, таких неологизмов как «авторка» или «дизайнерка», выступил вице-спикер Госдумы от ЛДПР Борис Чернышов.

«Это просто феминизм не в ту сторону. Я считаю, что абсолютно нет необходимости так говорить, это ведь никому не мешает. Понятно, если ты идешь к врачу, например Мальцевой, то это женщина. Не надо заниматься радикальными изменениями в русском языке, который вырабатывал свои нормы и правила за долгие годы», — настаивал зампред Госдумы.

А в 2019 году депутат заксобрания Ленинградской области Владимир Петров предложил ввести штрафы за намеренное искажение русского языка и использование феминитивов. По мнению депутата, подобные новые словообразования лишь усугубляют и подчеркивают различие между полами.

Ни одно из предложений пока не получило серьёзного развития, но придало весомости доводам противников феминитивов.

Естественное или искусственное?

С одной стороны, высказывается мнение (причём не только феминистками, но и частью филологического сообщества), что речь идёт о естественном развитии языка. Если в лексиконе появилась «писательница», то почему бы ни быть «веб-дизайнерке». Слово может и не прижиться в языке (как не прижилось слово начала XX века «авиатрисса», которую вытеснила «лётчица»), но может и закрепиться.

«Врач, автор есть, почему нет авторки, врачини? Это же гораздо проще, чем говорить «женщина-врач» — потому что язык склонен «экономить средства». Например, сначала появилась специальность «литературовед — специалист по творчеству Пушкина», а затем в языке закрепилось ёмкое слово «пушкинист», — говорит ИА Регнум филолог и лингвист Инна Глебкина. Почему бы в таком случае не появиться и «пушкинистке»?

Феминитивы появлялись в языке по мере того, как женщины осваивали новые профессии, в которых раньше не допускали «слабый» пол, сказала ИА Регнум вице-президент Фонда открытой новой демократии Анна Фёдорова. Как памятник этому явлению в Гатчине под Петербургом есть улица авиатриссы Зверевой — в честь первой дипломированной русской лётчицы.

«Люди, которые в те времена придумывали эти слова, не отталкивались от повестки сексуальных меньшинств», — отмечает Фёдорова.

С другой стороны, критики говорят о том, что это искусственные неологизмы, сконструированные не по правилам русского языка, оттого и режут слух.

Например, женщины — режиссёры или инженеры — обычное явление как минимум с середины прошлого века, но ни «режиссёрка», ни «инженерка» в письменной и разговорной речи не появились, так же как «докторка». Хотя «студентка, комсомолка, спортсменка» — вполне естественны.

Слова иностранного происхождения, обозначающие профессии и заканчивающиеся на «р», просто не стыкуются с суффиксом «–ка», и потому звучат ненатурально.

Женщину-врача вряд ли всерьёз назовут «врачихой» (звучит грубовато и неуважительно), женщину-генерала — «генеральшей» (по логике языка, это «жена или вдова генерала»), а даму-психолога — «психологиней» (здесь сразу считывается иронический оттенок).

Поэтому когда представители или представительницы фем-сообщества или люди леволиберальных взглядов намеренно пишут «авторка» или «психоаналитичка» — то они лукавят, говоря, что это естественно, говорит ИА Регнум научный редактор, филолог Мария Исенова.

«Я наблюдаю, что у нас появились феминитивы «блогерша», «айтишница», их я слышу от простых, далеких от повестки людей, — отмечает Исенова. — Они это употребляют в устной речи, а именно она более живая, чем письменная. А вот всякие «авторки», «блогерки» я вижу только в текстах авторов, которые имеют чёткую позицию по вопросу прав женщин и так далее».

Это маркер определённой позиции, так же как использование терминов вроде «классовой борьбы», скорее всего, маркирует текст автора-марксиста.

Даже если текст будет совсем не про фем-повестку (а к ней часто примешиваются и остролиберальные взгляды, и поддержка ЛГБТ*, то есть собрание оппозиционных идей), то по этим маркерам они сообщают миру о своих позициях.

И аудитория, которая видит эти маркеры в виде странных феминитивов, сразу может определить, близка ей философия того или иного медиа или нет. Другими словами, «новые» феминитивы выступают как показатель «свой/чужой», резюмирует филолог.

Идеологически маркированные слова вряд ли естественным образом войдут в языковой обиход, отмечают эксперты. Поэтому и законодательный запрет искусственных феминитивов, возможно, стал бы излишней мерой.

Что касается решения Верховного суда, то есть надежда, что высшая инстанция даст официальную трактовку того, что имелось в виду в его решении.

* Движение признано экстремистским и запрещено в России.