«Я помогаю всем не плакать». Кредо журналиста Алены Морозовой

«Ты себя ощущаешь лицом Донбасса?» — и на этот вопрос телеведущая, журналист и блогер Алёна Морозова смеется, смахивая с глаз рыжую челку. Говорит, что нет, не лицом, а просто частичкой живой души. Хотя её узнают на улице бабушки, а в интернете постоянно сыплются угрозы с украинской стороны. Потому что с 2015 года Алёна постоянно в эфире, рассказывает о том, как живет Донецкая Народная Республика, и в рамках служебных обязанностей, и от души. Как сердце прикажет.

Она улыбчива и очень легка в общении, за что и любима руководителями всех уровней, которых за эти девять лет приучила нормально общаться с журналистами, не бояться студии и микрофона. Но о себе любит говорить: «Меня воспитал майор милиции», включая при этом тяжелый «прокурорский» взгляд.

В общем-то, в журналистику девушка попала почти случайно: собиралась учиться на следователя и заниматься особо важными делами, но не сдала экзамены. Но эта случайность стала неслучайной.

Так распорядилась сама жизнь, что Алёна стала одной из тех, кто доносил миру голос Донбасса: сделавшего свой выбор и вставшего на его защиту, страдающего под ежедневными артиллерийскими и ракетными ударами, но не покорившегося. Донбасса, который сумел доказать, что всё случившееся не просто буйство банды «террористов и сепаратистов», о чём ежедневно твердила украинская пропаганда.

«Мне кажется, эта работа в том числе помогла показать всем, что здесь не просто какая-то игра в создание ДНР, что здесь работают и живут реальные люди. И их много, в центре Донецка иногда трудно припарковать машину. А за три года мы с оператором заставили всех наших чиновников говорить с людьми, сделали всё, чтобы они поняли, что камера — это нормально, и жители условной Горловки могли увидеть главу города, который скажет, что всё будет хорошо, всё наладится», — объясняет Морозова.

Но кроме того, она рассказывала тем, кто хотел слышать, о том, как её родную Ясиноватую обстреливали 14 часов подряд и обычные люди сидели в подвалах, поскольку так решили украинские политики. Как почти два с половиной месяца не было ни света, ни воды, а хлеб привозили один раз в день на машине с белым флагом, чтобы не расстреляли. И как эти два с половиной месяца невозможно было нормально заснуть.

Едва сдерживая слезы, Алёна говорила про гибель людей в Донецке, пропуская эту боль через себя. Так не смог бы никто другой, и настоящие, живые эмоции тогда были не менее важны, чем упорство бойцов на передовой. Она сама считает, что блогерство было возможностью сохранить нечто хорошее в сердцах людей.

«Скрывать не буду, аудитория у меня в основном это Донбасс, где-то процентов 60%. Процентов десять — это жители других регионов России. Остальное, конечно, Украина. В соцсетях в свое время было достаточно тех, с кем я когда-то училась в школе или в университете, — серьезно рассуждает девушка, аккуратно отпивая кофе из бумажного стаканчика. — Собирать лайки мне всегда казалось не очень важной затеей, гораздо важнее было присутствие хотя бы малейшего стремления в каком-то конкретном месте попробовать изменить мир. Мне было важно оставаться адекватным представителем Донбасса (назовем это так), который рассказывает не только про войну, но и про мир на этой самой войне».

Здесь, как считает Алёна, вообще сложилась своя, донецкая особенность журналистской работы. Негатива людям и так хватает каждый день. Бесконечные прилеты, взрывы и разрушения, чья-то смерть, множество бытовых трудностей — это не то, что должно стоять на условной первой полосе. Привычная для мирной жизни традиция делать акцент на плохом, поскольку это «лучше заходит», не годится для тех, кто в каждую минуту может погибнуть. Поэтому нужно уметь настроить собственное сознание на поиск хорошего.

Вот мы стоим на набережной Кальмиуса, где-то вдалеке тяжело громыхает, идет война, и на душе тревожно. Но вдруг по всей линии вдоль воды зажигаются круглые фонари на красивых столбах чугунного литья, небо окрашено красным и оранжевым, у бетонных плит крутятся суетливые утки, а через мост бежит поток машин. Октябрь, а на клумбах еще вовсю цветут крупные розы. Она глядит на прекрасный вечерний Донецк счастливыми глазами: «Смотри, как хорошо, какая чудесная осень».

Это и есть момент истины: такими здесь стали люди, отодвинув равнодушие, непонимание и ненависть куда-то в темный угол. Могли бы озлобиться, но стали лучше.

«Каждый человек, как сосуд, он наполнен и хорошим, и плохим. Но очень многое зависит от того, как ты сам хочешь видеть этот мир, как ты сам себя хочешь в нём видеть. Хочешь, чтобы он был по отношению к тебе равнодушным — так тому и быть. Но в каждом, у кого-то на поверхности, у кого-то глубоко-глубоко внутри, сидит и желание понимать. Например, когда случился Мариуполь, у меня в одном из аккаунтов была лавина ненависти от украинцев. А я крутила ленту комментариев в надежде найти среди тысяч уведомлений просьбу о помощи в поиске родных и близких. И было несколько человек с Украины, которые говорили разумно. Так что всегда есть шанс увидеть свет», — вспоминает журналистка.

Она и в своих собеседниках, перебывавших в студии телеканала «Юнион», или тех, к кому ездили в гости по городам и поселкам ДНР, видит в первую очередь хороших людей. Только потом чиновников и руководителей. А самые теплые воспоминания — о первом руководителе республики Александре Захарченко. Суровом Бате, перед которым все трепетали, проверявшего весы торговцев на крытом рынке, кладя на них пистолет. Например, как во время брифинга летом 2015 года вокруг здания начали ложиться украинские снаряды, а Захар не повел и бровью, скомандовав: «Девушки — за колонны, а мужчины — как стояли, так и стойте».

Впоследствии Александр Владимирович много раз был в студии на прямых линиях, которые проводились дважды в год. Практически подружились. Поэтому, когда пришлось вести вечерние новости в день его похорон, Алёна с трудом сдерживала слёзы, дотащив выпуск до финальной точки дрожащим голосом. Но важно было не плакать.

В этом, наверное, главное профессиональное кредо Морозовой, вытекающее всё из того же умения видеть хорошее среди плохого. Можно бесконечно страдать, каждый день, не находя выхода. «Я помогаю всем не плакать». И даже на просьбу вспомнить историю о рабочих поездках в зону боевых действий Алёна вспоминает эпизод, как ей пришлось быть Снегурочкой на утреннике для детей в поселке Зайцево. Говорит, что такой радости от подарков, как у этих живущих возле войны ребятишек с грустными глазами, не видела никогда. А сама переживала, что как «тетя из телевизора» не может им сказать, когда эта война закончится.

Но зато Алёна точно знает, что сказать взамен: что бы ни происходило — мы остаемся людьми и должны стремиться к тому, чтобы прожить счастливую жизнь даже в самое трудное время. Хотя бы и потому, что это лучшая форма протеста против того, что происходит.

При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)