Троянский конь облаял Россию и Китай

Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз, автор ряда книг о России и недавний завсегдатай некоторых российских ток-шоу, выпустил в свет книгу «Overreach», посвященную украинскому кризису. В материале, озаглавленном «Красная линия: раскрыты секреты переговоров Байдена и Си по Украине», он раскрыл ряд интересных подробностей, связанных с позицией Китая по отношению к российской СВО. И, видимо, для более широкого ознакомления западной читательской аудитории с политическими и дипломатическими нюансами вокруг конфликта сделал акцент на китайской позиции в отдельной статье. Она вышла 26 ноября в консервативном журнале The Spectator, тесно связанном на протяжении ряда лет с экс-премьером Борисом Джонсоном на подъеме его политической карьеры.

Основные моменты мы сейчас разберем, но предварительно несколько слов следует произнести в качестве превью, тем более что в наших СМИ вскользь рассматривался только один аспект. А именно роль лидера КНР Си Цзиньпина в том, что ВСУ, как выясняется, на раннем этапе конфликта не получили из Польши около трех десятков советских самолетов МИГ-29, состоявших на вооружении Национальной народной армии (ННА) бывшей ГДР и переданных Варшаве в постсоветские годы Берлином. Между тем, во-первых, круг охватываемых Мэтьюзом вопросов более широкий; тема МИГов укладывается в контекст комплекса глобальных проблем и страстей, бушевавших и бушующих вокруг конфликта.

Во-вторых, на «творение» Мэтьюза необходим критический взгляд. Ибо за жонглированием фактами, даже если их все принять за «чистую монету», отчетливо просматриваются стремление «вывести на свет божий» российско-китайское взаимодействие таким образом, чтобы, представив его в конъюнктурном ключе, посеять одновременное недоверие в Москве к Пекину, а в Пекине — к Москве. Поскольку запуск между нами «черного кота» — это постоянный, неизменный и неотъемлемый элемент информационной политики коллективного Запада, ясным становится и роль в ней автора. Мэтьюза «свистнули наверх» потому, что он был вхож на российское ТВ, имеет двойное, британско-русское происхождение, и расчет делается на то, что в России его воспримут «своим» и, следовательно, прислушаются к тому, о чем он говорит. Это такой троянский конь в борьбе за умы и сердца людей.

В-третьих, на это тоже необходимо обратить внимание. В статье и, видимо, в книге существует ряд характерных оговорок, которые Мэтьюз делает, чтобы «повысить достоверность» своего анализа, но которые он проскакивает мельком, не акцентируя внимания. Почему? Потому что при ближайшем рассмотрении за этими оговорками маячат вполне реальные вещи и расклады, которые выглядят не совсем так, а порой и совсем не так, как это написано у автора. И он хочет эти вещи, вступающие в диссонанс с западной «генеральной линией», с одной стороны, скрыть, а с другой — избежать обвинений в этом сокрытии. Это старый такой принцип, которым пользуются разведки: «Хочешь спрятать — положи на видное место».

В-четвертых, в продолжение предыдущего соображения. Мэтьюз рассматривает треугольник Россия — Китай — Запад как бы вырванным из контекста не только внешних, но и внутренних событий. В частности, комментируя позицию России, он напирает на некие «ошибки», сделанные якобы под влиянием «неправильного» восприятия китайской позиции. Упоминая же о политике Пекина, он делает вид, будто не понимает стратегической важности для Си Цзиньпина прошедшего XX съезда КПК, на фоне подготовки к которому разворачивалась российская СВО. Совершенно упускается из виду и ещё один важный контекст, составляющий реальное, а не мнимое различие в позициях России и КНР относительно Вашингтона. Москва исторически лучше и быстрее договаривалась с республиканцами (пример Ричарда Никсона и первых договоров по стратегической стабильности по ПРО и ОСВ); Китай, напротив, с демократами (пример политики реформ и открытости, запущенной Дэн Сяопином при Джеймсе Картере; и это не единственные примеры). Это различие не стратегическое, а тактическое, касающееся нюансов и конкретных договоренностей, нередко ситуативных, ибо при всех межпартийных разногласиях, в США существует твердый системный консенсус в отношении геополитических противников, к которым причисляются Россия и Китай. Например, поворот Джо Байдена против Китая в ходе предвыборной борьбы 2020 г., осуществленный под давлением Дональда Трампа, или недавние заверения в Киеве президентского советника по национальной безопасности Джейка Салливана, что политика Вашингтона в украинском «кейсе» не изменится в случае победы республиканцев.

Итак, о чем сообщается в статье? Первое и главное — упомянутые МИГи, о которых все уже знают. Важно другое — как это преподносится. А так, что китайские предложения к Вашингтону, связанные с данным вопросом, после которых Байден-де счел риски поставок самолетов неприемлемыми с точки зрения перспектив эскалации и одернул Варшаву, — это не инициатива Пекина. А результат его опасений и озабоченности заявлениями российского лидера Владимира Путина о возможности ядерного ответа на вмешательство НАТО. То есть российскому читателю внушается, что Си «не доверяет» Путину и будто бы именно поэтому давит на Байдена. Китайской же аудитории промывают мозги в духе якобы «пониженной ядерной ответственности» Москвы, что не соответствует действительности и противоречит всем официальным заявлениям официальных российских лиц. Подобная логика Мэтьюза полностью соответствует информационному мейнстриму Запада. С одной стороны, он обвиняет Москву в ядерных амбициях, распространяя фейки, тиражируемые русскоязычными украинскими пабликами, а с другой — закрывает глаза на киевские обстрелы Запорожской АЭС и манипуляции с «грязной бомбой». И тем самым не только проясняется, но и засвечивается западный источник поступившего автору заказа.

Здесь важно и то, почему именно китайского читателя запугивают российским ядерным оружием и отсутствующей на самом деле возможностью его применения в СВО. В ядерной сфере только две страны — Россия и США — обладают всеми элементами триады СЯС — стратегических ядерных сил. В НОАК же в рамках оборонительной стратегии упор делается на средства доставки ядерного оружия средней дальности, что объясняется стремлением помешать американской агрессии с передовых точек базирования вблизи побережья КНР. Разумеется, что в Китае в связи с этим особенно опасаются ядерной эскалации двух военных сверхдержав, так как она может приобрести глобальный и неконтролируемый характер. Ибо, как справедливо подчеркивает Мэтьюз, отношения Москвы и Пекина регулируются договоренностями, достигнутыми в ходе визита Путина в Пекин 4 февраля нынешнего года, о «дружбе без границ» и без «запрещенных сфер» сотрудничества, которая «превосходит» союзы эпохи холодной войны» и, следовательно, распространяет взаимодействие и на военную сферу.

Второй важнейший момент. Мэтьюз утверждает, что, «по словам источника, имеющего тесные связи в высших эшелонах политического и военного руководства КНР, Пекину было известно о планах России осуществить военную операцию». Оставим в стороне известные факты опровержения такой информации российской и китайской сторонами и для чистоты эксперимента рассмотрим и такой вариант. В статье утверждается, что будто бы Москва представила эти планы как «ограниченную спецоперацию по возвращению утраченных русских земель и воссоединению России в её исторических границах» и это якобы «совпало» с китайским «нарративом воссоединения с Тайванем». Во-первых, первая половина этого утверждения противоречит второй. «Ограниченность» СВО подразумевает рамки Донбасса, максимум Новороссии, а «исторические границы» — это вариант Ялты и Потсдама, то есть мир в границах 1945 года. Не вяжется. Во-вторых, не стыкуется и ещё одно. Китай, да, заявлял о том, что ему понятны «исторические» мотивы СВО, но при этом неоднократно подчеркивал, что ситуации с Украиной и Тайванем разные с точки зрения международного права: в первом случае имеет место быть признанная государственность, во втором таковая отсутствует.

Но самое главное: Мэтьюз рассказывает о том, что «в конфиденциальном приложении к «дружбе без границ» находится взаимная гарантия безопасности», аналогичная 5-й статье «Устава НАТО», то есть Вашингтонского договора 1949 года, запускающая механизм коллективного ответа на внешнюю агрессию против одной из стран — участниц блока. Однако при этом он пытается убедить читателей в отличной от НАТО оговорке, что российско-китайские обязательства взаимной военной помощи действуют-де только в случае «иностранного вторжения на их территорию и при наличии особых условий, касающихся причины такого нападения». Мэтьюз откровенно спекулирует на этом, забывая, что в НАТО существуют такие же оговорки: военная помощь оказывается только в случае, если речь идет о нападении на территорию страны-участницы, а не на её вооруженные силы, дислоцированные за пределами своей территории. Причем даже это положение не относится к «своим» конфликтам; как разъяснял в свое время Генри Киссинджер, «НАТО не предоставляет гарантий одним членам блока против других». То есть те же поляки, например, мечтающие о «кресах всходних», в случае захода на запад Украины лишаются поддержки альянса, действуя на свой страх и риск; поэтому президент Анджей Дуда так и комплексует на тему войны перед российскими пранкерами.

Даже если предположить, что такая российско-китайская договоренность имеется, она влияет на ход СВО лишь опосредованно. НАТО тридцать три раза подумает, прежде чем впрячься за Киев «по-настоящему»? Но НАТО и так об этом думает — из-за ядерного фактора в той его части, который подпадает под положение Военной доктрины России, допускающей его применение при иностранном нападении, даже конвенциональном, представляющем угрозу государственности. Технологическая же поддержка Китаем нашей стране по-прежнему оказывается; даже на фоне беспорядков на заводе Foxconn в Хэнани отгрузка продукции продолжается, и только на днях ею, по данным ряда ТГ-каналов, загрузили три российских «Руслана» Ан-124. При этом Мэтьюз, педалируя тему «совместной озабоченности» Пекина и Вашингтона положением дел в СВО и перспективами эскалации, которые прозвучали в ходе встречи Си с Байденом на Бали, никак не комментирует антикитайские действия, предпринятые Западом уже после этих переговоров. Включая американский «цветной» след в беспорядках в Поднебесной. Значит, не всё так «гладко» между Байденом и Си, как пытается убедить Мэтьюз?

И последнее. Всячески эксплуатируя тему китайского миротворчества на Украине, автор статьи в The Spectator, противопоставляющий его «воинственности» Путина, безусловно, намеренно «забывает» о том, что готовность к «миру без предварительных условий» российские официальные лица многократно высказывали как самостоятельно, так и в ходе переговоров с китайскими партнерами. Одних лишь встреч глав МИД России и Китая Сергея Лаврова и Ван И в текущем году насчитывается десяток, и каждый раз тема звучала, и готовность России к миру подтверждалась. Вот что значит, сообщая вроде бы «голые факты», давать им соответствующую, извращенную де-факто, но «правильную» с конъюнктурной точки зрения интерпретацию. Именно это умение нам и демонстрирует Мэтьюз, одной рукой делающий в российские и китайские умы «заброс» насчет беспрецедентности двусторонних договоренностей, а другой — одновременно дискредитирующий эти договоренности их якобы «двусмысленностью» и «заточенностью» Пекина на тему восстановления отношений с США и НАТО. Собственно, автор и сам это подтверждает, когда связывает миротворчество с неизбежной необходимостью убеждать Киев в необходимости «пожертвовать землями ради мира». Только вот пытаясь бросить в этом мифологическую тень на Пекин, автор в упор не видит, что этим давно занимаются США; вспомнить хотя бы упомянутый киевский вояж советника Салливана.

Разумеется, в канву этих рассуждений тщательно вплетаются факты нестыковок между российской стороной и субъектами экономической деятельности в Китае, но полностью при этом игнорируется продолжающийся беспрецедентный рост товарооборота, который, как ничто другое, характеризует подлинное состояние и динамику двусторонних отношений, причем всех, а не только торгово-экономических. Здесь самое время вспомнить о XX съезде КПК. Его подготовка, судя по результатам, из которых вытекает консолидация партии и китайского общества на суверенной, антизападной основе, включая соответствующие кадровые решения, многих удивившие, потребовала от Си Цзиньпина очень сложного маневрирования между противниками и сохранившимися сторонниками западного тренда во внешней политике. Без такой подготовки съезд мог обернуться иначе, с очень далеко идущими последствиями. И создается впечатление, что в статье об этом умалчивается специально, с сожалением, что всё получилось именно так, как получилось, а не иначе.

Что в сухом остатке? За красноречивые факты, о которых пишет Мэтьюз, подтверждающие наличие между Москвой и Пекином взаимных обязательств, гораздо более глубоких, чем об этом говорится официально, автору спасибо. Если они имеют место быть, то это хорошо, как и то, что широко этот вопрос не освещается. Достаточно того, что об этом осведомлены пресловутые западные «центры принятия решений», предупрежденные тем самым о границах своих подрывных действий. На те же оценки, которые этим фактам даются, следует смотреть критически, со скепсисом. Ибо украинский конфликт в нынешней гибридной мировой войне в конце концов не последний, и именно в эти дни ощутимо «запахло жареным» и на другом конце Евразии — на Корейском полуострове и сильнее, чем раньше, в Тайваньском проливе. Просто в представляемой западными источникам информации нужно уметь зерна отделять от плевел, понимая, что в практике манипуляции общественным мнением и устройства информационных провокаций западным СМИ равных в мире нет. А также иметь в виду, что при всех сказках о «независимости» этих СМИ их редакционной политикой на самом деле жестко управляют из единого центра. Как еще в 1962 году говорил в Москве членам советского Политбюро Дэвид Рокфеллер, рассуждая о «диктатуре буржуазии», «газетчики — это собачки, они лают, когда им разрешают». То-то и оно!