В чём плюс для Китая в нынешнем кризисе вокруг Украины — Foreign Affairs

Украинский кризис — это, прежде всего, противостояние между Россией и Западом, но в стороне неуклюже стоит другой игрок: Китай. Пекин в отношении Украины пытается пройти по тонкой грани. С одной стороны, он встал на сторону России, возлагая ответственность за возникновение нынешнего кризиса на расширение НАТО и утверждая, что его усугубляют прогнозы США о неизбежном вторжении России на территорию бывшей советской республики. С другой стороны, особенно в связи с возросшим риском военного конфликта, он призвал к дипломатии, а не к войне.

Будь всё так, как того хочет Пекин, он бы поддерживал прочные связи с Москвой, укреплял бы свои торговые отношения с Украиной, удерживал бы ЕС в своей экономической орбите и избегал бы негативных последствий санкций США и ЕС, введенных против России, для себя — и всё это, не давая значительно обостриться отношениям с США. Обеспечение любой из этих целей вполне возможно. Добиться всего не получится, пишут Джуд Бланшетт и Бонни Лин в статье, вышедшей 21 февраля в Foreign Affairs.

Если Россия вторгнется на Украину, Пекин может бросить Москве спасательный круг: предоставить экономическую помощь, чтобы смягчить эффект санкций США. Такой шаг нанес бы ущерб отношениям Китая с ЕС, вызвал бы серьезные последствия со стороны Вашингтона и загнал бы страны, традиционно следующие политике неприсоединения — такие как Индия, — в объятия Запада. Напротив, если Пекин проявит в отношении Москвы пренебрежение, он может ослабить свое самое тесное стратегическое партнерство в то время, когда, учитывая ухудшение безопасности в Азии, он больше всего нуждается в помощи извне.

Кризис на Украине обнажает пределы внешней политики председателя КНР Си Цзиньпина. Глобальные устремления Пекина сейчас сталкиваются с его желанием продолжать избирательно двусмысленный и изолированный курс. Хотя китайские лидеры могут этого не осознавать, сближение их страны с Россией далеко не благоразумно. Положительные стороны этого шага являются условными и долгосрочными: Россия может когда-нибудь вернуть услугу, поддержав территориальные устремления Китая или сотрудничая в пересмотре структур глобального управления. Однако затраты на более масштабную глобальную стратегию Китая реальны и непосредственны.

Более плотное сближение Пекина и Москвы лишь побудит соперников Китая создавать ему противовес, что даст им больше оснований для установления более тесных экономических и военных связей для защиты от китайской агрессии. В европейских столицах, где привлекательность огромного рынка Китая традиционно притупляла попытки дать отпор КНР, Пекин уже сталкивается с более значительными политическими препятствиями. А в Соединенных Штатах отношение к Китаю стало еще мрачнее. Если на Украине разразится война, многие американские политики обвинят Пекин в том, что на его руках кровь. На Украине Китай ведет опасную игру, о которой он может пожалеть.

Кризис, который не нужен

Пекин, несомненно, предпочел бы, чтобы нынешнего кризиса не было. Прежде всего, Украина сама по себе является важным торговым партнером Китая, объем двусторонней торговли с ней в 2020 году превысил $15 млрд. Страна также является жизненно важными воротами в ЕС и официальным партнером инициативы «Один пояс и один путь», главного геополитического стремления председателя КНР. В январе он обратился к президенту Украины Владимиру Зеленскому, отметив, что «с момента установления дипломатических отношений 30 лет назад китайско-украинские отношения всегда сохраняли здоровую и стабильную динамику развития». В частном порядке китайские эксперты сетовали на то, что Пекин, опасаясь обидеть Москву, не делает больше для поддержки важного партнера по инициативе «Один пояс и один путь».

У Пекина также нет желания публично поддерживать «захват» земель Россией, учитывая его глубоко укоренившиеся опасения, что другие могут использовать аналогичную логику для подрыва территориального суверенитета Китая. Конечно, Китай вряд ли можно назвать заслуживающим доверия противником территориального ревизионизма: достаточно обратиться к его действиям в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, его поведению на границе с Индией и его аппетиту к Тайваню. Однако КНР возражает против ревизионизма, предпринятого другими державами, включая Россию. По сей день Пекин не признал «аннексию» Крыма в 2014 году.

Китайское руководство, безусловно, осознает, что любая поддержка России по Украине обострит отношения с ЕС и США. Стратеги КНР рассматривают Россию, США и ЕС как наиболее важные факторы, определяющие глобальный баланс сил. Они давно считают, что мечты ЕС о многополярном мире совпадают с их собственными. Таким образом, закрепив раскол между Россией и ЕС, российское вторжение на Украину может привести к разделению наиболее важных держав на два блока — Россию и Китай с одной стороны и США и ЕС — с другой, воссоздав механизмы безопасности времен Холодной войны, против чего, по утверждению Китая, он решительно выступает. Что еще хуже, Китай окажется на стороне самой слабой из трех других держав.

Таким образом, крайне маловероятно, что Си дал президенту России Владимиру Путину зеленый свет на вторжение, как утверждают некоторые. С помощью осторожных дипломатических посланий Пекин публично поддержал позицию Москвы против расширения НАТО, но всё же подчеркнул свою надежду на то, что дипломатическое решение может быть найдено. Как сказал Си 16 февраля во время телефонного разговора с президентом Франции Эммануэлем Макроном, «все заинтересованные стороны должны придерживаться общего направления политического урегулирования, в полной мере использовать многосторонние платформы… и искать всеобъемлющее решение украинского вопроса посредством диалога и консультаций».

Три дня спустя министр иностранных дел Китая Ван И повторил это сообщение, назвав Минские соглашения, пару пактов, подписанных в 2014 и 2015 годах, «единственным выходом для украинского вопроса». Он подтвердил поддержку «суверенитета, независимости и территориальной целостности любой страны» и отметил, что «Украина не является исключением».

И капитал приобрести, и честь соблюсти

Здесь позиция Пекина начинает становиться непоследовательной. Ибо в то же время, когда он призывает к деэскалации напряженности, он подпитывает воинственность Москвы, открыто заявляя о своей поддержке и работая над снижением издержек от западного сдерживания. Покупка Пекином большего количества российских энергоносителей и более широкое использование китайских юаней (вместо доллара США) в двусторонних транзакциях может оградить Россию от санкций США. Заявление министерства иностранных дел Китая о том, что предупреждения США о возможном российском вторжении являются «ложной информацией», подрывает призывы самого же Пекина к диалогу, учитывая, что эти предупреждения на самом деле являются настоятельным призывом к дипломатии.

Намеренно или нет, но Пекин связал себя с ревизионизмом Москвы. В примечательном совместном заявлении с Путиным, опубликованном 4 февраля, Си Цзиньпин не только подтвердил общее идеологическое мировоззрение двух «авторитарных» держав, но и связал расширение НАТО с их необходимостью «противостоять попыткам внешних сил подорвать безопасность и стабильность в их прилагающих к ним регионах». Лидеры заявили, что Китай и Россия «выступают против дальнейшего расширения НАТО и призывают Североатлантический альянс отказаться от своих идеологизированных подходов Холодной войны». Они также заявили, что «стороны выступают против формирования закрытых блоковых структур и противоборствующих лагерей в Азиатско-Тихоокеанском регионе и сохраняют высокую бдительность в отношении негативного влияния стратегии США в Индо-Тихоокеанском регионе на мир и стабильность в регионе».

Смешение опасений России по поводу НАТО с опасениями Китая по поводу активности США в Азии, возможно, дало Си на мгновение чувство товарищества с Путиным, но это произошло за счет отношений с Западом, который отреагировал так, как можно было предсказать. Как заявил прессе 15 февраля генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, «по сути, мы видим, что две авторитарные державы, Россия и Китай, действуют вместе». Несмотря на то, что Пекин публично сетует на менталитет времен Холодной войны, который, по его мнению, определяет политику Запада, его всё более теплые отношения с Москвой не могут не напомнить наблюдателям о китайско-советских отношениях начала 1950-х годов.

Пострадают не только отношения Китая с США и ЕС. Действительно, его поддержка гамбита Москвы разжигает страх на его собственном заднем дворе. Премьер-министр Японии Фумио Кисида заявил: «Мы должны рассмотреть возможность того, что если мы допустим применение силы для изменения статус-кво, это окажет влияние и на Азию» — своеобразный способ сказать, что Пекин может начать действовать активнее благодаря авантюризму Москвы. Министр обороны Австралии Питер Даттон предупредил, что российское вторжение побудит Китай усилить давление на Тайвань. На данный момент Индия пытается оставаться нейтральной, а постоянный представитель Индии при ООН Т. С. Тирумурти призывает к «тихой и конструктивной дипломатии». Но, учитывая всё больший антагонизм между Индией и Китаем, поддерживаемое Китаем вторжение на Украину, безусловно, оттолкнет Нью-Дели еще дальше от Москвы и приблизит его к Австралии, Японии и Соединенным Штатам.

Взгляд из Пекина

Учитывая такие издержки, почему Китай решил связать свою судьбу с Россией? Наверняка он осознавал, что этот шаг обострит напряженность в отношениях с Западом и странами на его периферии.

Возможно, Си искренне верит, что Путин не будет вторгаться на Украину, а значит, его риторическая поддержка не повлечет за собой никаких издержек. Возможно, Путин дал Си личные гарантии того, что его действия были направлены лишь на то, чтобы посадить США и НАТО за стол переговоров. Си, возможно, также не смог обновить свои взгляды на основе того, что происходит на Украине. Согласно российскому отчету о виртуальном саммите двух лидеров, его поддержка оппозиции Москвы расширению НАТО, по-видимому, началась в декабре 2021 года. Тогда вторжение России не выглядело вероятным. Однако за прошедшие месяцы картина изменилась — и Китай может почувствовать себя запертым в положении, которое он больше не выбрал бы.

Возможно также, что Си считает, что если вторжение всё же произойдет, оно нанесет больше вреда России, ЕС и Соединенным Штатам, чем Китаю. Пока Китай воздерживается от прямой военной помощи России, в лучшем случае он будет подвергаться вторичным санкциям за свою политическую и экономическую поддержку. Озабоченные Украиной и Россией, Соединенные Штаты и Европа отвлекут свой взор от Азии, предоставив Китаю больше свободы действий по соседству. Короче говоря, хотя конфликт на Украине был бы плох для всех, Китай, возможно, окажется в более выгодной позиции, чем другие.

Это опасное и слишком упрощенное мышление. Последствия войны на Украине слишком непредсказуемы, чтобы оправдать ставку на конфликт. Более того, мало оснований подозревать, что война на Украине повредит Вашингтону. Несмотря на то, что кампании США в Афганистане и Ираке, возможно, открыли окно стратегических возможностей для Китая более десяти лет назад, китайцы должны признать, что подход администрации Байдена к Украине разработан именно для того, чтобы не увязнуть в конфликте.

Настоящая движущая сила китайского мышления в отношении Украины, вероятно, связана с чем-то более долгосрочным: призывом к более тесному партнерству с Россией. Си считает это лучшим ответом на неблагоприятную обстановку в области безопасности, характеризующуюся главным образом ухудшением отношений с Соединенными Штатами. Несмотря на все разговоры Пекина об упадке Запада, Китай по-прежнему считает Соединенные Штаты и их союзников достаточно сильными, чтобы трения с ними определили следующее десятилетие. В КНР считают, что ЕС всё больше склоняется в сторону позиции США, и ощущают всё большую напряженность в отношениях со странами в непосредственной близости от себя, включая Австралию и Индию.

Отношения с Москвой, с другой стороны, неуклонно улучшались в течение более чем трех десятилетий, с большей согласованностью по целому ряду вопросов, включая идеологию, безопасность, киберпространство и глобальное управление. Напряженность всё еще существует, особенно из-за увеличивающегося разрыва в мощи между двумя странами. Но две страны прекрасно справились со своими разногласиями. Тесных отношений между Си и Путиным, общей враждебности по отношению к Соединенным Штатам и совпадающего (хотя и не полностью) «нелиберального» видения мирового порядка, вероятно, достаточно, чтобы поддерживать отношения как минимум в следующем десятилетии.

Поскольку из всех великих держав Пекин может пойти на сближение только с Россией, Си, возможно, сделал расчетливую ставку на то, что прочные отношения с Москвой могут стать нетто-активом для Пекина. По мере того, как Китай настаивает на своих многочисленных территориальных претензиях на своей периферии, он надеется, что Россия сможет противостоять усилиям по его сдерживанию. Россия также может стать спасательным кругом, если международное сообщество попытается сорвать поставки жизненно важных товаров в Китай. Она также поддержала позицию Китая по Тайваню, и в случае американо-китайской войны за остров Пекин может рассчитывать на дипломатическую и экономическую помощь России.

Всё более близкий союз Си с Москвой представляет собой своего рода уловку-22 для Китая — то есть коллизию, состоящую в том, что попытка соблюдения некоторого правила сама по себе означает его нарушение. Соревнуясь с Западом за глобальный порядок, Россия становится более привлекательным партнером в сфере безопасности. Но поднимая отношения с Россией на новый уровень — и решив сделать это в разгар «спровоцированного Путиным кризиса» — Пекин вызывает сопротивление, которое он не может себе позволить.