Путаница глобального налога: будут ли платить финтехкомпании?

Предложение от Джо Байдена о ведении глобального налога делалось, как мы помним, под прицелом удара по транснациональным IT-гигантам, компаниям, зарегистрированным в офшорах, прибегающим к льготному налогообложению, но получающим огромные прибыли на рынках, где не работают их представительства. Между тем, как сообщило издание РБК, в РСПП, представляющем интересы преимущественно крупного промышленного бизнеса России, посчитали, что обложение прибыли новым единым налогом в 15% затронет большинство крупных российских корпораций, поскольку налог будет применяться к группам с выручкой от €750 млн (например, у НЛМК выручка в 2020 году превысила $9 млрд, у Evraz составила почти $9,8 млрд и т. д.). Комитет РСПП по налоговым рискам под председательством бенефициара НЛМК Владимира Лисина анализировал в том числе, как пишет издание, возможность отказа России от участия в реформе, но пришел к выводу, что это будет бессмысленно: независимо от участия в глобальной реформе российские группы все равно попадут под ее действие в других странах своего присутствия (в том числе на уровне зарубежных холдингов). Одной из главных угроз нового режима налогообложения в РСПП считают угрозу существующим льготным налоговым режимам в России, таким как СПИК (специальные инвестиционные контракты) или ОЭЗ (режим особых экономических зон). Хотя, как указывали специалисты Deloitte, о чем сообщало издание, сам по себе глобальный минимальный налог на самом деле не запрещает налоговые льготы, предоставляемые по праву домашней страны. Но, согласно предлагаемым правилам ОЭСР/G20, если в стране нахождения материнской компании (например, в России) прибыль эффективно облагается по ставке ниже 15%, то другие юрисдикции присутствия группы смогут добрать недоплаченный дома налог. В этом случае российские налоговые льготы будут фактически сокращены (если базовая ставка налога на прибыль до применения льгот превышала 15%) или вовсе нивелированы.

Сейчас в России ставка налога на прибыль составляет 20%, возразил мнению представителей крупного бизнеса в свою очередь директор департамента рынка капиталов ИК «УНИВЕР Капитал» Артём Лютик, который рассказал корреспонденту ИА REGNUM, что с учетом того, что в рамках соглашения предусмотрена меньшая ставка — в размере 15%, то фактически для российских корпораций это означает прибавку этой разницы к ежегодной прибыли. В этой связи Лютик, подчеркнул, что реакция РСПП на планы введения в странах ОЭСР единой ставки налогообложения для транснациональных корпораций выглядит несколько нелогичной. Как пояснил эксперт, точно такая же ставка, то есть 15%, будет во всех странах, участвующих в соглашении. Поэтому, о каких угрозах для привлечения капитала в отдельные проекты, для которых существуют более низкие ставки, чем в целом для российского бизнеса, идет речь, непонятно. Разница между ставками в 5% от общей прибыли компании, по словам Лютика, вполне способна компенсировать некоторое повышение налогов для отдельных проектов. Тем более, «если в других странах будет действовать такая же ставка, значит, условия по этим проектам всё равно будут лучшими из имеющихся — более низких ставок же нигде не будет», подчеркнул эксперт, заметив также, что, вероятно, предпринимателей в данной истории больше беспокоит решимость ОЭСР ограничить возможности корпораций выводить прибыль в офшоры.

Заметим, если материнская компания бизнеса зарегистрирована в офшорах, то, по сути, всё, что связывает такой бизнес, допустим, с Россией, — так это наличие на территории страны производственных мощностей. В случае введения глобального налога, российский рынок в плане реализации на нем продукции для такого бизнеса, вероятно, — уже не внутренний, а как бы экспортный рынок. В этом случае, получая прибыль как бы от «экспорта» продукции на «внутренний» рынок, офшорный бизнес заплатит глобальный налог с полученной прибыли в России. Видимо, аналогичным образом глобальное налогообложение может работать и на территории других стран, например, США — в стране, которая, к слову, намерена реализовать крупные инфраструктурные проекты, и, очевидно, что того же металла для этих целей ей понадобиться немало. Так получается? Или не так? Как пишет РБК, первый компонент налоговой реформы — так называемый Pillar 1 — распространится (по крайней мере на первом этапе) только на сотню крупнейших транснациональных компаний мира с глобальной выручкой свыше €20 млрд ($22 млрд по текущему курсу) и затронет перераспределение примерно $125 млрд налогооблагаемой прибыли от преимущественно низконалоговых юрисдикций в страны, где корпорации фактически реализуют свои товары и услуги. Этот компонент, вероятно, коснется минимального количества российских компаний (если затронет вообще), сказал собеседник РБК в РСПП. Тем не менее в налоговом комитете организации отмечают, что риск применения Pillar 1 к российским гигантам связан с широтой определения «добывающих» (extractive) отраслей: перераспределение налогооблагаемых прибылей не затронет «добывающие» отрасли — для них сделано исключение. Поэтому, как считают в РСПП, российскому бизнесу будет выгоднее максимально широкое определение добывающей деятельности, которое будет покрывать разработку всевозможных природных ресурсов (включая лес, воду и так далее). Здесь, заметим, стоит напомнить представителям бизнеса о другом глобальном налоге — углеводородном.

Непонятно на данный момент, указывают в РСПП, как для целей перераспределения прибыли будет определяться страна сбыта — например, по стране регистрации покупателя российского товара или по стране доставки груза. Действительно, в свою очередь подхватывает мысли коллег преподаватель МВА ВШЭ Галина Акчурина, есть неопределенность, которая должна быть устранена ОЭСР при подготовке проекта модельного законодательства. Но в любом случае, считает она, компании столкнутся с трудностями отслеживания страны сбыта по своей продукции, и им потребуется внести изменения в учетные процессы и процессы фиксации юридически значимых фактов, сбора доказательственной базы.

Между тем, как рассказала изданию партнер, руководитель группы международного налогообложения КПМГ в России и СНГ Анна Воронкова, эффективная ставка налога будет рассчитываться не по каждой компании в отдельности, а по юрисдикции в целом, поэтому если у группы в России есть помимо компаний, пользующихся льготными режимами с эффективной ставкой менее 15%, также компании, уплачивающие налог на прибыль по стандартной нормативной ставке 20%, то, возможно, налог в иностранных юрисдикциях доплачивать и не придется. Корректировки самого правила на уровне ОЭСР, которые могли бы позволить надеяться на исключение льготных режимов из-под действия реформы, по мнению Воронковой, маловероятны.

Напомним, что исключением для глобального налога от Байдена является не только добывающая отрасль, но и банковская сфера. И возникает вопрос: если технологические компании скупают банки, то в этом случае IT-гиганты остаются технологическими компаниями или выпадают из-под налогообложения в качестве финтехкомпаний? Банковские экосистемы, развивающиеся в России, ориентированы на внутренний рынок. А вот IT-гиганты, зарегистрированные в зарубежной юрисдикции, реализуют свои услуги и товары по всему миру, в том числе и в нашей стране. Казалось бы, с введением глобального налога тот же «Яндекс», зарегистрированный в Нидерландах, но реализующий свои услуги в России, должен был бы заплатить такой налог в России. Но, приобретая банк, заплатит ли? Как мы писали ранее, Центробанк в своем проекте «Основных направлений развития финансового рынка Российской Федерации на 2022 год и период 2023 и 2024 годов» предусматривает возможность совмещения различных видов деятельности на финрынке и, следовательно, введение регулирования рисков такой деятельности. Как пояснял регулятор, финансовые организации стали предлагать весь спектр финансовых продуктов через единые платформы и совмещать различные виды финансовой деятельности с нефинансовой, позволяющие увеличить как эффективность деятельности, так и повысить удовлетворенность клиентов за счет развития новых направлений бизнеса (это же повышает их конкурентоспособность), а технологические компании, обладающие собственными каналами удаленного взаимодействия с клиентами, сформированной клиентской базой и развитыми цифровыми технологиями, совмещают свою деятельность с оказанием финансовых услуг. При этом участники такого взаимодействия, как в России, так и в зарубежных странах, как указывает регулятор, выбирают модель финансового объединения, где отдельные юрлица осуществляют деятельность в разных секторах финансового рынка, что фактически позволяет таким объединениям работать, не нарушая требований законодательства.

На международном форуме «Банки России — XXI век» в Сочи первый зампред Банка России Сергей Швецов говорил, мол, мир меняется, и те банки, которые вовремя не будут завоевывать свою нишу и предпринимать меры для повышения собственной эффективности, будут вынуждены уйти, но на рынок также будут выходить другие игроки.

В этом году, как ранее сообщал РБК, онлайн-ретейлер Wildberries уже приобрел банк «Стандарт-кредит» (для развития действующих и запуска новых сервисов для покупателей и предпринимателей), владельцами кредитных организаций также стали Ozon (купил «Оней банк», чтобы развивать финтехнаправление) и «Яндекс» (заключил соглашение о покупке банка «Акрополь», чтобы запускать комплексные цифровые финансовые продукты). Так вот: какие налоги будут платить финтехкомпании, зарегистрированные в зарубежной юрисдикции, но аккумулирующие на своих сервисах все больше и больше услуг и товаров, реализуемых в России? И будут ли?