Без еды, но с продовольствием. «Большая игра» только начинается

Михаил Мишустин в ходе отчета правительства перед Госдумой как никогда прежде привел расширенную и наиболее полную трактовку событий, ставших причиной роста цен на социально значимые продукты питания в России. И хотя приставку «социально значимые» вполне можно было бы оставить за скобками, тем не менее именно эта группа товаров вызвала у российской власти особую обеспокоенность, очевидно, что и в силу отсутствия объективных внутренних предпосылок для роста цен, а также в силу наиболее массового потребления и населением, и смежными производствами, стоимость товаров которых росла по цепочке.

По словам главы правительства низкие процентные ставки и необеспеченные товарами деньги на рынке разогнали инфляцию в мире, в том числе повысили стоимость продуктов питания. Не желая терять выгоду, как подчеркнул Мишустин, многие предприниматели подняли внутренние цены вслед за мировыми.

Стоит обратить внимание на совершенно очевидный, а главное, ключевой фактор роста цен на продовольствие — это, как и отметил Мишустин, — появление необеспеченных товарами денег, то есть появление огромной денежной массы на мировом рынке. Ну какой бизнес может устоять перед соблазном «приобщиться» к этой денежной массе, то бишь заработать. Поэтому, конечно, можно назвать жадностью, как, собственно, и охарактеризовал глава правительства действия российского бизнеса, подгонявшего цены на продукты на внутреннем рынке под мировые. Лучше этого термина и не найти. Но, как подсказывает народная мудрость, жадность губительна. И может случиться так, что жадный бизнес сам загнал себя в ловушку, что, между тем, и правительству страны принесет новые испытания, причем даже несмотря на предпринятые экономические меры, в рамках которых производителям возвращаются экспортные пошлины. Достаточно вспомнить, что говорилось в исследовании, выпущенном в начале этого года экспертами швейцарского конгломерата Credit Suisse по поводу последствий пандемии. В частности, речь там шла об эффектах инфляции, мол, добиться успеха в борьбе с ней можно будет лишь при достижении баланса между спросом и предложением. С одной стороны, казалось бы, нет ничего банальнее этого вывода. А с другой — ведь хорошо известно, что чтобы добиться баланса, нужны дополнительные производственные мощности и, соответственно, инвестиции в это дело. Ну и давайте посмотрим на ситуацию, так сказать, сверху. Сначала, например, той же Европе ничего не стоит за счет наличия большой денежной массы скупить продовольствие, нарушив соответствующий баланс в других странах, в частности в России. Затем опять же Европа скупает в России сельхозтехнику. Заметим, скупает далеко не «зеленую» технику, а самые обычные трактора, причем скупает явно не для того, чтобы просто поставить их «на полку». И это происходит на фоне недоступности зарубежных технологий ввиду санкций.

А если вспомнить еще и стратегию Китая, из которой еще в позапрошлом году было понятно, что страна намерена самым активным образом развивать сельское хозяйство, о чём поначалу говорили лишь косвенные признаки, такие как, например, увеличение доли жителей села, а теперь говорят и вполне прямые, такие как появление руководства по стимулированию социальных инвестиций в 13 основных сельских и сельскохозяйственных секторах для оживления сельских районов, то совершенно отчетливо видны признаки того, что никто не намерен и дальше скупать продовольствие из России. И, конечно, в ближайшем будущем это скажется и на внешнеторговом балансе, и на его сальдо, и просто на внутренних ценах на продовольствие. Вот и выходит, что испытания, которые правительство сейчас успешно преодолело, не последние.