Кто мечтает загнать Россию в «зелено-цифровую» ловушку?

Как же у нас так называемые «элитарии» любят верноподданнически отзываться на каждый «сигнал» с Запада! Стоит любому профессиональному мерзавцу, отдаленно приближенному к центрам принятия решений в Европе или США, потрепать их по плечу, пообещав светлый рай в буржуинстве, как у некоторых «крыша» натурально срывается и уходит ввысь, рассыпаясь фейерверком фантазий: «Господин назначил меня любимой женой!..» и т. д. в том же духе. Сто раз будут играть в патриотизм, гневно обличать политику санкций, возмущаться «черными списками», тыкать носом так называемых «партнеров» в полицейские беспределы нынешней волны беспорядков в США… Но обратят на них внимание, поманят пальчиком и:

Вещуньина с похвал вскружилась голова,От радости в зобу дыханье сперло, —И на приветливы лисицыны словаВорона каркнула во все воронье горло…

— Ваше кредо? — Всегда! — Что вы делаете сегодня вечером? — Всё!!!

Неразделенная любовь, усугубленная хроническим комплексом неполноценности… Хорошо, что они свою неполноценность — как не созидателей, но разрушительных приХватизаторов — осознают; плохо, что пытаются ею расписываться за всю страну, которая, разгромив в 1945 году фашистскую Европу, по маршалу Жукову, поставила точку в «историческом споре славян с тевтонами». И поэтому ведут себя как в перестроечной «Цитате» из репертуара театра им. Моссовета: «Чтоб твой отдельный личный интерес / Казался общим важным интересом». Коим он не только не является, но ему противостоит, ибо с ним несовместим».

Сразу целый ряд вполне себе «респектабельных» СМИ — не будем делать им рекламу: «знает кошка, чье мясо съела» — с восторженным придыханием сообщили, что некий влиятельный западный «эксперт» предрек России «ключевую роль» в восстановлении мировой экономики после кризиса, вызванного пандемией коронавируса. Ибо наша страна, по мнению этого «авторитета», имеет ряд преимуществ. Что за «эксперт» и о каких таких «преимуществах» он глаголет?

Грегори Баркер, британский политик, экс-министр энергетики и борьбы с изменением климата, до этого член консервативного теневого кабинета по этому же профилю, еще раньше координатор («парламентский организатор») консервативной фракции в палате общин, а ныне — член палаты лордов, сделал «резонансное» заявление о будущем России после пандемии. Это заявление и подхватили некоторые российские СМИ. Что сказал Баркер? Он предрек России «ключевую роль» в посткризисном восстановлении мировой экономики, указав на ряд ее «преимуществ», как они кое-кому видятся с Туманного Альбиона. Разумеется, никакой производственной и технологической реиндустриализации, в которой наша страна отчаянно нуждается. И это косвенно доказывается тем, как решает аналогичные проблемы в США Дональд Трамп. Никакого инфраструктурного обустройства страны, особенно ее восточной части, Баркер тоже не предлагает. Нет у него разговора и о перспективах энергетики в холодной и длинной стране, где две трети территории лежат в климатической зоне с отрицательной среднегодовой температурой. Ни о каких механизмах интеграции с бывшими союзными республиками британский экс-министр тоже не заикается. Словом, в его «рекомендациях», очень похожих на «теневое задание» кое-кому из отечественных элит — поэтому соответствующие СМИ так и возбудились, полностью отсутствуют основные пункты действительной повестки российского развития после кризиса, связанной с укреплением суверенитета, самодостаточности и обороноспособности, расширением и углублением внутреннего рынка в масштабах бывшего СССР.

Что же этот «доброхот» выдает на-гора и почему это здесь у нас некоторым так нравится? «Возобновляемая энергетика, экологически чистые и цифровые решения должны стать фундаментом экономики после кризиса: они улучшат качество воздуха, которым мы дышим, повысят качество нашей жизни и снизят риск климатических катастроф. Они также могут поддерживать новые предприятия и обеспечить создание новых рабочих мест», — так звучит вердикт Баркера, низводящий российскую экономику до уровня даже уже не сырьевого, а цифрового придатка Запада. От России Баркеру нужно не производство, а его замещение сферой услуг и заодно виртуализация энергетики, ибо только натуральный вредитель или последовательный враг может предлагать в нашем, повторимся, климате некую «возобновляемую» энергетику, подавляющее большинство объектов которой в мире эксплуатируются совсем в иных широтах. Не говоря уж о беспримерных экологических издержках и рисках производства и утилизации, например, тех же солнечных батарей.

Ну, а пресловутая «цифра», как мы уже убедились, — это просто «инновационный» лозунг, щекочущий самооценку так называемому «продвинутому креативу». Его генеральное назначение, как мы уже убедились — спасибо вирусу, — это big data, то есть слежка за населением. А что касается производственной сферы, внедрение в которую так сильно пиарится, то здесь издержки носят уже системно социальный характер, не столько создавая рабочие места, сколько заменяя людей роботами. В научном сообществе, по крайней мере в той его части, в которой не принято считать технологический прогресс самоцелью, а видится в нем инструмент улучшения жизни людей, давно уже в ходу метафора, что в нынешних условиях «цифра» «съест людей» гораздо быстрее и «эффективнее», чем это сделали овцы времен английской мануфактурной революции. И избежать этого возможно только одним способом: предварить «цифровизацию» устранением свойственного капитализму дисбаланса между общественным характером производства и частной формой присвоения его результатов. И кто сказал, что марксизм устарел, когда он, напротив, сегодня намного актуальней, чем столетие назад?

О том, что «цифра», да и «информационная» экономика в целом — не экономический, а социальный и политический проект, не только говорится уже давно. Были и конкретные доказательства, вроде проведенного в США еще полтора десятилетия назад исследования, в ходе которого выяснилось, что «цифра» приносит в бюджет 15% ВВП, а забирает из него 25%. В условиях «рыночной» экономики подобная заведомая убыточность — и есть маркер социально-политической обусловленности. Наступать на горло собственной «песне» о прибыли как генеральном критерии эффективности можно только за государственный счет, и если государство как выразитель воли буржуазного господствующего класса на это идет, значит, считает реализацию данного проекта непременным условием поддержания и сохранения своего классового господства. Все очень просто.

Еще раз: стране настоятельно нужна реиндустриализация, то есть, говоря схематически, ремейк 30-х годов прошлого столетия, а не уход в виртуал в условиях становящегося все более враждебным, особенно на Западе и на Юге, внешнего окружения. Страна потребляет материально осязаемый продукт, произведенный на заводах и в сельскохозяйственных угодьях с помощью коллективного труда, а не произведения «фрилансеров», которых много не требуется. Которые не имеют ничего общего с удовлетворением потребностей, связанных с выживанием, особенно кризисным, и которые рассчитаны на эксклюзивный интерес очень избирательного «любителя». Стране нужна развитая инфраструктура и обустройство территорий, а не игры в создание «глобального города» с его «сияющими» цифровыми мегаполисами посреди архаики и запустения коренных земель. Ибо эти земли, если не обустраиваются и не обрабатываются стремительно вымирающим своим населением и не кормят его, рано или поздно подвергнутся внешней колонизации, загримированной под глобализацию, и будут кормить население чужое. Собственно, это новый Генеральный план Ost в чистом виде. Кто не верит, пусть этот рассекреченный с 2009 года документ найдет, перечитает и сравнит, например, с обнародованными у нас на правительственном уровне еще в 2010 году планами строительства «агломераций». И случайно ли этой теме никак не дают утихнуть? И искусственно подпитывают ее с помощью, например, памятной полемики нынешнего московского мэра с нынешним же главой Счетной палаты.

Суммируем: в то время как настоящим приоритетом является массовое и коллективное, нам с помощью вот таких вот Баркеров и их внутренних прихлебателей усиленно навязывается индивидуальное и эксклюзивное. Цена этой разницы — вопросы идентичности и суверенитета, в рамках которых национальная идентичность и государственный суверенитет подвергаются эрозии с целью замены воинствующим эгоизмом десуверенизованного и атомизированного сброда «личностей». По Жаку Аттали, «номадов» — «новых кочевников», высокопрофессиональных технократов без корней и Родины, для которых все остальные — просто гумус, предназначенный служить их неофеодальному или даже рабовладельческому благополучию.

Самое интересное: откуда взялся Баркер и почему именно его точку зрения так старательно разносят по городам и весям? Баркер — председатель совета директоров российско-западной компании En+ Group, контролирующей ни много ни мало целый ряд российских, с интересами преимущественно в Сибири, металлургических, угольных и энергетических компаний. Именно Баркер стоял у истоков плана своего имени по выводу из-под американских санкций активов олигарха Олега Дерипаски, тесно связанного с ельцинской «семьей». Уменьшив его акционерную долю ниже контрольного пакета и сменив директоров, большинство которых составили иностранцы, Баркер вместе с главой американского минфина Стивеном Мнучиным из глобальной корпорации Goldman Sachs добился отмены санкций. Правда, кому сейчас в реальности принадлежат российские предприятия и месторождения, созданные трудом нескольких поколений советских людей и беззастенчиво приХватизированные собирательными «гайдаро-чубайсами», — большой вопрос. Большинство исследователей сходятся в том, что они, сохранив формальную национальную привязку, превратились в каналы вывода капиталов за рубеж. Но о правомерности этого вывода пусть судят экономисты. Мы же со своей стороны отметим, что, во-первых, если поборником «зеленой» энергетики, вслед за тем же Чубайсом, выступает экс-министр вероятного противника, возведенный в ранг совладельца российских активов, то это верный признак того, что активы начинают готовить к утилизации. Тем более что они не только не связаны с «зеленью», но и, как мы хорошо понимаем, само их существование противоречит «зеленой» догматике деиндустриализации, упакованной в форму «устойчивого развития». Разумеется, все это преподносится как осуществляемое в интересах «оптимизации», которые подкрепляются «высокими и благородными» целями международной «интеграции». Это ведь «несправедливо», что страна с 1,6% мирового населения владеет почти 40% мировых ресурсов, которые, как давно уже заявлено в западных «штабах», следует превратить в «глобальное общее достояние». Связка Баркера с Мнучиным — наглядное воплощение этой логики как минимум в части «сибирской экстерриториальности», а как максимум эрозии постепенной конфедерализации всей России. О многом говорит и переплетение этой «стратегии» с упомянутыми интересами «семьи».

Но есть и другой аспект, особенно настораживающий. «Алюминиевая» часть активов En+ была сформирована и организована в РУСАЛ путем их приобретения у Glencore — концерна, созданного в середине 70-х годов с советским участием в целях проникновения на западные рынки и обхода западных ограничений против СССР и санкций против дружественных нашей стране политических режимов. Тогда, в момент жесткого контроля над такими спецоперациями советского партийно-идеологического руководства, действие Glencore, как и других подобных компаний, в целом укладывалось в прокрустово ложе национальных интересов СССР. Однако после смены в начале 80-х годов политического руководства сначала в США, а затем в Советском Союзе, «что-то пошло не так», и очень похоже, что «улица» с движением в одну сторону, стала разворачиваться в обратном направлении. В «перестройку» этот тренд укреплялся, чем дальше — тем сильнее. А сами компании, включая Glencore, стали превращаться в инструменты проникновения даже не на российские рынки — они мало кого интересовали, а в российские элиты. Беспрецедентные цифры итогов такого проникновения уже в середине 90-х годов на секретном военном совещании озвучил Билл Клинтон, после чего они были благополучно слиты в СМИ. Очень характерно заканчивался тот спич: «Мы позволили России стать державой, но империей будет только одна страна — США». Так что в нынешнем заявлении Баркера отражены не только внешние, западные интересы, но и интересы определенных внутренних групп в самой России, «семья» для которых — всего лишь удобное прикрытие, собирающее на себя для отвода глаз всю концентрированную ненависть соотечественников.

И последнее. Вряд ли случайно Баркер, этот «Браудер от экономики», разразился своими откровениями именно сейчас, на фоне отчаянных попыток хозяев «коллективного Запада» вовлечь Россию в противостояние с Китаем любой ценой. Даже за счет потери собственного лица, эквивалентом которой выступает «обратное» приглашение Москвы в «большую семерку», которое Трамп сделал, согласившись с предложением известного международного интригана и кукловода Генри Киссинджера. Между тем в «семерке» нашей стране нечего делать по объективным причинам — по истории происхождения этого «клуба», в котором представлены страны, связанные с ядром мировой финансовой системы. То есть с Банком международных расчетов (БМР). Никакого отношения к этому «ядру» ни Россия, ни Китай или вовлекаемая в глобалистские игры вместе с нами Индия не имеют. В градации архитекторов и держателей глобального финансового миропорядка те, кто не являются учредителями БМР и не входят в его совет директоров, в том числе участники ШОС и БРИКС, — это «страны второго порядка». Помимо антикитайского мотива, в этом приглашении просматривается и непосредственно антироссийский: поспособствовать прекращению в нашей стране поднимающейся дискуссии о подлинной роли Центробанка как органа внешнего управления, завязанного не на национальные интересы, а на Базельский клуб при упомянутом БМР. И о настоятельной необходимости его национализации с переоформлением по советскому, а также по российскому имперскому образцу в Государственный банк, не наделенный бременем ограничений и отчетности перед внешними структурами. В условиях, назовем вещи своими именами, пересмотра российской Конституции — лиха беда начало! — привлечение повышенного внимания к статье 75, раскрывающей роль ЦБР как органа, все контролирующего в финансовой сфере, но ни перед кем внутри страны ни за что не отвечающего, не может их не беспокоить.

Что в сухом остатке? Если поставить вопрос ребром, то Баркер и иже с ним, включая прежде всего высокопоставленную внутреннюю агентуру западного влияния в самой России, предлагают нашей стране превратиться в антикитайский форпост, а возможно, и плацдарм будущего военного конфликта. А все «зеленые» и «цифровые» разговоры — это лишь жалкое и пошлое, рассчитанное на откровенных дурачков информационное прикрытие. Иллюстрацией того, чем для нас чреват такой поворот событий, являются 70-е и 80-е годы прошлого столетия. Рассорив нас с Китаем, «коллективный Запад» в лице прежде всего США непременно повторит тот кульбит, чтобы использовать нашу же недальновидность и откровенную глупость для нового альянса с тем же Пекином против нас. Не получится с нынешним китайским руководством — постараются его сменить и/или дождаться нового, более «сговорчивого». Единственное, что по-настоящему очень сильно напрягает Запад, ставя его перед перспективой отступления с глобальных позиций в территориально ограниченный ареал своего исторического обитания — Западную Европу и атлантическое побережье Северной Америки, — это нынешнее российско-китайское сближение, беспрецедентное по масштабам и историческим последствиям.

Предвидя «критические» стрелы в адрес автора этих строк, которые, уверен, не заставят себя долго ждать, в опережающем порядке напомню две цитаты Збигнева Бжезинского, о концептуальном наследии которого после смерти, к сожалению, стали забывать, а возможно, и вполне сознательно его «замазывать»:

Вызовы гегемонии США в Евразии, по Бжезинскому: возрождение России, ее альянс с Югом (Иран, Турция), альянс России с Китаем, китайско-японский альянс, континентальное объединение Европы «под Россию». Смотрим, что происходит, и делаем выводы, чтобы не наступить на старые и хорошо знакомые нам грабли. Несмотря на то, что «кто-то» «заботливо», раз за разом, выкладывает этот садовый инструмент на маршруте нашего движения зубцами наверх и навстречу, стараясь при этом еще и «предусмотрительно» «вывернуть лампочку».