«Польша – уродливое детище Версаля»

Одним из самых враждебных соседей СССР была Польша. Уже 10 ноября 1918 года под влиянием вестей из Берлина, где началась революция, в Варшаве начали разоружать германский гарнизон. Очаги сопротивления не могли что-либо изменить. Образовались солдатские Советы, армия хотела вернуться домой. 11 ноября в занятом немцами бывшем Царстве Польском, а также в австрийских губернаторствах Западная и Восточная Галиция власть перешла к полякам. Впрочем в Восточной Галиции с центром в Лемберге (совр. Львов) все было не так просто — на контроль над городом и провинцией претендовала и Западно-Украинская Народная республика. В январе-феврале 1919 года новое правительство Польши во главе с Юзефом Пилсудским было признано странами Антанты. Польское государство восстановилось. Его «начальник» с первых же дней прихода к власти был уверен в неизбежности войны с Россией.

Восстановившись после Первой мировой войны под лозунгом возрождения национального государства, Польша начала борьбу за свои «исторические» границы, каковыми в Варшаве упорно считали границы до первого раздела Польского королевства в 1772 г. Это было минимальным требованием. На Версальской конференции польская дипломатия повела активную борьбу за максимальное расширение своих будущих границ. «Возрожденные народы, — вспоминал Дэвид Ллойд-Джордж, — восстали из своих могил, голодные и прожорливые после долгого поста в подземных казематах угнетения». Почти все они желали теперь построить собственные казематы, и многим это удалось. США и Франция активно поддерживали Польшу — она была нужна им как противовес Германии в послевоенном устройстве Европы. Между тем, польские претензии были самыми гигантскими и самыми проблемными для союзников. Не зря именно в это время глава МИД Франции Аристид Бриан назвал Польшу «ревматизмом Европы». Впрочем, в Париже эту болезнь поддерживали. Клемансо говорил: «Целью нашей политики должно быть укрепление Польши для того, чтобы обуздать Россию и сдерживать Германию». Реализация польской мегаломании и французских расчетов продолжилась и после конференции, и в результате привела к территориальным спорам Варшавы практически со всеми своими соседями за исключением Румынии.

Наиболее обширными претензии Варшавы были на востоке. Пилсудский планировал присоединение около 200 тыс. кв. км с населением около 20 млн чел. Уже в ходе Гражданской войны, пользуясь проблемами, которые возникали у РСФСР, поляки систематически оккупировали спорные с их точки зрения территории. 13 февраля 1919 года Польша нанесла первый удар по советской территории в районе Барановичей. Началась советско-польская война. 19 апреля 1919 г. был взят Вильно. На город претендовали и Литва, желавшая сделать его своей столицей, и Белоруссия. Для Пилсудского это был родной город. В августе поляки вышли на Березину. В сентябре 1919 года было заключено перемирие, с 10 октября по 13 декабря 1919 г. на станции Микашевичи в Белоруссии шли советско-польские переговоры. Советскую сторону представлял Юлиан Мархлевский, польскую — граф Михал Коссаковский. Поляки вели себя вызывающе, отказывались от обязательств, диктовали условия. Они требовали прекращения репрессивной политики Советов, но заявляли, что будут и дальше расстреливать советских служащих и пленных военных на занятых территориях и т.п.

Польская делегация демонстрировала вседозволенность — у Москвы не было выбора. «Состояние Советской России было таково, — гласил отчет Полевого штаба РККА, — что мы заинтересованы были в водворении мира на Западе и в первую голову с Польшей, хотя бы ценой огромных уступок». Главнокомандующий С. С. Каменев признавал, что нет другого способа быстро оказать помощь Южному фронту, как только допустив «временное ослабление Западного фронта». Поляки понимали это и убеждали, что территориальные уступки дадут возможность Москве сосредоточить силы против Юденича и Деникина.

В ноябре 1919 года Верховный Совет Антанты определил восточные границы Польши — в целом они должны были проходить по границам бывшего Царства Польского. Деникин надеялся на создание единого фронта с поляками и ошибался. Попытки договориться закончились неудачей. Даже в период кризиса на своем фронте генерал не соглашался на уступки далее «конгрессовой» Польши, то есть её этнографических границ. Разумеется, это весьма неприязненно воспринималось в Варшаве. Пан «начальник государства» лично инструктировал Коссаговского о том, как он относится к русской проблеме: «Большевикам, как и Деникину, я могу сказать одно: мы могучая сила, а вы — трупы. Говоря иначе, солдатским языком: давитесь друг другом, бейте друг друга, меня это не касается, пока вы не затрагиваете интересов Польши. А если где затронете их, буду бить. Если где-либо и когда-либо я вас не бью, то не потому, что вы не хотите, а потому, что я не хочу. Пренебрегаю вами, презираю вас. Вы погрязли в руках евреев и немецких юнкеров, не верю вам, вашему сорту людей». Русские, по убеждению Пилсудского, «…должны стоять перед нами покорными и просящими».

Договориться все же удалось, и эта политика позволила советскому командованию осенью 1919 года сосредоточить против Деникина значительные силы — 160 тыс. штыков и 26 тыс. сабель, 4,5 тыс. пулеметов и 1 тыс. орудий. Пилсудский использовал контрнаступление Красной армии для того, чтобы поддержать перед Антантой свои претензии на контроль над Галицией. Свое противостояние с Москвой Польша использовала для защиты этих претензий. «Войска Деникина потерпели поражение, Киев взят, большевики наступают на Харьков, — извещал 4 декабря 1919 г. посла в Париже глава польского МИДа. — Войска Петлюры дезорганизованы. В любой момент вся защита Запада от большевиков может лечь исключительно на нашу армию и, возможно, именно на те войска, которые защищали Львов и очистили Галицию от украинских банд. В этих условиях вынесение мирной конференцией постановления, окончательно решающего проблемы Галиции, по которому Польша потеряет Львов и всю Восточную Галицию, а все усилия её армии сведутся на нет, и она лишится плодов победы, — будет иметь роковые последствия. Для нас речь идет прежде всего о поддержке дисциплины и морального духа в армии. Сегодня они уже поколеблены…» Иначе говоря, Польша была готова защищать Европу только при условии поддержки политических амбиций и претензий Варшавы.

Агрессивность польской стороны, а также её уверенность в собственных силах усиливалась по мере того, как Москва демонстрировала готовность идти на уступки. Вплоть до декабря 1919 года основной задачей глава Реввоенсовета РСФСР Л. Д. Троцкий называл ликвидацию Южного фронта. В январе и феврале 1920 года полякам предлагались варианты весьма выгодного мирного соглашения. Делалось это и потому, что весьма реальной была угроза войны на Дальнем Востоке. 29 февраля 1920 года японцы высадили десанты, которые атаковали советские войска в Приморье и Приамурье. 19 февраля В. И. Ленин выступил с идеей создания буферного государства, которое должно было отделить РСФСР от Японии накануне возможного нападения поляков. Советское правительство торопилось закрыть направления, которые могли бы отвлечь силы с западного направления. Весной 1920 года Красная армия окончательно разгромила белых в Поморье. Северный фронт был ликвидирован. 20 февраля был взят Архангельск, 13 марта — Мурманск. 22 марта 1 Конная армия вошла в Майкоп. Деникин был разбит, бои на этом фронте также закончились. Начались переговоры о заключении мира с Латвией. Увеличился поток воинских эшелонов на Западный фронт. Если в марте их было 83, то в апреле уже 203. Уступчивость Москвы и невыгодная для неё международная обстановка — всё это лишь убедило Пилсудского в слабости Советской России. В возможности своей армии и её превосходство он верил абсолютно и поэтому не нуждался в мирном решении.

«Мы предлагали Польше немедленное перемирие на всем фронте, — писал 29 апреля 1920 г. Троцкий. — Но на свете нет буржуазии, более жадной, развращенной, наглой, легкомысленной и преступной, чем шляхетская буржуазия Польши. Наше честное миролюбие варшавские авантюристы приняли за слабость». Свою роль сыграла и международная поддержка. Еще зимой 1919 года польская армия была плохо обеспечена артиллерией, боеприпасами, обмундированием и медикаментами. Формирование новых частей еще не было закончено. Международная поддержка ускорила решение этих проблем. Вашингтон предоставил Варшаве значительный кредит для покупки вооружения. В первой половине 1920 года американцы поставили в Польшу около 20 тыс. пулеметов, свыше 200 бронемашин и 300 самолетов, 3 млн комплектов обмундирования, 4 млн пар обуви и т. д; французы — 1494 орудий, 350 самолетов, 2800 пулемётов, 375,5 тыс. винтовок, 42 тыс. револьверов, 800 грузовиков, 518 млн патронов, 10 млн снарядов; англичане — 58 тыс. винтовок, 58 млн патронов. Мобилизации позволили довести численность польской армии до 738 тыс. чел. Разумеется, у Пислудского не было возможности сосредоточить все силы на востоке, но возможности его действительно были велики.

22 апреля Пилсудскому удалось установить соглашение о совместных действиях с Симоном Петлюрой (тот от лица УНР признавал переход к Польше Галиции и Волыни), а затем и с П. Н. Врангелем. В результате 27 марта 1920 года Польша приступила к широкомасштабным военным действиям. 28 марта Москва вновь предложила Варшаве переговоры, и вновь это предложение было проигнорировано. 20 апреля польский МИД издал коммюнике — вся ответственность за начало войны возлагалась на РСФСР. 25 апреля поляки вместе с петлюровцами начали наступление на Украине. Здесь наносился основной удар. Поначалу действия наступавших были весьма успешными. 23 и 24 апреля две галицийские бригады из состава армии ЗУНР, перешедшие незадолго до этого на сторону Красной армии, изменили и перебежали к Петлюре. В тылах активизировались банды атамана Ю. О. Тютюнника. Тыл войск, оборонявших Киев, обнажился. Они начали отходить. Польский враг имел преимущество в силах и технике, был хорошо снабжен боеприпасами.

Советская дипломатия вела переговоры о заключении мира с Латвией, Эстонией и Финляндией, оставался совершенно неясным вопрос об отношениях с Румынией, оккупировавшей Бессарабию. Её дальнейшее поведение было непредсказуемо, что не могло не учитывать командование Красной армии. Переговоры сразу же затянулись. Дипломатия лимитрофов немедленно начала поднимать планку своих условий. Польские успехи провоцировали аппетит несостоявшихся союзников Варшавы. 7 мая был взят Киев. Красная армия не обороняла город, войска перешли на левый берег Днепра. Польский авангард въехал в центр столицы Украины на трамвае. Это был успех, но он не сопровождался серьёзными поражениями отступавших, и ничуть не улучшил положения наступавших. Скорее наоборот, они растянули свои коммуникации, стали уязвимее. Вытянутые в нитку по фронту, они нигде не были достаточно сильны для обороны. Тем не менее ожидания дальнейших успехов были велики. Командовавший польскими армиями Юзеф Пилсудский был доволен достигнутыми результатами и явно переоценил возможности своих сил.

Совнарком РСФСР прилагал все усилия для подготовки контрнаступления. На Украину с Северного Кавказа была переброшена 1 Конная армия. По пути она должна была ликвидировать действовавшие в тылах Красной армии банды Н. И. Махно. Политические отделы армий развернули пропагандистскую кампанию, объясняя бойцам и командирам причины войны и задачи, которые стояли перед РСФСР. Л. Д. Троцкий призывал готовиться к тяжелой борьбе, уверяя, что Польша лишена внутреннего единства. 5 мая на Театральной площади в Москве перед красноармейцами, отправлявшимися на Польский фронт, выступил В. И. Ленин. «Помните, товарищи, что с польскими крестьянами и рабочими у нас нет ссор, — сказал он, — мы польскую независимость и польскую народную республику признавали и признаем. Мы предлагали Польше мир на условии неприкосновенности ее границ, хотя эти границы простирались гораздо дальше, чем чисто польское население. Мы шли на все уступки, и пусть каждый из вас помнит это на фронте». Они помнили. Речь произвела большое впечатление.

14 мая в наступление перешел Западный фронт под командованием М. Н. Тухачевского. Он планировал сбить противника, обойти его своим правым флангом и опрокинуть поляков в Пинские болота. К 18 мая войска фронта прошли от 70 до 80 километров. Противник отчаянно сопротивлялся. Тухачевскому не удалось оттянуть на себя войска поляков с Украины, но Пилсудский вынужден был перебросить сюда часть сил из своего общего резерва. Бои приобрели тяжелый характер, в результате контрударов 19−20 мая войскам Западного фронта пришлось отойти. На фронте установилось временное затишье, которое активно использовалось нашим командованием для подготовки нового наступления. 19 мая правительства Советской России и Советской Украины обратились с совместной нотой к правительствам Англии, Франции, Италии и США, напоминая им о членстве Польши в Лиге наций и призывая прекратить помощь агрессору. Обращение осталось без ответа.

Западный фронт отвлек на себя внимание польского командования. За 52 дня Первая конная армия проделала походным порядком около 1200 км, громя по пути махновцев. Положение было тяжелым, не хватало продовольствия и фуража, но 25 мая армия вышла к Умани. Сосредоточение Конной армии С. М. Буденного на Юго-Западном фронте прошло незаметно для врага. Пилсудский не особенно опасался кавалерии, а создание конной армии считал «стратегической нелепостью». Вскоре фанаберия командующего дорого обойдется его подчиненным. 23 мая последовала директива командования фронта о подготовке наступления. Южный фронт должен был обеспечить тыл со стороны врангелевского Крыма. 27 мая Конармия разгромила большой отряд петлюровцев, очистив тылы фронта от враждебного элемента.

В состав Конной армии входило 18 тыс. сабель, общая численность войск Юго-Западного фронта достигла 22 400 штыков и 24 тыс. сабель. Им противостояли 40 400 штыков и 8200 сабель. «Рейд нашей конницы начался пятого июня, — подводил итоги через несколько дней Сталин. — Утром этого дня, свернутая в кулак, красная конница ударила по второй польской армии, прорвала неприятельский фронт, рейдом прошла район Бердичева и утром седьмого июня заняла Житомир». Пилсудский поначалу не придал значения прорыву, он был уверен — его скоро ликвидируют. Не получилось. «Наше продвижение было настолько внезапным и ошеломляющим, — вспоминал Буденный, — что застигнутые врасплох польские солдаты и офицеры сдавались без сопротивления». 8 июня Конармия взяла Бердичев. Тыл противника был разгромлен, управление войсками нарушено. В городах были взяты богатые трофеи, освобождено до 7 тыс. советских пленных, в Бердичеве польский гарнизон успел взорвать склады с боеприпасами. Было уничтожено около 1 млн снарядов. Польский фронт остался без запасов.

3-я польская армия была разбита. 10 июня она оставила Киев. Отход сразу же стал приобретать характерные черты бегства. Дороги от Киева на запад были забиты брошенными повозками, машинами, трупами людей и животных. При отходе поляки были перехвачены красной кавалерией и понесли большие потери убитыми и пленными. 3-я армия потеряла свои обозы, 250 пулеметов, 84 орудия из 96. Для спасения Польского фронта 6 июня из Крыма в Северную Таврию нанес удар Врангель. Его успехи поставили под угрозу тыл наступавших войск и отвлекли часть сил, но это не помогло польскому фронту. Против Врангеля 6 августа были переброшены две бригады с Западного и одна дивизия с Карельского фронтов. 4−7 июля Западный фронт вновь начал наступление. Прорыв состоялся. В тыл полякам в прорыв был направлен 3-й Конный корпус под командованием Г. Д. Гая — 4100 сабель, 700 штыков, 28 орудий и 78 пулеметов. В результате и в Белоруссии польские силы потерпели поражение. Поначалу в тылах началась паника. Только слухи о приближении красной кавалерии подчас вызывали бегство с занимаемых позиций. Впрочем, развала не было. Поляки сохранили порядок и пытались оказывать сопротивление при отходе. Тем не менее 11 июля Красная армия взяла Минск, 14 июля — Вильно. Кавалерия вела преследование в весьма тяжелых условиях, в лесах и дефиле Белоруссии ей часто трудно было развернуться, дороги и мосты были разрушены.

При освобождении выяснилось, что на временно оккупированных территориях поляки вели себя, как делали обычно до и после них истинные европейцы, то есть зверствовали и грабили. В Черкассах после ухода польской армии насчитали до 290 человек — стариков, женщин и детей до 1−2 года включительно, раненых поляками холодным (!) оружием. Оставив Борисов, поляки с западного берега Березины обстреляли город зажигательными и химическими (!) снарядами, превратив город в дымящиеся руины. Зверства поляков были известны и ранее. Они стали причиной того, что еще 10 мая Троцкий отдал приказ по армии, призывая не мстить за расстрелы, пытки и издевательства над пленными красноармейцами: «Щадите пленных и раненых неприятелей!»

Во время разгрома польской армии крайне обострились пограничные споры на северо-восточных, западных и юго-западных границах Польши. После освобождения Вильно из состояния нейтралитета вышла Литва, претендовавшая на древнюю столицу Великого Княжества Литовского. Литовские войска начали захватывать спорные территории, но уклонялись от сотрудничества с Красной армией. Только 18 июля было достигнуто соглашение о разграничении. Вильно было передано литовцам позже. У Праги также было свое видение исторических границ, и в январе 1920 г. она подтвердила его, начав наступление в спорной области в т.н. Тешинской Силезии. Экономически развитый и стратегически важный район имел смешанное польско-чешское население. Конфликт был остановлен в результате вмешательства Антанты, стороны согласились на плебисцит. Но в июле 1920 года чехословаки потребовали раздела спорной территории без голосования. Варшава вынуждена была согласиться с чехословацким требованием. Из 2222 кв. км с населением в 435 тыс. чел. Прага получила 1200 кв. км и 293 тыс. чел. Были проблемы и на словацко-польской границе, которые удалось урегулировать только в 1925 году. Как выяснилось позже — ненадолго.

Весьма амбициозными были планы поляков и в отношении Германии. Дважды — в июле 1919 и в августе 1920 года поляки предпринимали попытки вооруженным путем отторгнуть у Германии промышленно развитую провинцию Верхняя Силезия. Были претензии и в отношении Восточной Пруссии, но здесь Варшава вынуждена была согласиться на плебисцит. В августе 1920 г. он был проведен в спорных районах. За присоединение к Польше проголосовало 15 тыс. чел, против — 447 тыс. чел. У немцев не было армии, бои в Силезии вело местное ополчение, но в основном это были ветераны войны, сумевшие отразить нашествие противника. С другой стороны, в условиях кризиса на советском фронте Варшава не смогла серьёзно поддержать свою вооруженную авантюру на западе. В Силезию были введены итальянские и английские войска. Они в целом занимали довольно беспристрастную позицию, что, естественно, не нравилось Варшаве. Но все же главным для Пилсудского был вопрос о землях на востоке. Следует отметить, что Лондон не всегда поддерживал польские территориальные увлечения.

Поражения на Украине и в Белоруссии вызвали шок в Варшаве. Премьер-министр Владислав Грабский и министр иностранных дел Станислав Патек отправились во Францию, где на курорте в Спа 5−16 июля работала конференция Антанты. Польская делегация настаивала на военном вмешательстве в конфликт, развязанный их страной. 11 июля глава Форейн офис лорд Джордж Керзон предложил провести конференцию в Лондоне на условиях заключения перемирия и отвода войск с линии возможного разграничения между РСФСР и Польшей. Она получила название «линии Керзона» и была близка к границе бывшего царства Польского с Российской империей. В целом, это был редкий случай, когда предлагаемая линия государственной границы совпадала с границей этнографической. В Восточной Галиции войска должны были остаться на занимаемых позициях. Кроме того, Керзон предлагал Москве немедленно заключить перемирие и с правительством ген. П. Н. Врангеля, войска которого должны были быть выведены в Крым, а Перекопский перешеек объявлен нейтральной зоной. Генерал также должен был бы принять участие в конференции в Лондоне. Сюда также должны были быть приглашены представители Финляндии, Эстонии, Польши и Литвы. В случае отказа принять требования ноты Великобритания и её союзники «…сочтут себя обязанными помочь польской нации защищать свое существование всеми средствами, имеющимися в их распоряжении».

Чичерин предлагал принять предложения за основу, выйти на «линию Керзона» и начать переговоры с Варшавой, проводя параллельные переговоры с Финляндией, Эстонией, Латвией и Литвой, но, естественно, не признавая правительства белого Крыма. Л. Б. Каменев и, в конечном итоге, Ленин прислушались к нему. 17 июля в ответной ноте Советское правительство не приняло эти предложения. Глава НКИД Г. В. Чичерин подтвердил желание РСФСР жить в мире и напомнил Лондону, что именно Великобритания развязала интервенцию против Советской России, и именно Варшава начала неспровоцированную войну с ней. Ни на этапе подготовки агрессии, ни на этапе, когда разворачивалось успешное наступление поляков, Лондон не вмешивался, что делает сомнительным его претензии на роль посредника в конфликте. Москва предпочитает прямые переговоры, которым должно предшествовать обращение правительства Польской республики. Что касается трех прибалтийских стран и Литвы, то с последней Москва уже заключила мирный договор 12 июля, а с остальными успешно велись соответствующие переговоры. Что касается Врангеля и попыток превратить Крым в освященное международным правом убежище для белогвардейцев, то здесь нота Чичерина не оставляла ни малейших сомнений — это предложение отвергалось. Это был полный отказ принять условия Антанты, более того, в ноте довольно прозрачно намекалось на возможность создания в Польше новой власти, что станет залогом истинно мирных отношений с РСФСР.

20 июля Керзон сообщил по радио в Москву, что не настаивает на посредничестве, и что Польша и РСФСР могут самостоятельно вступить в переговоры, но если просьбы Варшавы о мире будут проигнорированы, то союзники окажут Польше поддержку. 22 июля МИД этой страны направил телеграмму с просьбой о немедленном перемирии и и начале переговоров. 23 июля Чичерин известил нового министра иностранных дел Польши Евстафия Сапегу о том, что Советское правительство дало распоряжение командованию Красной армии немедленно вступить в переговоры. До 30 июля поляки должны были прислать своих представителей. Встреча должна была состояться на шоссе Барановичи — Брест-Литовский 30 июля.

Наступавшие Западный и Юго-Западный фронты должны были соединиться в районе Бреста, взяв наиболее сильную группировку противника в гигантские клещи в районе Полесья. Этот план поддержал и член РВС Юго-Западного фронта И. В. Сталин. Главнокомандующий Вооруженными силами РСФСР С. С. Каменев выступил против ускоренных темпов наступления, но командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский отстоял их. Советское командование приняло ошибочное решение об изменении наступления двух своих фронтов — Западного и Северо-Западного. 22 июля Главком отдал распоряжение Тухачевскому продолжить наступление и не позже 12 августа выйти на линию Вислы, овладев Варшавой. 24 июля Юго-Западный фронт получил приказ наступать на Львов. Два советских фронта теперь двигались по не сходящимся направлениям к польской столице.

Антанта не могла допустить советизации Польши. Под такой же угрозой в этом случае оказалась бы Германия, и, следовательно, вся Версальская система. США, Франция и Великобритания оказали огромную помощь Польше. Наиболее полонофильской была Франция. Её связывали с Варшавой и расчеты — чем больше будет новая Польша, тем увереннее она заменит Россию на восточных границах Германии. Связывали их и исторические и культурные связи. Впрочем, часто и личные. 21 июля было принято решение направить в Варшаву союзную миссию. Её возглавил французский бригадный генерал Максим Вейган [1]. Он был талантливым офицером Генерального штаба, убежденным антикоммунистом, а его супруга Мари-Рени де Форзанц, наполовину полька, сумела воспитать в супруге убежденного сторонника Польши. 25 июля миссия Вейгана прибыла в Варшаву. В польской армии с лета 1920 г. служило 9 французских генералов, 29 полковников, 196 капитанов, 425 лейтенантов, 2120 солдат. Французы сделали очень много для того, чтобы поднять уровень боеспособности польской армии. Вейган фактически возглавил штаб Пилсудского.

На Западе Москва могла рассчитывать только на поддержку рабочего движения. 21 июля II Конгресс Коминтерна призвал рабочих сделать все возможное, чтобы сорвать военные поставки в Польшу. В Англии под лозунгом «Руки прочь от Советской России!» начал работать «Совет действия». На этом этапе головокружение от успехов началось в Москве. Здесь надеялись на советизацию Польши и выход в Германию. Еще в начале наступления Сталин предупреждал, что противник еще силен и было бы ошибкой считать его разбитым. «Нет сомнения, — говорил он, — что впереди еще будут бои и бои жестокие. Поэтому я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о «марше на Варшаву», другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на «красной советской Варшаве». Сталин был прав. РСФСР и Красная армия не были готовы к походу в Европу или к битве за Варшаву. Часть войск, переброшенных с других направлений, вступила в бои без обозов, снабжение было столь плохим, что начальник 27-й стрелковой дивизии В. К. Путна начал готовить перевооружение своей дивизии трофейными винтовками Маузера, благо и их, и патронов к ним хватало.

В Белоруссии войска Западного фронта получили мощную поддержку населения. Это привело командование к неверным прогнозам. «Положение в Польше, — вспоминал Тухачевский, — также рисовалось в благоприятном свете». После взятия Вильно войска вступили на территории с преимущественно польским населением, что сразу же почувствовали конники Гая, шедшие в авангарде наступления. Шляхта угоняла скот, крестьянство находилось под влиянием дворянства и католической церкви, комкор-3 вспоминал: «Враждебное отношение к нам чувствовалось очень сильно». Необходимо было что-то делать. При вступлении на территорию с польским населением началась раздача земли, хлеба, разъяснение политики коммунистов. По свидетельству побывавшего в этих районах Пилсудского, усилия политотделов и поведение красноармейцев — всё это не осталось без нежелательного для Варшавы следа. Британская дипломатия с 29 июля по 4 августа постоянно повышала рамку требований к Москве, угрожая силой в случае невыполнения требования остановить наступление Красной армии. Почувствовав поддержку, польская делегация, явившись на переговоры в Барановичи 1 августа, сорвала их и вернулась в Варшаву.

Командир 9-й пехотной дивизии генерал Владислав Сикорский 30 июня обещал Пилсудскому продержаться в Бресте не менее 10 дней. 1 августа город был взят, в тот же день была провозглашена независимость Советской Белоруссии. Законы, принятые польскими оккупантами, объявлялись утратившими силу, новое государство вступало в тесный союз с остальными советскими республиками. 2 августа в Белостоке был организован Польский Ревком во главе с Ф. Э. Дзержинским. 7 августа польское правительство телеграммой известило Москву о готовности приступить к переговорам о перемирии. Успехи Красной армии привели к изменению позиции латвийской дипломатии. Она поторопилась завершить переговоры о мире. Он был подписан в Риге 11 августа 1920 года. 13 августа было подписано соглашение о перемирии с Финляндией, первоначально на 31 день с автоматическим пролонгированием по умолчанию.

В конце июля положение польской армии было очень тяжелым, её потери велики. К 25 июля она потеряла около 30 тыс. убитыми и 200 000 заболевшими и ранеными. В строю находилось около 172 тыс. чел. Польское правительство, политические партии, церковь сделали все возможное для мобилизации своих сил против Советской России. Польская пропаганда сравнивала наступление Тухачевского с походом И. Ф. Паскевича на Варшаву в 1831 году. Национальный подъем был очевиден. Было призвано 140 тыс. чел., армию усилили и 80 тыс. добровольцев. В результате мобилизационных усилий Пилсудскому удалось восстановить боеспособность своей армии и сосредоточиться на левом берегу Вислы. Разобщенность движения советских фронтов также объективно работала на противника. Все это позволило Вейгану организовать фланговый удар по основным силам Северо-Западного фронта, пытавшимся окружить польскую столицу. Операция по взятию Варшавы достигла критического уровня.

Польская столица была в полукольце, но оно не было прочным. Фронт был растянут, советские части понесли большие потери и ослабели, тылы отстали. Питания войск не было, не было систематического подвоза продовольствия, фуража, боеприпасов, подкреплений. Обеспечить питание за счет местного снабжения было невозможно. Обувь и обмундирование у бойцов, которые делали длительные переходы, износились. В корпусе Гая, шедшем на острие наступления, полки сократились до 200 сабель. Численность армий фронта сократилась до размеров дивизий. 14 августа Председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий подписал приказ о наступлении на польскую столицу, который заканчивался призывом: «Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира. Но именно для этого нам необходимо отучить правительство польских банкротов играть с нами в прятки. Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву!» В этот день в армиях Западного фронта самая крупная стрелковая дивизия насчитывала в строю 1,5 тыс. штыков, самая маленькая — 700 штыков. Очень тяжелые бои шли на Юго-Западном фронте, который приближался к Львову. Первая Конная армия также понесла значительные потери. Не хватало продовольствия, фуража, горючего для бронемашин, люди и кони выбивались из сил, поддерживая темп движения вместе с артиллерией и обозами. Бригады армии сократились до 500 сабель. Сопротивление поляков резко возросло.

14−15 августа последние попытки атаковать отбивались противником огнем многочисленной артиллерии, бронепоездов и бронеавтомобилей. Артиллерия Красной армии не могла поддержать пехоту из-за отсутствия снарядов. 15 августа поляки нанесли мощный фланговый контрудар по Западному фронту. Концентрация артиллерии и плотность огня приблизились к уровню Мировой войны. При наступлении противник не жалел патронов и снарядов, советская артиллерия, оторвавшаяся от тылов, вынуждена была молчать. Началось то, что поляки назвали «чудом на Висле». Вовремя и правильно оценить размеры случившегося не удалось. 15 августа Главком отдал распоряжение вывести из-под Львова 1 Конную армию и в 4 дня перевести её в район Владимира-Волынского для флангового удара по варшавской группировке. Это было тем более сомнительное решение, что в ночь с 16 на 17 августа Юго-Западный фронт получил задачу по овладению Львовым. 19 августа его передовые части были уже 6 километрах от города.

Тем временем в Минске 17 августа начались переговоры. Стороны рассмотрели возможности условий будущего мира. Советская делегация внесла свои предложения — РСФСР и УССР признавали независимость Польши, право польского народа выбрать форму правления (Ст.1), отказывались от контрибуции (Ст.2), в качестве границы принималась «линия Керзона» с небольшими отступлениями в пользу Польши в районе Белостока и Холма (Ст.3), Польша ограничивала армию численностью в 50 тыс. чел., которая будет усилена рабочей и гражданской милицией (Ст.4), сразу же после подписания прелиминарий Варшава должна была приступить к демобилизации (Ст.5), выдать лишнее оружие и боеприпасы советской стороне (Ст.6), прекратить производство вооружения на своей территории (Ст.7) и т.п. Последним успехом Западного фронта был выход 18 августа красной кавалерии в Данцигский коридор. Это позволило перерезать на время кратчайший путь военных поставок из Европы. Впрочем, это уже не имело значения. Очень скоро выяснилось, что маятник военного успеха качнулся в другую сторону, и в подобного рода уступках на переговорах Варшава больше не нуждается. К 17 августа сражение под Варшавой было уже выиграно поляками.

Комфронта Тухачевский не справился с управлением войсками, последовала катастрофа. 19 августа 1 Конная армия получила приказ о выводе своих частей из-под Львова. Переход был затруднен начавшимися дождями, резко испортившими и без того разбитые дороги. Решающие дни для сражения в центральной Польше 1 Конная армия провела на марше, будучи выведенной из боев под Львовым и не имея возможности повлиять на положение у Варшавы. Только 25 августа она была брошена в рейд на Замостье. Господство противника в воздухе сделало это сосредоточение очевидным, противник имел возможность подготовиться к рейду и отразить его. Люди и конский состав были утомлены длительными переходами и бесконечными боями. Полесье с его болотами, лесами и раскисшими от дождей дорогами было не лучшим районом для действий кавалерии. К 29 августа стало ясно, что набег не удался. Часть сил Западного фронта была прижата к границам Восточной Пруссии и была интернирована, 26 августа остатки корпуса Гая, совершив пять прорывов, уничтожив рацию и штабные документы, ушли на немецкую территорию. Они вели с собой 2 тыс. польских пленных и 11 трофейных орудий. Часть войск отошла с боями в Белоруссию. К 25−28 августа поляки снова взяли Гродно, Белосток, Лиду. Над 1 Конной также нависла угроза окружения, но 1 сентября Буденный начал прорыв. Он оказался успешным. К 6 сентября армия установила контакт со своими во Владимире-Волынском.

В результате поражения под Варшавой было утеряно 200 орудий и около 1 тыс. пулеметов, в плен попало до 70 тыс. чел., в Восточной Пруссии было интернировано около 80 тыс. чел. Всего в ходе боев 1919—1920 годов в плен к полякам попало не менее 157 тыс. чел. (это были не только красноармейцы, но и войска Западно-Украинской Народной республики и т.п.), в том числе во время Варшавской битвы до 50 тыс. чел. В РСФСР вернулось 75 699 чел. Польский плен с самого начала могли пережить далеко не все. Поляки широко практиковали расстрелы красноармейцев, но в первую очередь убивали командиров, комиссаров и евреев. Те, кому повезло добраться до лагерей, попадали в настоящие застенки. Отсутствие медицины, адекватного снабжения и, наконец, тиф — все это привело к высокому уровню смертности. Учета умерших и расстрелянных не велось. Численность погибших только от болезней определяется условно — от 25 до 28 тыс. чел. Общая численность казненных, замученных и умерших оценивается некоторыми историками до 60 тыс. чел.

Вслед за поражением соседа вынужден был отойти и Юго-Западный фронт. Состояние Западного фронта было самым печальным. «Грандиозное здание смело построенной операции, — вспоминал в 1923 году командующий 4-й армии фронта Е. Н. Сергеев, — лежит в развалинах; из мощной массы армий Западного фронта остались только глубокие тылы и тонкая ниточка фронта, едва справлявшаяся с ролью сторожевого охранения». Инициатива полностью принадлежала противнику. 9 октября 1920 г. генерал Люциан Желиговский захватил столицу Литвы Вильно. Формально он действовал по собственной инициативе, и даже был объявлен Пилсудским мятежником. На захваченной территории было создано марионеточное государство — Срединная Литва — которое вскоре присоединилось к Польше. С самого начала конфликта советское правительство не признало этого захвата, что создало основу для советско-литовского сотрудничества. 12 октября был подписан договор о перемирии и предварительных условиях мира сроком на 21 день. Стороны имели право отказаться от него с предупреждением за 48 часов от разрыва. После подписания перемирия с РСФСР поляки предоставили возможность белогвардейским и петлюровским отрядам продолжать нападения на советскую территорию из-за линии разграничения. 14 октября 1920 года был подписан мир с Финляндией.

Итоги советско-польской войне подвел Рижский договор 18 марта 1921 г. Обе стороны признавали независимость Украины и Белоруссии, но Варшава удержала за собой территории Западной Украины и Западной Белоруссии (Ст.2). Польша обязалась предоставить лицам русской, украинской и белорусской национальности все права и возможности для свободного развития культуры, языка, выполнения религиозных обрядов. Те же обязательства в отношении поляков брали на себя Украина и Россия (Ст.7). Правительства Советской России и Украины брали на себя обязательства вернуть в Польшу культурные и исторические ценности и трофеи, захваченные или вывезенные с территории Польши в период с 1772 по 1918 гг. (Ст.11), компенсировать экономический вклад Польши в развитие России выплатой в течение года 30 млн рублей золотом (Ст.13), вернуть захваченный железнодорожный и речной транспорт (Ст.14), компенсировать потерянные частными лицами вклады, депозиты, имущество (Ст.15 и 16).

Вряд ли будет преувеличением утверждение, что Варшава говорила в Риге с делегациями советских республик языком победителя. Вплоть до октября 1921 года Советское командование и политическое руководство не было уверено в том, что Пилсудский не нарушит мира, и поэтому вынуждено было держать значительные силы на польском направлении, ликвидируя белый Крым Врангеля. Но «начальник государства» думал о другом. Решив вопрос на востоке, Пилсудский поспешил перебросить высвободившиеся силы на запад. В марте 1921 года плебисцит был проведен и в Верхней Силезии, и здесь поражение поляков было полным. 2/3 голосов было подано за Германию. Но внешнеполитическое положение изменилось. При полной поддержке Франции Польша организовала очередную провокацию, однотипную с той, которой командовал Желиговский в Литве. В ночь со 2 на 3 мая на спорную территорию были введены войска под видом повстанцев. Была захвачена основная часть оспариваемых территорий. В результате 12 октября 1921 года Лига наций, вопреки результатам плебисцита, передала Польше 29% спорной территории, на которой проживало 46% населения провинции и была сосредоточена большая часть ее промышленности: 76% угольных шахт, 97% добычи железной руды, все производство цинка и олова, около 50% доменных печей и т.п.

Польша стала страной с населением в 27 млн чел. (5-е место среди европейских государств), но при этом собственно поляки составляли абсолютное большинство только в бывшем царстве Польском и австрийской Западной Галиции с центром в Кракове. В Польской республике в целом, согласно польской же статистике, поляки составляли лишь 54,5% населения, украинцы — 17,22%, евреи — 10,6%, немцы — 8,3%, белорусы — 5%. Нацменьшинства рассматривались в Польше исключительно как объект культуркампфа, и никакие обязательства Рижского договора ни в чем Варшаву не ограничивали.

Уже в 1922 году один из основателей белорусистики академик Е. Ф. Карский писал: «Унизительно тяжкое положение закордонных белорусов общеизвестно, и симпатии к западному соседу могут быть только у слепых и политически неразвитых людей. Если теперешнее положение продолжится, то белорусского вопроса в Польше лет через 30 совсем не будет: потомки теперешних белорусов станут ренегатами-поляками. Ясно, что одно теперь должно озабочивать всех — поскорее вырвать из неволи наших отторгнутых братьев…» Авторитетный пражский славяноведческий журнал «Слованский пршеглед» в 1936 г. писал о положении белорусского национального меньшинства в Польше: «Белорусское население не могло найти справедливости у польских властей… В целом можно утверждать… что белорусы как народ являются в Польше бесправными. Ни польские власти, ни польская общественность не сотрудничают с белорусским меньшинством». О масштабах и темпах полонизации можно судить по следующим цифрам: если в начале 1919 г. существовало 359 белорусских школ, 2 учительские семинарии и 5 гимназий, то к 1938−1939 учебному году не осталось ни одной белорусской школы. Желание получить образование на родном языке становилось поводом к подозрению в симпатиях к советской власти.

И тем не менее планы Польской республики относительно своих восточных окраин так и не были реализованы. Когда в 1939 году это государство рухнуло, как карточный домик, то оказалось, что на перешедших к Советскому Союзу территориях Западной Украины и Западной Белоруссии проживает 13 млн чел., и только 1 млн из них был поляками.

[1] В 1940—1941 гг. — военный министр в правительстве Виши, активный сторонник маршала Пэтена.