Почему её предали? Почему она сдалась? Чехословакия накануне катастрофы

Гигантомания привела к территориальным спорам с соседями, причем не только с Германией. Самой невинной из этих проблем была принадлежавшая до 1918 года Венгрии Подкарпатская Русь. Следует отметить, что поначалу в проект создания Чехословакии не включались земли Подкарпатской Руси. Американские организации русинов (трудовые эмиграции привели к формированию в США и Канаде около 500-тысячной общины) заявили о независимости Родины и желании войти в будущем в состав единого русского государства. В самом Подкарпатье также превалировали русофилы, хотя здесь появились и сторонники украинского выбора. В январе 1919 года в Ужгород вошли чехословацкие войска, и ситуация изменилась.

Даже в этих условиях лидеры русинов высказались за автономию края. Чехи на несколько месяцев утратили контроль над территорией в результате наступления венгерской Красной Армии, но революция в Венгрии была подавлена совместными действиями румын, сербов и чехов. В августе — сентябре 1919 года ЧСР восстановила контроль над Подкарпатьем. По условиям Версальского, Сен-Жерменского и Трианонского договоров Подкарпатская Русь передавалась Чехословакии, которая обязалась установить там автономию. Это положение было зафиксировано и в Конституции ЧСР 1920 года (со ссылкой на Сан-Жерменский договор, глава I, пар.3, статья 2). Среди прочего она гарантировала языковые и культурные права национальных меньшинств, но многие из них не были удовлетворены выполнением этих обещаний на практике (глава VI, статьи 128−134). Статья 134 звучала следующим образом: «Всякого рода насильственная денационализация воспрещается. Нарушение этого принципа может определяться законом как уголовное деяние». Особо отмечались права венгров, которые компактно проживали в Словакии и Подкарпатье: «Все венгерские граждане будут равны перед законами и будут пользоваться одинаковыми гражданскими и политическими правами без различия расы, языка и религии».

В начале 1920-х, по данным чешской статистики, в Подкарпатье проживало 370 368 русинов, 103 791 венгр, 79 715 евреев, 21 853 «чехословаков» и 10 348 немцев. Русины в основном были крестьянами, города района были преимущественно венгерско-еврейскими. Русинское население административного центра — Ужгорода — в 1918 году составляло 4%, а в 1930 — 25%. Основной конфессией русинов было униатство, но в 1920-е годы до трети населения перешло в православие. Прага не без основания опасалась ориентации венгерско-еврейского меньшинства на Будапешт. Край управлялся назначаемым Прагой из местных политических деятелей губернатором, но вся реальная власть находилась в руках постоянного чиновника — вице-губернатора. С 1918 по 1938 гг. эту должность занимали только чехи. Сейм Подкарпатья так и не был созван ни разу, автономия региона была реализована уже при «второй Чехословакии», после Мюнхена.

В 1934 году Бенеш открыто заявлял во время визита в Ужгород:

«Судьба Подкарпатской Руси решена на столетия и решена окончательно».

Передача этой территории России при любом исходе Первой мировой, по его мнению, исключалась совершенно — и уж тем более она была невозможна после 1920 г. Так Бенеш считал в 1934 г. Уже в сентябре 1939 года, находясь в эмиграции, во время встречи с послом СССР в Великобритании И. М. Майским, Бенеш заявил о готовности в будущем передать Подкарпатье СССР. В марте 1945 года, во время переговоров с И. В. Сталиным и В. М. Молотовым он подтвердил это предложение и даже добавил, что 20 лет между 1918 и 1938 годами он никогда не считал вопрос Подкарпатья «окончательно решенным». Впрочем, это вовсе не означало, что Прага наблюдала за происходившим в районе Ужгорода-Пряхова, сложивши руки на груди. Наиболее сильной стороной рассматривались местные русофилы, и в борьбе с их влиянием правительство ЧСР ставило на поддержку украинских партий. Свою роль играли и словацкие партии, пытавшиеся абсорбировать русинов. Финансовая поддержка Праги украинских организаций и партий в Подкарпатской Руси была масштабной и не прекращалась даже в тяжелое время (напр., в неурожайном 1932 году). С 1920 по 1932 гг. она составила 10,8 млн крон. При этом к концу этого периода украинцами записалось здесь только 2355 чел.

Приобретения ЧСР были продиктованы как воззрениями Праги на историческое наследие Богемского королевства (Судеты, Тешин), так и задачами национального строительства (Словакия) и стретегическими интересами (Судеты, Тешин, Подкарпатье). Судеты давали возможность создания обороноспоспобной границы с немецкими государствами, Тешин — удобную линию связи со Словакией, Подкарпатье давало выход на границу с Румынией. Это определило и приоритеты внешней политики Праги — она стремилась к сохранению status quo в регионе, союз с Францией должен был обеспечить Чехословакию от опасности польских территориальных амбиций и германского реваншизма, а союз с Румынией и Югославией — от возможной угрозы реванша со стороны Венгрии.

«Ни один мирный договор, — отмечал Ллойд-Джордж, — не освободил ещё от чужеземной тирании столько угнетенных национальностей, как урегулирование 1919 года». При этом ни один договор, во всяком случае до Версаля, не делал так много национальностей угнетенными. Прав был Жюль Камбон, который грустно подвел итог реакции на окончание Первой мировой войны: «Весь мир считает, что все кончилось… Но я — я задаю себе вопрос: что же начинается?» Можно было сказать, что для многих народов будущее не обещало ничего хорошего. Национальные общины ЧСР, вопреки обещаниям и даже положениям Конституции, были не удовлетворены своим положением в стране. Делопроизводство велось на чешском языке, экономически очень развитые территории были недовольными распределением налогов в ЧСР.

Самой серьезной силой, разумеется, были немцы. В парламенте 1920 года они получили 72 места из 300. Первые же его заседания начались со скандалов. Немецкая фракция требовала равноправия языков.1 июня 1920 г., выступая в парламенте ЧСР, Рудольф Лодгман заявил, что судетские немцы никогда не признают ни Чехословацкую республику, ни её законы, и они будут бороться за её разрушение. «Мы никогда не признаем чехов господами, — заявил он, — никогда не смиримся с положением рабов в этом государстве».Тем не менее парламентские выборы 1920, 1925 и 1929 годов, давшие до 24% немцев-депутатов, показали, что от 74 до 83% избирателей в Судетах голосовали за лояльные Праге партии. Более того эти партии были или общечехословацкими (социал-демократическая, аграрная) или не националистическими (Немецкие христианские социалисты). При этом в правительстве немцы были представлены малозначительными постами (министр без портфеля, министр здравоохранения). Рано или поздно это должно было кончиться. В 1920-е начинается рост влияния национал-социалистов.

Свою роль сыграл и мировой экономический кризис, который негативно сказался и на промышленно развитых, и на аграрных областях ЧСР. Выросла безработица, в индустриальных районах Судетенланда начался голод. С начала 1930-х годов начинается и рост влияния Словацкой Народной партии во главе со священником Андреем Глинкой. Это были националисты, которые в 1932 году выдвинули лозунг автономии Словакии. В январе 1933 года немецкий депутат Национального собрания потребовал введения автономии для судетских немцев. Это была первая ласточка. Естественно, что победа нацистов в Германии усилила их влияние на Судеты. С 1935 года в Чехословакии активизировалось и движение немцев, а чешский культуркампф и победа нацистов в Германии сделали из судетяков единый народ, смотревший как на свою Родину на Германию, а не на Австрию. В Судетах немецкое население колебалось от 80 до 96%, в некоторых городах чехи были представлены исключительно чиновниками и военными. Лидер судетонемцев — Конрад Генлейн — в 1931 году организовал Немецкую гимнастическую ассоциацию, в 1933 году — Германский патриотический фронт, в 1935 — Судетскую немецкую партию, которая достигла существенных успехов на выборах.

Этот успех среди прочего имел и финансовую составную. Помощь из Третьего рейха составила около 6 млн марок. Но цель оправдала средства. Региональная партия получила 1 249 530 голосов, больше, чем общечехословацкая Аграрная партия (1 116 593 голоса), которая вместе с социал-демократами формировала правящее большинство в парламенте. Генлейновцы при этом получили 44 депутата против 45 аграриев. При этом Судетонемецкая партия так и не получила министерского поста. Её влияние явно вышло за пределы пограничного региона ЧСР.

Необходимо учесть, что именно в Судетах находились основные долговременные укрепления ЧСР, а позиции в горах делали эту границу обороноспособной. Немцы и поляки готовились к часу икс. С 1934 года польский Генеральный штаб приступил к формированию групп вооруженного подполья в Тешинской Силезии. В то же самое время Берлин не скрывал своего взгляда на проблему Судетенланда — с точки зрения Гитлера, это была немецкая территория. В ноябре 1935 года Варшава отказалась от предложения Праги передать спорные вопросы на рассмотрение третейского суда Лиги наций. В защиту этого соглашения вскоре выступили Франция, Италия, Бельгия и Англия. Европа была по-прежнему настроена подталкивать Берлин на восток. Ради этого многие были готовы на большие уступки.

Это была довольно мощная в экономическом отношении страна. В 1937 году здесь было добыто 17 млн тонн каменного и 18 млн тонн бурого угля, 600 тыс. тонн железной руды, 170 тыс. тонн серебряной, цинковой, свинцовой руды, произведено 1,7 млн тонн чугуна, 2,3 млн тонн стали. В среднем в 1932—1936 гг. в республике собирали 1,6 млн тонн пшеницы, 1,75 млн тонн ржи, 1,2 млн тонн ячменя, 1,3 млн тонн овса. Золотой запас Национального банка равнялся 23 млн фунтов. Для Германии, не имевшей достаточного количества качественного каменного угля и вообще небогатой сырьевыми ресурсами, это были весьма важные цифры.

Итак, ЧСР была далеко не монолитным в этническом плане государством. По данным переписи 1930 года, в этой стране проживало 14,73 млн чел., из них 9,689 — «чехословаки», 3,232 — немцы, 692 тыс. — венгры, 549 тыс. — русины, 357 тыс. — евреи, 81 тыс. — поляки. При этом само единство «чехословацкого народа» оказалось мифом — католическое и преимущественное крестьянское население Словакии было весьма далеко от буржуазной и протестантской по духу, а скорее — секуляризованной культуры чехов. С другой стороне, в Праге привыкли смотреть на Братиславу как на бедного родственника и объект культуркампфа. Равноправие чешского и словацкого языков, провозглашенное Конституцией 1920 года, осталось на бумаге. Провозглашенный «чехословакизм» на деле оказался версией чешского централизма. В результате с 1930-х в Словакии начало усиливаться недовольство своим неравноправным положением в республике. Немцев в ЧСР проживало больше, чем словаков, и республику можно было бы назвать Чехо-немецко-словацкой, но вторая этническая группа страны оказалась в ущербном положении.

Эту ситуацию никак нельзя назвать нормальной, но если создатели первой Чехословакии в дискуссиях с австрийскими социал-демократами о принадлежности Судет ставили на силу, то эта сила недолго была на стороне Праги. Ситуация изменилась, и в начале 1930-х годов нельзя было спекулировать перед Парижем и Лондоном на заслугах борьбы с большевизмом в Сибири. Да и положение внешних покровителей Чехословакии серьезно изменилось. Уже вскоре после окончания Мировой войны выяснилось, что Англия и Франция не могли больше нести тяжесть бремени победителей.

В Британии в 1920-е годы шло постоянное сокращение военных и военно-морских бюджетов. Если в 1918—1919 годах расходы на флот составили 356 млн фунтов, в 1919—1920 годах — 188 млн, то в 1923 году — уже 52 млн. Через 10 лет траты на армию составили 37,5, на флот — 53,5 и на ВВС — 16,7 млн фунтов. В 1934 году эти цифры составили 39,6; 56,5 и 17,6 млн фунтов., в 1935 — 44,6; 64,8 и 27,4 млн фунтов. Казалось, что в условиях финансового кризиса и Великой депрессии 1929−1939 годов не могло быть и речи о повторении гонки вооружений образца 1905−1914 гг. Британская экономика перестала развиваться. Некоторые её показатели явно ухудшались. Добыча угля в 1913 году составила 387 млн тонн, в 1937 г. — 240 млн тонн. В 1913 году на долю Англии приходилось 73% мирового экспорта хлопчатобумажной ткани, в 1937 — только 36%, в 1913 году 58% всех судов в мире было построено на британских верфях, в 1937 — только 30%. Удельный вес Великобритании в мировом производстве в 1913 году равнялся 14%, в 19 137 — уже 9. Доля Англии в мировом экспорте в 1913 году равнялась 15%, в 1937 — 10%. В 1929 году Лондон свел бюджет с доходом в 103 млн фунтов, в 1930 — 39 млн фунтов, но в 1931 году образовался дефицит в 104 млн фунтов, и положительное сальдо надолго исчезло.

Лондон постоянно стремился удержать положение в Мировом океане путем уступок и соглашений. В 1933 году, после прихода к власти нацистов, в столицу Великобритании с неофициальным визитом прибыл прибыло доверенное лицо Гитлера — Иоахим фон Риббентроп. Он встретился с лидером консерваторов лордом-председателем Совета Стенли Болдуином (фактическим премьером во время болезни Рамсея Макдональда) и изложил ему взгляды Гитлера на перевооружение и установление «прочных дружественных отношений с Англией». «У меня сложилось впечатление, — вспоминал Риббентроп, — что моя информация весьма заинтересовала Болдуина. Чисто по-человечески я с первого момента почувствовал приятный контакт с этим типичным представителем английских консерваторов».

Это взаимное понимание продолжилось в 1935 году, когда Болдуин уже и формально возглавил правительство. 18 июня 1935 года в Лондоне министром иностранных дел Великобритании Самуэлем Хором и послом по особым поручениям Гитлера Риббентропом был заключен германо-английский морской договор. Решением Версальской конференции 1919 года Германия была лишена права иметь современные военно-морские силы и подводные лодки. Теперь Лондон соглашался на соотношение германского и британского флотов как 35:100. Реакция Лондона на восстановление массовой армии в Германии и морской договор убедили Гитлера в поддержке со стороны Англии. Берлин получал право построить корабли общим тоннажем свыше 420 тыс. тонн, но обязался не иметь подводного флота, превышающего 45% от британского. Между тем сэкономить не удалось. В 1935 году Военно-воздушные силы Англии занимали 5-е место в мире, но в 1936 году Германия обошла Лондон. К 1937 году расходы на армию, флот и авиацию выросли до 77,8; 101,9 и 82,2 млн фунтов, а в 1938 подскочили до 122,3; 127,2 и 133,8 млн. фунтов. В мае этого года правительство Невила Чемберлена приняло решение выделить на оборону империи и метрополии на ближайшие 5 лет 1,5 млрд фунтов. Британия вооружалась.

Положение Франции также было не блестящим. В Первую мировую республика потеряла 1324 тыс. чел. убитыми, 2800 тыс. чел. ранеными, 600 тыс. стали инвалидами. В результате войны Париж потерял сразу трех крупных должников: погибли Российская, Австро-Венгерская и Оттоманская империи. В 1918 году национальное богатство Франции сократилось на 25%, франк потерял 2/3 довоенной стоимости. Государственный бюджет за этот год составил 7,6 млрд франков доходов и 41,4 млрд расходов. Из мирового кредитора Франция превратилась в должника. Военный долг Парижа Вашингтону в 1926 г. составил 6,487 млрд долларов. Положение финансов и экономики после кризиса начала 1930-х также было далеко не блестящим. Постоянно рос дефицит бюджета Республики. В 1930—1931 гг. он составил 2,638 млрд. франков, в 1931—1932 — 5,508 млрд. франков.13 декабря 1932 года Франция была вынуждена приостановить выплату непосильных долгов Америке. Основанием был отказ Германии от выплаты репараций при поддержке США. Это весьма непривычное для Парижа решение не исправило положения. В 1933 году дефицит бюджета вырос до 7,036 млрд франков, в 1934 году дефицит составил 6,418 млрд франков.

С таким состоянием финансов сложно было проводить массовое внедрение в армию и флот новой техники. Правительство вынуждено было сократить свои расходы, в том числе и военные. Проблемы Третьей Республики, конечно, не исчерпывались плачевным состоянием её финансов. Огромные потери в Первой мировой войне надломили французов, и общественное мнение страны категорически не желало рисковать новыми военными конфликтами. Население страны сокращалось (41,34 млн в 1930 г. и 40,69 млн в 1940 г.). Численность мужчин призывного возраста рождения 1914−1920 гг. в Германии равнялась 3,172 млн, а во Франции — 1,574 млн. Каждый призыв 1935—1939 гг. давал недобор по 140 тыс. чел. Армия, по мнению маршала Филиппа Пэтена, нуждалась минимум в 280 тыс. призывников ежегодно. Призыв 1937 года дал 117 тыс. чел., 1938 — 126 тыс. чел., 1929 года — 146 тыс. чел. Попытки военных преодолеть кризис принятием экстраординарных мер, которые могли бы сохранить структуру армии при таком недоборе, не были поддержаны правительством. Перевооружение французской армии началось с сентября 1936 года, но в полную мощь оно заработало только со второй половины 1938 года.

Со второй половины 1930-х годов международная обстановка становилась только хуже. Без гарантий англо-французских покровителей Версальская система не могла существовать, а предложения Москвы создать коллективную систему безопасности игнорировались. Это означало неизбежность войны. Поначалу — региональной.