Детки на миллиард: герои без любви, смех без радости, фильм без морали

Криминальная комедия — жанр особый, с бунтарски-хулиганским вкусом, помещенным в безопасную для общественной нравственности оболочку. С одной стороны, в кадре бодро и изобретательно обносят банки, музеи и набитые добром особняки, с другой — всё понарошку, по приколу и в стиле «не повторяйте это в жизни, а то полиция будет весело смеяться, а вы — горько плакать». Редкий случай, когда законопослушный зритель может позволить себе сопереживать людям, откровенно нарушающим закон (другой безопасный канал для запретных фантазий — боевики о благородных мстителях), при этом оставшись к финалу с ничуть непоколебленными принципами, так как вывод чаще всего однозначен — счастья преступным путем не достичь. Герои хороших криминальных комедий счастье всё же находят — в любви, дружбе, семейных ценностях, в обретении житейской мудрости, которая делает ненужной погоню за земными благами. Даже если добыча не уплывает из рук, она становится лишь приятной, но не обязательной приправой. То есть хорошая криминальная комедия, как и любой хороший фильм, сильна своим человеческим содержанием.

Фильм Романа Прыгунова с харизматичнейшим Владимиром Машковым в главной роли уникален в рамках своего жанра тем, что он воистину «духлесс». То есть нормального человеческого содержания лишен практически полностью, более того — последовательно над подобным содержанием издевается. В этой своей недоброй пародийности он идет гораздо дальше, чем знаменитые «Ширли-мырли» Владимира Меньшова. В том фильме, выстроенном на едкой насмешке над слезовыжимательными бразильско-индийскими штампами, невозможно не заметить позитивного гуманистического посыла. «Миллиард» — это уже новое поколение. Случайно или нет, сюжетная предыстория закручивается в том самом 1995 году, когда комедия Меньшова о раскиданных по свету братьях вышла на экраны.

Прежде всего, фильм, начавшийся под зажигательный канкан, агрессивно асексуален и безлюб. Главный герой, банкир Матвей Левин (прямо-таки Левий Матфей наоборот — всё же апостол был до своего обращения хоть и мытарем, но не ростовщиком) обладает по-рептилоидному холодной кровью. Нет, с любовницами и элитными проститутками у него всё в порядке — он их имеет (во всех смыслах) и исправно оплачивает их услуги. Но это скорее вопрос статуса и забота о поддержании бодрости организма, чем дань страстям. Потому и детей — нормальных человеческих, даже внебрачных, у него нет. Есть нечто из «жизни» биороботов — материал из пробирки, нечаянно обернувшийся целой толпой живых парней разной степени неприкаянности. О любви же речи нет вообще. Матвей никого не любит, и, пожалуй, даже не знает, как и при помощи какого органа это делается. С дружбой у него тоже всё странно — человека, назначенного лучшим другом и партнером, он совершенно не уважает и держит просто за мешок для складирования денег. На чём и погорает.

Задел, в общем-то, отличный: показать монстра, чтобы потом превратить его в человека. Беда в том, что никакого превращения не происходит. Режиссер старательно растягивает батут в каждой точке, где может произойти «падение» главного героя с «высот» сверхчеловеческих (читай — монструозных) на уровень человеческой нормальности. Каждая попытка разговора по душам и каждый душещипательный момент вроде внезапного и неправдоподобного Шопена в исполнении туповатого экскаваторщика заканчиваются ничем. То, что могло бы стать «моментом истины» — решение прийти на помощь запертым в осажденном банке детям-сообщникам — вполне можно трактовать как проявление азартной натуры, нежелания сдаваться и умения цепко ловить возможности. Какой из двух мотивов тут главный — дети или деньги — понять совершенно невозможно, благо оба слова начинаются одинаково. «Семейные» обнимашки ближе к финалу похожи на упражнение с курсов тимбилдинга и вызывают только неловкость — вероятно, так оно и задумано.

Единственная мораль, которую зритель может вынести из фильма — о том, что мораль безнадежно устарела и продается абсолютно всё, нужно только подобрать правильный ключик и назвать правильную цену. Пробирочные дети незадачливого олигарха соглашаются на сомнительное предприятие без вопросов, пусть мотивы у каждого не только меркантильные, но и то, что не про деньги, нормальным не назовешь, будь то инфантильно-щенячье желание обрести семью или любовь к вооруженному беспределу. В общем, сперматозоиды отца-«инопланетянина» впрок не пошли и яблочки от яблоньки откатились не очень далеко. «Что же в вас от меня?» — вопрошает Матвей. Да всё! Прежде всего, полная асоциальность на грани социопатии и беспринципность. Это же страшновато, когда предательство и обман доверия воспринимаются совершенно спокойно — главное не то, что шпионка и водила за нос, а что не сестра и можно жениться (особых проявлений любви со стороны Коли мы как-то не видим, разве что легкую симпатию к красивой и смелой девочке на уровне младших классов школы). Банковский клерк Матвею вроде бы не родственник, но и его принципиальность оказывается построенной на песке. За что ему с удовольствием дают в глаз — явно не за то, что продажен, а за то, что притворялся верным и честным. Единственными неподкупными людьми во всём фильме оказываются два туповатых служаки-инкассатора, напоминающие вставших на задние лапы собак — потребовать долю за молчание им не позволяет полное отсутствие воображения — им бы пятерку до зарплаты занять, и ладно.

В финале Матвей и его семейная банда, отсидев годик, идут на сделку с врагиней. Разнополые акулы явно испытывают интерес и «респект с уважухой» друг к другу, у подобных существ это может заменить человеческие чувства, так что в будущем вполне возможно появление уже не пробирочных детей и внуков — уже с двойной порцией «сверхчеловеческих» генов. В сцене после титров, иронически намекающей на продолжение, Матвей встречает после отсидки совсем уже чудовище международного класса — своего брата, для которого у него есть дельце. Ясно, что никакого преображения не свершилось, Левин просто перестал притворяться ручным причесанным и надушенным хищником и нашел свое место в джунглях. Детки тоже не изменились после всех приключений ни на йоту.

Так может быть, это такая сатира? Чтобы зритель ощутил некоторый неуют и задумался о том, что происходит со страной, в которой когда-то были сняты «Джентльмены удачи» — комедия о превращении городских дикарей-асоциалов в нормальных людей. «Джентльменам» было куда возвращаться — они были исключением из правил, отклонением, а окружало их нормальное общество, с гуманистическими представлениями о счастье и смысле жизни. Во многом ущербными и половинчатыми, что показал трагический крах Союза, но ведь были же они, черт возьми, эти представления! В прыгуновских каменных джунглях по имени Москва, под сенью ледяных небоскребов, среди всяческой торжествующей мертвечины, для надежды на человечность практически нет места. Прыгунов почти не показывает старую — настоящую — Москву, разве что случайно, когда в кадр, снятый с птичьего полета, попадает церквушка-другая. Да еще православный крест на шее отморозка Олежека навязчиво лезет в глаза (его дополняет католический на спине). Вокруг только мертвенные кристаллы офисных центров и стерилизованные безликие офисные интерьеры. А потом всё и вовсе переносится к теплому морю и пальмам, где герои, да и режиссер, чувствуют себя куда вольготнее. Так что если это и сатира, то совершенно безнадежная.

Известно, что Гоголь испытывал тяжкие страдания, написав «Мертвые души», где коллекции уродов не нашлось никакого позитивного противовеса. Страдает ли Роман Прыгунов, создав «Миллиард», или радуется успеху своего фильма в прокате? Тайна сия велика есть. То ли ради детей, то ли ради денег, то ли ради того и другого сразу. Наверное, нужно бы подбросить монетку — ту самую, с простоволосой Свободой. Но она, увы, променяна и надежно припрятана, так что догадывайся сам, любезный зритель. Если не лень.