Красноярский экономический форум: Москву косплеят, чтоб молодежь не валила

Косплей — от англ. costume play — «костюмированная игра», манерное поведение на публике в стиле и одежде персонажей комиксов, фильмов, компьютерных игр и пр.

«Косплеить Москву, чтобы молодежь не валила» — таким жаргоном сорокалетний модератор угождал молодежной площадке «Поколение 2030» Красноярского экономического форума — участникам пленарного заседания под девизом «Комфортный город — конкуренция за человека». В том смысле, что именно Москва формирует урбанистические тренды, и их воспроизведение в дизайне российских городов уже остудило миграционные настроения молодежи.

В. Федоров, руководитель ВЦИОМа, возразил ему: доля тех, кто «собирается валить», в последний год подскочила. Надо делать наши города комфортными для проживания буквально в срочном порядке. Если косплеить Москву, то не надо повторять ее прежних ошибок. По мнению горожан, приоритетом в благоустройстве является не создание новых мест для массового гулянья, как Поклонная гора, парк Горького, «Зарядье» или новые зеленые зоны в центре Москвы, а благоустройство дворов в районе, где живут москвичи, и там же уже создание новых зеленых зон: парков и скверов.

После выступления В. Федорова пленарное пространство стало активно наполняться сленгом следующих спикеров, которые «брендировали» присутствующих онлайн-комфортом, брайнфилдами, дизайн-кодами, смарт-сити, умным городом, гринфилдами, интеллектуальным городом, ревитализацией, биг-датой, виртуальной дополненной реальностью и так далее.

Разговор о том, что для «старой» Москвы сегодня и завтра самой актуальной задачей будет снос домов, угрожающих благополучию проживающих в них москвичей, и строительство остро необходимых поликлиник, школ и дорог в Новой Москве, даже не начинался. Неинтересно, хотя и то, и другое исключительно важно для всех городов и городков «старой» России. Зато фантазии о «городах на послезавтра» плодились и умножались.

Даже не фантазии, а заимствования из градоустройства заморских территорий. Представитель одной из столичных компаний рассказал о том, как на деньги гранта московского правительства в течение года подробно изучали Лондон, Нью Йорк и Сингапур. Вероятно, уже предложили С. Собянину:

— проект по снижению городской температуры для создания температурного комфорта, за который взялись власти Сингапура, пообещав снизить температуру в городе на два градуса за счет обустройства дополнительных водоемов, зеленых зон и управления тенью;

— «активный дизайн» по примеру городского руководства, действующего в Нью Йорке с 2002 года. Его суть: если районы соединить парком и бульваром, то это скорее побудит к пешеходному и велосипедному поведению, чем к стоянию в пробках;

— план «HealthystreetsLondon»: благоустройство улиц Лондона, в котором все работы финансируются из будущих — не наступивших — страховых выплат государства по не наступившим болезням;

— аналогичный проект Сеула, в котором программа долгосрочного развития города рассчитана на 100 лет с активным вовлечением населения;

— дизайн города по одному критерию — способствует или нет здоровому образу жизни;

— стратегию мэра Лондона по снижению шумового загрязнения;

— программу департамента градостроительного планирования Нью-Йорка по распространению районных магазинов со свежими продуктами Fresh.

Не проводя специальных исследований, а покопавшись в интернете, к этому можно добавить Стокгольм с его амбициозной целью стать CO (2)-нейтральным к 2030 году при реализации Зеленой стратегии.

Интересен опыт Амстердама, собирающегося стать первым в Европе городом с коллаборативной экономикой (городом совместного потребления). Там решили, что индивидуальное владение вещами или услугами неэкономно. Не каждый день мы пользуемся своей дрелью, личным авто, книгами или своей недвижимостью. Надо сделать к 2030 году нидерландское общество полностью коллаборативным на основе цифровых технологий и платформенных решений. Потому что голландские граждане доверяют как друг другу, так и органам местного самоуправления.

Такая гражданская солидарность и взаимное доверие действительно могут отучить власть «наносить добро, причинять счастье и творить непоправимое благо для граждан». Иными словами — облагодетельствовать граждан.

Заимствованные понятия типа смарт-сити очень полезны, если не превращают сугубо технологические решения в самоцель и не дробятся на все, к чему можно добавить слово «умный»: умная экономика, умная мобильность, умный подход к окружающей среде, умные люди, умный образ жизни и, наконец, умное правительство (smart governance). В российской действительности чаще всего понятие «smart» с приложениями используется коммерческими компаниями и чиновниками с целью получения политических или экономических дивидендов.

Это понятие, как и тему городов и мегаполисов, под разными слоганами и в разных калибрах обсуждали на всех без исключения форумах, проведенных в России под патронатом правительства Российской Федерации. Красноярский форум дополнил тему тем, что ввел ее в пределы «пространства России». Пленарная сессия форума так и называлась — «Пространство как конкурентное преимущество. Инвестиционный потенциал и инфраструктура». М. Дмитриев, президент партнерства «Новый экономический рост», стал председателем экспертного совета форума и модератором этой сессии.

Иначе говоря, наполнил своими смыслами интеллектуальное пространство государственных деятелей и бизнесменов, участвующих в форуме (Стратегия пространственного развития России на период до 2025 года только-только утверждена, поэтому мало кем еще из них прочитана, как кажется: никто не возражал М. Дмитриеву, а лишь благодарили).

По его словам, современная пространственная политика правительства России не рассматривает субъект Российской Федерации как свой объект или предмет. Прежнее представление о нем как об опоре и базе территориального развития государства, прочное и несменяемое, как таблица Менделеева, уходит в историю, как и метод субсидирования регионов, которые распределяли ресурсы по муниципалитетам. Принцип всем сестрам по серьгам был справедлив, но экономически неэффективен. «Таблица Менделеева» будет редактироваться. Административно-территориальное деление страны как надстройка перестает быть связанной с экономическим базисом.

Теперь ее клеточкой, опорным элементом, объектом становится то, что на порядок ниже. Не регионы, а территории, которые входят в эти регионы и при этом обеспечивают экономический рост. Этих территорий немного. Две трети экономического роста в последнее время давали всего лишь 27 процентов территорий страны, что мало.

Агломерации и территории, находящиеся в зоне их гравитации, по статистике, развиваются наиболее динамично. Это одна зона концентрации внимания. Но есть и множество других территорий. Для этого множества нужны типовые модели развития территорий и типовые универсальные программы федеральной поддержки. Детали того, о чем говорил М. Дмитриев, сейчас не важны. Главное: стратегия пространственного развития выстраивается под экономический рост и преследует цель экономического роста, при этом не равномерного, а перераспределяемого и как бы управляемого. Иначе говоря, под производство прибавочной стоимости. Такова концепция стратегии пространственного развития в изложении одного из ее соавторов.

То, о чем говорил М. Дмитриев, противоречит цели пространственного развития Российской Федерации, сформулированной в стратегии или, если сказать менее категорично, характеризует только один аспект цели. Целью является «сокращение межрегиональных различий в уровне и качестве жизни населения, ускорение темпов экономического роста и технологического развития, а также обеспечение национальной безопасности страны». Такова цитата. Однако практика написания и применения государственных программ Российской Федерации и целого ряда доктрин, стратегий и концепций, сложившаяся в нашей стране с 2012 года, говорит так: пишем одно, имеем в виду другое, говорим третье. Так и здесь: цель одна, но распадающаяся на три самостоятельных направления государственного регулирования. Внутриправительственная конкуренция между кураторами всех трех направлений обеспечена, потому что эта битва — за бюджет, за ресурсы.

Вице-премьер А. Гордеев, выступая в рамках «правительственного часа» перед членами Совета Федерации по теме развития сельских территорий, вычленил только один аспект из Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года: сокращение межрегиональных различий в уровне и качестве жизни людей. И правильно сделал, потому что все остальные аспекты, вставленные в формулу цели Стратегии, либо следствие, либо условие достижения цели.

В России 22 327 муниципальных образований, в которые входят сельские территории, в том числе: 1 784 муниципальных района, 18 101 сельское поселение, 1 589 городских поселений и 567 — городских округов. Каждое муниципальное образование, расположенное в «сельских территориях», включает от 10 до 150 сёл и деревень. За период с 2003 по 2018 год совокупный объем финансирования, включая средства федерального и региональных бюджетов, а также внебюджетных источников, направленных на реализацию программы развития сельских территорий, составил 518 млрд рублей. Если сделать несложный расчет, в год в среднем на одно сельское поселение пришлось 2 млн рублей. Расходы бюджетных средств на одного жителя в городе и на селе отличаются в десять раз: примерно 50 тыс. рублей — на городского жителя и 5 тыс. рублей — на сельского жителя.

Отток населения и миграционный отток составили в совокупности 2,5 миллиона человек. Исходя из данных последней Всероссийской переписи населения (это официальные данные за 2010 год), в России числится 153 тысячи сельских населенных пунктов, из которых почти в 20 тысячах (а это около 13 процентов) отсутствует постоянное население. 8 процентов безработицы (в городе — 4,3). Доля сельского населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума составляет 20 процентов (в городе — 11,2), а заработная плата в сельском хозяйстве почти в два раза ниже, чем в среднем в экономике страны. Обеспеченность основными социальными благами остается крайне низкой, в том числе врачами — в три раза ниже, чем в городах. В числе последствий этих проблем возникло новое, весьма необычное и не свойственное для нашей страны явление — по рождаемости российское село впервые уступило городу.

В целом сложилась огромная региональная дифференциация социальной ситуации на селе. Только 18 субъектов нашей страны в этом отношении можно назвать относительно благополучными — это Татария, Башкирия, Краснодарский край, Тамбовская, Белгородская, Воронежская области и ряд других. Наиболее проблемными являются (здесь число гораздо больше) 29 субъектов Федерации, к которым относятся регионы, стагнирующие на низком уровне социального развития, — Бурятия, Тува, Карелия, Забайкальский край, Новгородская, Псковская, Кемеровская области, и список можно продолжить.

Поэтому, исходя из этого, основными целями будущей госпрограммы должны стать: первое — повышение качества жизни и уровня благосостояния сельского населения; второе — расширенное воспроизводство человеческого капитала и создание сбалансированной системы расселения с учетом задач пространственного развития; третье — обеспечение экологической безопасности сельских территорий.

По предварительным расчетам, требуемое ежегодно финансирование мероприятий программы должно составлять порядка 250 млрд рублей, в том числе 200 млрд рублей — из федерального бюджета. Это позволит кардинально изменить ситуацию в сельской местности и в течение десяти лет достичь заявленных целей.

Члены Совета Федерации люди прагматичные, рады любой дополнительной копейке в свой регион, и не обратили внимания на то, что сказал в заключение А. Гордеев.

В настоящее время на дискуссионных площадках различных форумов часто звучат предложения о том, что прорыв в экономике страны необходимо сделать за счет развития только крупных агломераций, сосредоточив на этом внимание и ресурсы государства, а уж затем поэтапно начинать развивать остальные территории. С этим категорически нельзя согласиться. Во‑первых, экономика не должна быть ради экономики, ради хороших цифровых показателей. И возникает вопрос: а где люди в этих расчетах? Во‑вторых, крупные агломерации и так развиваются быстрыми темпами, и это на фоне деградации сельских территорий. Никаких следующих этапов не будет, просто поддерживать уже будет некого. И это уже вопрос геополитический, связанный с тем, как нам сохранить контроль над громадными территориями нашей страны.

По каким-то причинам В. И. Матвиенко не акцентировала внимание сенаторов на том, что произнес в завершение своего выступления вице-премьер. Значит, завершенным считать разговор нельзя. И для ИА REGNUM тема пространственного переобустройства страны не должна остаться недоговоренной, как и публичный анализ и контроль за тем, как будут реализоваться национальные проекты и исполняться президентский суперуказ о национальных целях развития Российской Федерации.

Почему? И из-за гражданской позиции. И потому что, по оценке Счетной палаты, около 80 процентов общего количества госпрограмм, действовавших в 2018 году, в той или иной степени не соответствовали документам стратегического планирования. Так дальше жить нельзя. Чтобы было не так, как всегда, а как нам надо. Не такая уж плохая поговорка: где родился, там и пригодился. Без всякой костюмированной имитации жизни.