Государства против транснациональных банков и корпораций

Для начала решим школьную задачку. Возьмем лист бумаги и нанесем на него две точки. Как эти точки соединить кратчайшим путем? Что это будет? Скажут, отрезок. Правильно, отрезок. Причем это — аксиома. То есть истина, не требующая доказательства, в отличие от теоремы, которую нужно доказывать. Таких аксиом, как «отрезок — кратчайшее расстояние между двумя точками», — определенное количество, и вместе они образуют… что?

Вместе они образуют какую-то реальность. Скажем, реальность «А». Но… всегда ли кратчайшее расстояние между двумя точками — именно отрезок? Иначе говоря, в любой ли реальности действуют одни и те же аксиомы? Согнем лист и совместим две точки. И нет нашего отрезка! Потому что отрезок — да, кратчайшее расстояние между двумя точками. Но… лишь на двухмерной плоскости. Двухмерная плоскость — это и есть наша реальность «А».

Однако совмещение точек выходит за рамки этой реальности. И получается совершенно иная реальность. Как минимум, уже не двух-, а трехмерная. Назовем ее реальностью «Б». И таких реальностей может быть сколько угодно — их количество бесконечно, как бесконечен счет чисел.

И у каждой реальности — свои аксиомы. Или, скажем строже, система аксиом, аксиоматика, которая по умолчанию не доказывается, а закладывается в фундамент каждой такой реальности. Поэтому если известна система аксиом и имеется интерес, подкрепленный соответствующими ресурсами, то реальность можно конструировать и ею манипулировать. Как в компьютерных играх. Это становится всего лишь вопросом технологий — организационных, социальных, идеологических, политических. Или вопросом исторических фальсификаций.

Итак, с помощью жонглирования аксиоматикой модель разных реальностей переносится из математики в политику. Строго говоря, в основе каждого проекта, если мы говорим о проектном подходе, то есть о всемирно-историческом процессе как результате конкуренции различных проектов, лежит такая система аксиом. В политике они называются ценностями.

Что такое ценности? Вот определение из прозападного Энциклопедического словаря «Глобалистика», изданного в 2006 году при участии международного Горбачев-фонда. То есть его нельзя заподозрить в «излишнем патриотизме».

«Ценности — понятие, используемое в философии и социологии для обозначения объектов и явлений, выступающих как значимые в жизнедеятельности общества, социальных групп и отдельных индивидов. Можно говорить о двух формах ценностей… — общественном идеале и произведениях материальной и духовной культуры. Другим основанием типологии ценностей выступает классификация социальных общностей, отражением жизнедеятельности которых они являются.

Наиболее общими являются ценности общечеловеческие. Их универсальность и неизменность отражает некоторые общие черты, присущие жизнедеятельности людей различных исторических эпох, социально-политических укладов, классовой, национальной, этнической и культурной принадлежности. Вместе с дифференциацией образа жизни людей, принадлежащих к различным социальным общностям, дифференцируются и ценности, порождаемые конкретным общественным укладом и отражающие его специфику».

Обратим здесь внимание на последний абзац — там основное. Ценности непосредственно связаны… с чем? С образом жизни различных социальных общностей — цивилизаций, стран, народов. Или, по Юрию Семёнову — нашему крупному ученому-обществоведу, которым была предпринята весьма интересная попытка реформирования и обновления теории закостеневшего в СССР марксизма-ленинизма, социоров — социально-исторических организмов. То есть обществ — стран, народов, цивилизаций. У каждого из таких социоров-обществ — свои ценности-аксиомы, сумма которых составляет образ жизни данной страны, народа, цивилизации.

Как легко догадаться, понятие «образ жизни» проектное, то есть оно слишком привязано к конкретному социору и потому сильно мешает унификации — стрижке всех под одну машинку, которой и является глобализация. Именно поэтому «образ жизни» нам сегодня, усиленно промывая мозги, пытаются подменить обезличенным качеством жизни. Смысл этой подмены понятен. Образ жизни у каждого свой, это цивилизационный показатель. А вот качество жизни вполне пригодно для того, чтобы всех загнать под один знаменатель. Ибо это показатель уже экономический, и чтобы он заработал, надо всем навязать общие правила игры в экономике и, главное, финансах. Именно так и продвигают глобализацию, для управления которой уже наплодили и продолжают плодить множество глобальных институтов.

Еще одна цитата — из действующей Концепции внешней политики России. «Конкуренция… всё больше приобретает цивилизационный характер, форму соперничества ценностных ориентиров» (редакция 2017 г., Ст. 5). Здесь видно, как конкуренция ценностей и образов жизни, то есть проектов, действует в реальной политической жизни.

Получается, что различие ценностей у разных цивилизаций и их конкуренция, то есть столкновение между собой в борьбе за первенство вместо стремления жить одной общей «демократической» семьей, — это не выдумки патриотов или конспирологов. Это, оказывается, признано в государственных установочных документах, хотя и стыдливо, с множеством оглядок на западную ценностно-политическую матрицу. И с каждой новой редакцией это признание всё больше и больше «затирается».

И еще цитата. «Система ценностей служит … сеткой координат, вне которой любая цивилизация утрачивает идентичность, если не сам смысл существования. Хотя с течением времени ценности могут эволюционировать, их основа всё же сравнительно стабильна. Они устойчиво закреплены в нравах и обычаях народов, догматах и ритуалах религиозных конфессий, нормах законодательства». Это — из доклада Института Европы РАН «Россия в многообразии цивилизаций» (2008 г.).

Здесь показывается связь ценностей и образов жизни уже с самой цивилизацией, цивилизационной идентичностью, которая без ценностей утрачивается. Также здесь отмечается зависимость ценностей, образа жизни и цивилизационной идентичности от религиозных норм, обычаев и традиций, которые лежат в основе каждой цивилизации.

Таким образом, становится понятно, что ценности могут быть как органичными — натуральными, естественными, так и искусственными, навязанными изнутри или даже извне с целью разрушения своих органичных ценностных систем, аксиоматик, и подмены их чужими. Вот что в 1991 году заявил профессор Ракитов, который в советские времена писал учебники по марксистско-ленинской философии, а потом всё это предал, записался в либералы и переметнулся на сторону врага. Он сказал, что нужно «сломать защитный пояс русской культуры, чтобы перестроить спрятанные за ним механизмы исторической наследственности».

К чему на самом деле призвал Ракитов? Политически — к капитуляции перед Западом, это понятно. А каким способом? Способом подмены отечественной ценностной аксиоматики чужой, западной. Но так, чтобы никто из нас не догадался, что мы капитулировали. То есть втихую, через подмену понятий, представив западные ценности как позитивные, аннулировать, ликвидировать наш российский проект и включить его в западный. Советский проект ведь отнюдь не антироссийский, как нас обманывали в «перестройку» и после нее. Это неотъемлемая часть российской исторической проектной преемственности, последнее звено в ее тысячелетней непрерывной цепочке.

Так в чём состоял смысл «перестройки» по Ракитову, за которым стояли те, кто «перестройку» задумывал и проводил? И кто присвоил себе ее результаты. Этот смысл состоял в подмене ценностей, а за ними, с помощью этого подлога, — и самого проекта. И в итоге — в перерождении и разрушении нашей страны. То есть в ликвидации российской цивилизационной преемственности через ликвидацию Советского государства. Выдающийся русский мыслитель Александр Зиновьев сформулировал эту коллизию так: «Целили в коммунизм, а попали в Россию». Сегодня мы уже поняли, что Зиновьев «смягчил». Именно в Россию и целили, а борьбой с коммунизмом прикрывались для отвода глаз и повышения шансов на успех этого ликвидационного проекта.

«Перевертыш» Ракитов не один такой. Покойный историк Ахиезер объявлял Россию «хронической промежуточной» цивилизацией, неспособной к (западной) рационализации ввиду своей природной «ущербности». А архитектор «перестройки» Александр Яковлев признавал, что встроить Россию в Запад можно, только «сломав ей хребет». Встраивал — и ломал.

Итак, политическая реальность формируется аксиоматикой ценностей. И если эту аксиоматику незаметно подменить другой ценностной аксиоматикой, — изменится и политическая реальность.

Ведь что такое ценности, если самым простым языком? Ценности — это маркер того, «что такое хорошо, и что такое плохо», если вспомнить детское стихотворение взрослого поэта Владимира Маяковского. Вот в «перестройку» нам и внушили, будто «хорошо» — это «плохо». И наоборот. Перевернули нам ценности, поставив их с ног на голову, а вслед за ними естественным образом перевернулась и реальность.

Это не случайно. Переворачивание с ног на голову — это не экспромт, а методологический прием, взятый из древней — египетской и греческой — герметической философии, из которой в свое время выросло масонское учение. Главный ее постулат — «что сверху — то и снизу». Таким способом подменяют Бога дьяволом и уводят за лукавым людей. Наиболее наглядный и общедоступный пример — символика игральных карт. В них, кстати, зашифровано много чего оккультного, но стирание различий между возвышенным и низменным — это главное.

Вернемся к ценностям. И обратим внимание, как в горбачевском определении трактуются общечеловеческие ценности. Как «общие черты, присущие жизнедеятельности». Но при этом их лукаво возводят в ранг неких универсальных. А в чём их универсальность? В том, что таких ценностей на самом деле всего три, это ключевые физиологические потребности, как раз и удовлетворяющие жизнедеятельность: жить, есть, размножаться. То есть — потреблять. Рекламный слоган: «Ешь, пей, жуй…». Точка! Итак, общечеловеческие ценности — сугубо материальные. Ничего религиозного или духовного в этих «ценностях» нет. И идентичность в них не видна, только угадывается. Но не национальная и не государственная идентичность, а глобальная, стирающая все межцивилизационные различия и возводящая в культ материальное потребление. С таким же успехом в «универсальные ценности» можно записать наличие у всех людей двух рук и двух ног.

Лукавство здесь не только в том, что смыслы подменяются физиологией. Главное, что эти ценности на самом деле никакие не общечеловеческие. Это ценности современного Запада. Выдавая их за «общечеловеческие», Запад навязывает их другим народам, чтобы сохранить собственное господство, распространив свой проект на весь мир. Но и для самого Запада это не исконные ценности, а то, во что Запад превратился в результате борьбы за мировое господство. Запад в этой борьбе отбросил свои прежние цивилизационные духовные ценности. И разменял их на материальные, потребленческие.

Разница между теми и другими колоссальная. Исконные ценности западной цивилизации, несмотря на разрыв Римско-католической церкви с восточными церквами, — в целом оставались христианскими. Отступления от них наблюдались, но лишь в сфере богословия и богослужения; в быту они замечались мало. А вот потребленческие ценности — это поклонение уже не Богу, а мамоне — «золотому тельцу». Бога на Западе вместе с христианством вытеснил «золотой телец». Просто перевернули картинку — «что сверху — то и снизу». Показали дьявола и сказали, что это теперь, как они называют, «Б-г».

И самое главное. Деньги как кровь экономики, и метафизика денег, которая подменяет Бога «золотым тельцом», превращает деньги в объект веры и поклонения, порождает культ денег, — это разные вещи. Как нас на этом обманывают? Очень просто: даже на капиталистическом Западе правят не сами деньги. Правят человеческие идеи, что будто бы правят деньги. Мы не всегда понимаем эту разницу. А она очень важна для осмысления происходящего.

Отдельный вопрос, почему так произошло? Ответ простой: секуляризация, обмирщение Римско-католической церкви, в котором главную роль сыграли ее ордена. Орден тамплиеров, например, сформировал экономику Ватикана; орден иезуитов и Мальтийский орден положили всё это в фундамент европейской организации власти, которая начиная с появления Вестфальской системы (середина XVII в.) исповедует принцип «много властителей, один папа, к которому все они идут на поклон»; орден Opus Dei уже в XX веке переплел интересы Ватикана с нацизмом и олигархическими интересами.

И в сумме всё это в определенном смысле модель, «пилотный проект» глобализации, который отрабатывался еще в эпоху протестантской Реформации, для чего и понадобился не просто протестантизм, а цепочка его трансформаций — от лютеранства к кальвинизму, от него — к англиканству и евангелизму и, наконец, к масонству.

Вот цитата, которое многое объясняет. «В великих мировых религиях содержатся элементы, необходимые для роста мировой солидарности. Иудаизм основывается на универсальном применении моральных принципов социальной справедливости и человеческого достоинства. Христианство включает в себя этические концепции справедливости, всепрощения и братства, способствуя тем самым росту нового гуманизма.

Ислам и индуизм провозглашают в качестве основных ценностей интеграцию человека, гармонию между индивидом и природой. Буддизм, даосизм и конфуцианство акцентируют внимание на самореализации человека, универсальном гуманизме, этической и эстетической гармонии. Африканские религиозные традиции развивают представления об общности душ, племенной солидарности».

Это из доклада Римскому клубу крупного венгерского глобалиста Эрвина Ласло. Доклад называется «Цели для человечества» (1977 г.). Целью, по Ласло, является соединение мировых религий, чтобы растворить в нём любую идентичность, заменив ее общей глобальной идентичностью на основе якобы «общечеловеческих» ценностей Запада — уже не христианского, а постхристианского. На практике, если брать политическую сторону, Ласло выстроил иерархию мировых религий, поставив во главу иудаизм, который, по его мнению, задает рамки всем остальным вероучениям. Ересь это или провокация? Несомненно, и то, и другое.

Но еще это — проект новой мировой религии, отрицающей ценности всех остальных религий, подменяющий их «общечеловеческим» материальным примитивом, ибо иудаизм двулик и совмещает в своей официальной доктрине как монотеизм (единобожие), так и каббалистическую версию оккультизма с элементами политеизма. Например, с идеей множественности жизней в рамках одной миссии. То есть, по сути, с представлениями о реинкарнации.

Одну реальность — стран, народов, государств, межгосударственных объединений, международных организаций — нам пытаются с помощью подмены аксиоматики поменять на другую реальность, за которой стоят совершенно иные интересы. И совершенно иные субъекты и институты. И открытые, публичные, вроде Римского клуба. И полузакрытые, которые не скрываются, даже имеют сайты и публикуют повестки своих собраний, но не раскрывают содержания того, что и как именно, под каким углом и с каких позиций обсуждается (например, Совет по международным отношениям, Бильдербергский клуб, Трехсторонняя комиссия — запомним эту триаду). И полностью тайные структуры так называемой «концептуальной власти».

Вот как говорит о них известный историк и эксперт по теневым сторонам современной политики Андрей Фурсов: «Если мы хотим понять мир и участвовать в игре на мировой арене, необходимо изучать реальные субъекты современного мира — закрытые транснациональные структуры». Это заявление прозвучало в октябре 2013 года на Всемирном Русском Народном Соборе, то есть на официальном уровне большой политики. Еще раз: закрытые транснациональные структуры!

Итак, есть мир №1 — мир государств, межгосударственных союзов и международных организаций. И формируется мир №2 — мир закрытых наднациональных структур. Что есть интересы этого «второго мира»? Интересы этого мира — это интересы транснациональных банков и корпораций, объединенных крупнейшими олигархическими кланами. Приведем пример того, как одновременно с политической картой мира проявляет себя и другая карта, которая делит то же самое пространство на сферы влияния уже не государств, а транснациональных корпораций и кланов.

Вот адрес статьи в «Википедии», посвященной нефтяной компании Standard Oil (Рокфеллеров). В конце помещенного в ней материала приведена трехцветная карта современного раздела нефтяного рынка США, из которой следует, что атлантическое побережье контролируется компанией ExxonMobil, тихоокеанское — компанией Chevron, а центр страны, Средний Запад, — британской королевской компанией British Petroleum (BP).

Для полноты информации. Exxon — это бывшая Standard Oil of New-Jersey. Mobil — бывшая Standard Oil of New-York. Chevron — бывшая Standard Oil of California. Amoco, которая тоже встроена в эту схему на правах одного из партнеров, — бывшая Standard Oil of Ohio.

Standard Oil — материнская компания основателя династии Рокфеллеров Джона Дэвисона Рокфеллера. В 1911 году Верховный суд США в соответствии с антимонопольным законодательством разделил ее на 34 компании, в результате чего общая капитализация выросла в 3,5 раза. Когда к игравшему в гольф Рокфеллеру прибежали журналисты с новостью о решении Верховного суда, Рокфеллер улыбнулся и посоветовал: «Покупайте! Срочно покупайте!».

И понятно, что эта грандиозная афера была осуществлена с участием судебных властей США, которые, следовательно, были у Рокфеллера в кармане. Вместе с самим американским государством. А ведь 1911 год — это за год до победы на выборах Вудро Вильсона, за два года до создания Федеральной резервной системы (ФРС) и за три года до начала Первой мировой войны.

Это к вопросу о «рыночности» капиталистической экономики.

И если поднять структуру акционерного капитала любого из холдингов, в которые входят показанные на схеме в «Википедии» ExxonMobil, Chevron и BP, то выяснится, что Америкой управляет никакой не Дональд Трамп и не Конгресс. А кто? Прежде всего, альянс Рокфеллеров с Ротшильдами и британской королевской семьей, которая по линии бизнеса Ротшильдов связана с другими королевскими дворами. А также Саудовская династия, Ватикан, американские неоконсерваторы, засекреченные бенефициары 10−12 компаний по управлению активами, контролирующих все без исключения транснациональные банки и корпорации, а также нефтяные кланы Техаса. И все они охвачены теневыми связями в тех самых закрытых наднациональных структурах.

Именно поэтому вторую карту мира от общественности тщательно скрывают. И выдают первую за единственную, несмотря на то, что она очень многого не объясняет и объяснить не может. Но мы-то теперь знаем, что вторая карта у мира есть, и именно осознание ее существования и открывает дорогу к пониманию того феномена, который представляет собой так называемая «глобализация».