В школе его прозвищем было Лунатик. Так его назвали за необычную способность ни с того ни с сего, вдруг, в самый неподходящий момент погрузиться в мечты, перестав реагировать на происходящее вокруг. Иногда при этом он поднимал лицо к небу, высматривая среди облаков что-то, видимое только ему одному.

Сент-Экзюпери в лодке на озере близ Монреаля, 1942 г

Так рассказывали о нем те, кто помнил его еще школьником, учащимся в школе святого Варфоломея в Лионе. Маленький Антуан де Сент-Экзюпери не зря пристально вглядывался в небо: ровесник века вырос и повзрослел в те годы, когда человечество впервые открывало новую для себя стихию. Воздухоплавание оказалось невероятным достижением, мнилось, что безумие Первой мировой войны может быть изжито и пройдено, а мир будет излечен и по-новому сшит нитями воздушных троп. Авиаторы, которые прокладывали новые воздушные трассы и совершали рекордные перелеты, стали для многих европейских юношей 20-х годов чуть ли не полубогами, а о новой машине, друге человека, а не его убийце, грезили футуристы всех стран.

Антуан де Сент-Экзюпери, 1910–1911 гг

Свой первый полет в качестве пассажира Экзюпери провел в возрасте 12 лет, а в 1921-м он был призван в армию, причем мог бы и не идти туда — как студент, имеющий право на отсрочку. Он готовился стать архитектором, но судьба, толкнувшая его в армию, распорядилась иначе. Перед ним вдруг открылась возможность послужить своей детской мечте о небе: он стал авиамехаником во Втором полку истребителей в Эльзасе. Уже через год Антуан закончил офицерские курсы и как свежеиспеченный летчик, лейтенант, получил назначение в авиационный полк под Парижем.

Первая авиакатастрофа настигла его совсем скоро, в январе 1923-го. Экзюпери был ранен, комиссован и три года влачил убогое существование, меняя десятки мест работы и профессии.

Всё изменилось в 1926-м, когда ему удалось устроиться пилотом в компанию «Аэропосталь», предшественницу знаменитой Air France, на почтовые рейсы. Описанная им в произведениях «Южный почтовый» (1929) и «Ночной полет» (1931) жизнь летчиков несла на себе отблеск подвига, которым в действительности являлся каждый удачно завершенный полет на тех «фанерно-тряпочных этажерках», которыми были самолеты того времени. Но мало того, внезапно в жизнь Экзюпери-пилота начало врываться новое представление о человеке и планете, которую он населяет. То, чем живет обыватель, всегда представлялось серым и убогим — скученные города, рутинная работа, тусклые развлечения, недостойные людей взаимоотношения… Теперь всё это оставалось внизу, а в кабине самолета наступало пространство и время созерцания, вызова и преодоления. Планета под собой вдруг наполнялась мифическими существами и яркими чувствами, и это впечатление не обманывало и тогда, когда усталый пилот выбирался из кабины. Воздух горних высот делал из этих простых ребят свидетелей фантастических перемен, которых так не хватало барахтающемуся в болоте обыденности человеку земному. Это чувствовали все летчики «Аэропосталя» в 20-х годах, Экзюпери только удалось максимально полно выразить это в своей книге «Южный почтовый». Романтика неба, действо преображения — ему казалось, что эти чудеса спустятся вот-вот с неба на землю, и превратят унылую реальность в новый, сверкающий мир. Хотя герой этой первой книги погиб, разрываемый между земными заботами и стремлением в небо.

Серьезный удар ожидал мечтателя-автора на его пути. Вторая его книга, «Ночной полет», где он воспел авиакорпорацию как кузницу духа, вызвала сопротивление и ярое неприятие его же товарищей-летчиков. «Нормальные рабочие отношения», основанные на регламенте, придирках, штрафах, противостоянии дирекции и работников, проникли и сюда; не небо очистило землю, а наоборот, оно загрязнилось пошлостью, гнётом и рутиной. Это произведение сотрудники «Аэропосталь» оценили чуть ли не как подхалимаж перед начальством, а ведь Экзюпери как раз хотел воздать должное именно воздушному братству. Экзюпери тяжело переживал этот момент, и не зря его рассуждения в последующих книгах идут глубже и шире. Подвиг во имя чего? Возможен ли подвиг, принижающий подвижника? Возможен ли такой героизм, которого лучше бы и не случалось? Открыв в себе литератора, Экзюпери отчаянно искал ответ на вопрос об истине человеческих отношений и поступках в окружающих его людях и событиях. Этому поиску он посвятил книгу «Планета людей» (1938).

Антуан де Сент-Экзюпери в Монреале

Вскоре после установления дипломатических отношений между СССР и Францией он посетил Советский Союз, о чем написал очерк «Преступление и наказание перед лицом советского правосудия». Ему был интересен советский проект, он всей душой хотел бы разделить веру в то, что человека можно не подвергать бесконечным наказаниям, а исправить для новой, лучшей жизни. Но механистичность происходящего, видимая потеря индивидуального перед лицом массового, действующего с неумолимостью неизбежного, делала очерк Экзюпери скорее вопрошающим, нежели дающим ответ. Он писал о том, что светлые лозунги и положительные преобразования зачастую смотрелись нелепо на фоне угнетающей тотальности, готовности отказаться от собственной воли, заменив ее велением «коллективного я», а значит, вождя. И тем не менее русская революция, решившаяся на великие преобразования во имя нового человека, вызывала зависть. В этих людях Экзюпери хотел бы видеть единомышленников и даже старался оправдать несправедливости, творимые ради светлого будущего:

«Здесь любят огромный мир. Здесь живут, быть может, не столько в доме, сколько в мечте. Нужно приучить этих людей к земле. Нужно приучить их к земному».

Коммунизм обещал это, он провозглашал человека высокой мечты, твердо стоящего на земле, и уже тем был достоин внимания. Его антипод, выпестованный как любимое порождение удушающего тоталитаризма модерна ХХ века, был полон решимостью изменить всё, ничего не меняя. Фашизм предстал как духовная подделка, преклонение перед липовым «превосходством нации», понимаемым как средство уничтожить культуру и любое стремление человека к высотам. Наступающая эпоха простых решений — вот что было ненавистно Экзюпери, когда он писал о тоталитаризме, принимающем одну форму в фашистских странах, и другую — в «демократических», но остающемся при этом всё тем же подавлением человека.

Monnaie de Paris
50 франков

С началом Второй мировой войны Антуан де Сент-Экзюпери, который ранее был комиссован, явился в армию добровольцем в первые же часы призыва и вновь стал военным летчиком. Видя разгром родной Франции, он не позволял отчаянию взять верх, честно неся службу пилота разведывательной авиации, был удостоен за нее награды «Военный крест». Свои впечатления и мысли он уже позднее описал в США, куда перебрался после поражения Франции. Его «Военный летчик» тоже вызвал раздражение читающей публики: как же так, он заявлял о своей любви к родине и осмеливался столь едко отзываться о порядках, которые привели ее к падению. И все-таки Франция разгромленная, Франция, которая не смогла подготовиться к войне, осталась для Экзюпери героической, а ее гибель — залогом грядущего воскресенья. Там же, в США, в 1942 году он создал обессмертившее его произведение «Маленький принц».

В 1943-м Экзюпери вступил в ряды ВВС «Сражающейся Франции», военное крыло которой также называлось «Французские силы освобождения». После высадки союзников на острове Корсика в сентябре 1943 года Экзюпери участвовал в разведывательных полетах на самолете П-38 «Лайтнинг». 31 июля 1944 года 44-летний Антуан де Сент-Экзюпери не вернулся из разведывательного вылета. Его самолет был найден только в 2003 году.

А его книги остались жить.

Остались и разрозненные рукописи его размышлений, изданные под общим названием «Цитадель», хотя как это произведение хотел назвать сам автор, неизвестно. В нем он мысленно искал пути к тому, как можно было бы создать человеческую жизнь силами людей, поставив во главе нового общества человеческое достоинство. Автор спорил с собой, искал новые утверждения, перепроверял былые основания. Тяжело оказалось найти новый путь в неизведанной стране мечты, куда еще не проходил до него никто. Но то, что недостойно человека, и те духовные болезни, которые пожирают его жизнь, Экзюпери точно и беспощадно описал в «Маленьком принце». Там же он вывел и образ надежды в виде человеческой души, еще не замутненной уродливыми социальными масками, которые катастрофически искаженное бытие общества напяливает на каждого, цинично приговаривая: «Вот теперь ты стал серьезным человеком». Экзюпери сам был серьезен — в том, что было по-настоящему важно. Во имя этой истинной серьезности он пожертвовал своей жизнью. Но невозможно ставить на одну доску сражение за свободу родины и умение складывать в уме большие числа. Беда в том, что, как он сам говорил, «в нашем мире теперь можно осмеять всё лирическое», а значит, человек может своими руками уничтожить путь к своему возрождению. В одном из писем другу Экзюпери писал о том, что легкость, с которой человек идет на внешние перемены, ничего не меняя в себе, шаг за шагом приближает «человеческую пустыню», царство людей-муравьев, людей-роботов:

«Холодильники взаимозаменяемы. И дом тоже, если он не более, чем набор удобных вещей. И жена. И вера. И партия. Невозможно даже быть неверным».

Но надежда преодолеть это бедствие остается:

«Мне безразлично, убьют меня на войне или нет. Что останется из того, что я любил? … Мне нет никакого дела до вещей, которые останутся. Смысл имеет лишь некий их порядок. Культура есть благо незримое, потому что она основана не на вещах, а на незримых связях, соединяющих их друг с другом так, а не иначе».

Человечество с того дня, как нет уже с нами великого певца неба Антуана де Сент-Экзюпери, так и продолжает кружиться в порочном круге вещей, все больше и больше подменяющих собой и людей, и человеческие отношения. Но до тех пор пока с нами остаются книги великих мечтателей и способность их слышать, с нами остается и надежда.