Торговая война КНР и США полезна для России?

Торговая война, которая взбудоражила американо-китайские отношения, не то что должна, обязана была начаться. Состояние мировой системы и таких ведущих игроков, как Китайская Народная Республика и Соединённые Штаты Америки, трансформируется в сторону если и не хаоса, то в череду нестабильности.

Не стоит забывать, что Китай с момента распада Советского Союза стал болевой точкой Вашингтона. Это было продиктовано и идеологически (занято вакантное место стратегического противника), и практически (Пекин становился сначала экономическим, а на сегодняшний день и политически соперником Соединённых Штатов). Вместе с этим Вашингтон в стремлении прагматически выстроить отношения с КНР погрузился в череду противоречивых суждений и решений в отношении Китая, что не могло не привести к сегодняшнему состоянию дел.

Неудивительно, что в предвыборной риторике 45-го президента Соединённых Штатов Китай был основной мишенью его нападок. Когда Дональд Трамп предлагал «вновь сделать Америку великой», он в том числе планировал антикитайские меры для достижения того самого величия. В этом ключе не кажется удивительным и то, что после инаугурации в 2017 году доклад по национальной безопасности, подписанный вновь избранным президентом, объявлял КНР «стратегическим конкурентом», а доклад для конгресса того же года в отношении соблюдения норм ВТО со стороны Пекина изобиловал обвинениями в нарушении прав интеллектуальной собственности и кибершпионаже.

После того как Россия была засыпана «действенными» санкциями и, как полагают американские стратеги, занята решением своих проблем, пришёл черёд Китайской Народной Республики расплачиваться за «грехи» перед Вашингтоном. Впрочем, «грехи» в виде волюнтаристских политических решений Пекина, направленных на рост объёма в финансовом эквиваленте своего экспорта перед импортом в КНР из США, действительно существуют. Однако приведут ли шаги Трампа к положительному эффекту? На этот вопрос нельзя ответить односложно.

В качестве отцов нынешней тарифной политики следует назвать коммерческого секретаря (аналог министра торговли) Вилбурна Росса, советника по экономике Питера Наварро и торгового представителя Роберта Лайтхайзера, чья команда предложила список из 1300 наименований товаров, на которые могут быть направлены повышенные ставки на импорт. По мнению авторов тарифной конфронтации, высокие пошлины на электронику, продукцию авиакосмической отрасли и машиностроения дадут Соединённым Штатам 50 млрд долларов США, что, пусть и частично, выравняет сальдо торгового баланса в американо-китайских экономических отношениях, которое на сегодняшний день имеет уклон в пользу Китая.

Если рассматривать начало экономического конфликта с 2018 года, то в январе следует отметить первый залп, предваряющий торговую войну, но ещё не ставший casus belli. В частности, китайский производитель солнечных панелей Sinovel обвинялся в краже технологий у американской компании Superconductor Corp. Уже в марте 2018 года Трамп подписал меморандум о торговых ограничениях против КНР, а 3 апреля текущего года американский президент озвучил планы по введению повышенных импортных пошлин на китайские товары.

В свою очередь газета «Вашингтон пост» расширила толкование необходимости применения обнародованных тарифных ставок утверждением, что «Новые 25-процентные импортные пошлины оформлены с целью наказать Китай за дискриминационную политику, которая, по утверждению Соединённых Штатов, ставит их компании в неконкурентные условия на китайском рынке».

На этом фоне заявления Торговой палаты и Национальной ассоциации производителей США о нецелесообразности начала торговой войны не повлияли на решения президента. Также не были услышаны голоса крупнейших производителей и импортёров типа Apple, Dell или Walmart, не говоря уже об аргументах вроде того, что весь китайский импорт рассчитан на американского потребителя, и, соответственно, граждане США станут немного беднее от решения федеральных властей.

В этой связи американское издание левого толка «Контрудар» (The Counterpunch) отмечает:

«Трамп очерчивает свою тарифную политику вокруг сферы национальной безопасности в большей степени, чем вокруг экономики».

Это утверждение показывает решение американского президента несколько с иного ракурса. Китай находится в постоянной повестке дня руководства Соединённых Штатов более четверти века, и, если вспомнить новейшую историю, администрация любого президента США, будь то демократ или республиканец, считала своим долгом укорить Пекин в нарушении прав человека, девальвации юаня, агрессивной политике по отношению к соседям и в иных жутких деяниях. Дональд Трамп, даже если бы был миролюбиво настроен к Поднебесной, вряд ли смог избежать инерционного давления внешнеполитической модели и в любом случае вынужден был бы сделать те или иные шаги против КНР, потакая американскому истеблишменту. Но в данном случае президента-республиканца уговаривать не пришлось.

Создаётся впечатление, что в глазах Трампа экономический рост Китая эквивалентен росту военной угрозы со стороны этого государства. В этом ключе ужесточение тарифной политики видится и как попытка воспрепятствовать реализации китайской программы «Сделано в Китае 2025» (Made in China 2025). Причём происходит это на этапе перевооружения Народно-освободительной армии Китая (НОАК), включая и создание современного океанского флота, готового противостоять американскому ВМФ. А ведь модернизация китайский Вооружённых сил ужасает Вашингтон даже больше, чем перевооружение Российской Федерации. Ведь если с Москвой в ходе более чем полувековых контактов выработаны определённые механизмы, препятствующие взаимному уничтожению, то с Пекином, такие переговоры впереди, и происходить они будут на фоне геополитического ослабления Вашингтона. Поэтому любая возможность негативно повлиять на модернизацию НОАК, в том числе и с помощью экономической составляющей, только приветствуется большинством американских политиков.

Следует отметить, что тарифная война — это часть экономической войны, столь же значимой, как и успешное военное противостояние, для безопасности государства. Экономика США имеет громадный запас прочности по сравнению с другими государствами, но её возможности, пусть незаметно, снижаются год за годом. Этому способствуют укрепление азиатских экономик, возрастающая конкуренция за природные ресурсы, огромные государственные расходы и рост непредсказуемости на внешних рынках. В таких условиях американские корпорации находятся в активном поиске возможностей для экономической экспансии. В этом контексте высказывание на страницах The New-York Times: «…долгая компания Соединённых Штатов призвана вынудить Китай открыть свои рынки для продукции и инвестиций» звучит вполне искренне. Более того, сам тезис напоминает людоедскую непосредственность Великобритании в XIX веке, когда Лондон для достижения положительного торгового баланса с Поднебесной развязал Опиумные войны, принуждая Китайскую империю открыть рынок для «флагманского» продукта английского экспорта — опия.

Естественно, что Пекин отреагировал на трамповские инициативы. В ответ на претензии снизить ввозные пошлины на автомобили, открыть доступ американским производителям полупроводников и допустить на финансовый рынок Китая Госсовет КНР объявил о введении 25-процентной пошлины на 106 наименований товаров и инициировал в ВТО разбирательство о нарушении Соединёнными Штатами договорённостей об импорте стали и алюминия.

На апрель 2018 года каждый шаг КНР и США в торговом противостоянии начал занимать первые строки в лентах новостей мировых средств массовой информации, а политики и эксперты многих государств начали приводить аргументы «за» и «против» с точки зрения государственных интересов своих стран. В свете развития полномасштабной торговой войны между Вашингтоном и Пекином уместно задаться вопросом: может ли эта ситуация повлиять на внутреннюю и внешнюю политику России и её экономику?

Если говорить о сфере международной торговли, то РФ вряд ли сможет извлечь большую пользу от краткосрочной конфронтации КНР и США. Единственное, что Россия может предложить в краткосрочной перспективе, — это частичную замену поставщиков сои-бобов, которые Соединённые Штаты экспортируют в Китай на 12,5 млрд долларов США в год. Для предложения иных товарных групп потребуется время. В свою очередь рынок РФ, мягко говоря, не настолько ёмкий, как рынок США, да и у России нет необходимости увеличивать поток товаров из КНР даже вполовину от американского объёма.

Гневная риторика Вашингтона и Пекина где-то между строк содержит и посыл о готовности к более спокойным переговорам, но в случае затянутого тарифного противостояния значимыми станут политические аспекты торговой войны. В политическом плане ни Китай, ни Соединённые Штаты не выиграют от нового экономического столкновения. В то же время Москва может извлечь как прямые, так и косвенные дивиденды от схватки двух крупнейших экономик мира.

Прежде всего, стоит учитывать, что в случае если стороны не придут к обоюдному соглашению, с обеих сторон будут задействованы и политические механизмы. Стоит предположить, что это вызовет трения по проблемам границ в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, что в перспективе делает поставки углеводородов из России более ценным товаром. В этом же контексте следует рассматривать поставки российского вооружения и военной техники в КНР, которые становятся не только продуктом экспорта, но и политическим аргументом для Пекина в пользу сотрудничества с Российской Федерацией по многим вопросам.

В случае затягивания американо-китайского противостояния, способность Вашингтона оказывать давление на Россию снизится пропорционально длительности и объёму контрмер, применяемых друг к другу Вашингтоном и Пекином. По ряду вопросов национальной безопасности для США китайской направленности, возможно, будут расставлены более жёсткие акценты, что повлияет на американскую внешнюю политику в краткосрочной перспективе. При этом не стоит ждать кардинального улучшения российско-американских отношений: правящие круги Соединённых Штатов, по крайней мере до 2023 года, будут занимать устойчивую антироссийскую позицию. Но в любом случае для извлечения выгоды из этой ситуации Москве потребуется принятие быстрых решений. Следование русской поговорке «медленно запрягаем, но быстро едем» — нам только повредит.