Ведьма, лесбиянка, просто хорошая девушка…

Если говорить об усреднённом «датском» кино, то даже не надо быть родственником Триера, чтобы снимать «с провокацией», «красиво и стильно», «с претензией на глубокое». Вот и опять. Дикая природа, символы, загадки, порок… Змеи заползают в рот. Вероятно, те самые, из Эдема. На экран выходит картина, которая может дать вам представление о том, как «носят» в этом сезоне. И вообще, чем дышит современный европейский кинематограф такого образца. А дышит он странной смесью, помимо анаши, которая тоже фигурирует в фильме — поиском метафизики и мистики в повседневном, размышлениями на тему «сексуальной идентичности».

Так или иначе фильм рассказывает про необычную девушку, которая стала лесбиянкой и чуть ли не «ангельскими дьяволом» — то есть она «чучело» и «не такая, как все», «белая ворона», «чёрная овца», а всё так хорошо начиналось. Не пила, не курила… Но зло, порок, первородный грех, тайна, всё такое. Лучше бы папа дочку в начале пристрелил. С его отказа сделать это и начинается фильм, который не лишён таланта, прежде всего в визуальном смысле, будут тут вам и съёмки из-подо льда и «красивые» кадры… Датский дизайн в кинематографе. Специальные эффекты, вроде полётов птиц, которые бьются о стекло. Интересно, что фильм представляет собой ещё и как бы странную версию размышлений о природе зла. О связи между пороком и свободой.

При этом нам даже представляют некоторое подобие «христианской семьи» на западный манер, где отец якобы очень жестоко относится к дочери (видели ли бы они будничные реалии в провинциальной «тюремной» России, особенно десятилетие-другое назад). Но тут другое. Долгие речи. Тихий кошмар отчуждения. Говоря всерьёз, если что-то можно увидеть за этим кино, то, конечно, это переложенные в «полупорнографическую сказку о ведьме-лесбиянке» реальные проблемы современного общества, где те модели жизни, которые были приняты столетиями, перестают функционировать. Разумеется, остров Лесбос существовал давно, но никогда ещё «сексуальность» не была столь «дрейфующей», как в нынешнем развитом западном обществе. Да и в России «молодые люди» часто оказываются в сознательных татуировках и шрамах, с разрезанными языками и прочими атрибутами «сил зла». Поиск внимания и идентичности оказывается чуть более радикальным, чем для поколения их родителей с «джинсами» и «песнями у костра» или «видеокассетами». Мир стремительно меняется, не очень понятно. куда, но понятно, что о нём всё сложней говорить. Иногда для этого подходит и потёртая «христианская мифология», поэтому «библейская» символика косвенно фигурирует в фильме. Например, лодка, в которой в финале волей мысли сжигает ненавидимого отца «ведьма», чтобы, вероятно, освободить свой дар, проклятие, и нетрадиционную любовь тоже… При этом мать заслуживает лучшей участи и обретает вновь возможность ходить. Исцеление — тоже про «дар». В этом есть что-то странное и интересное. В этих странных сближениях — «драмы взросления», где оказывается, что «ведьма» оказывается почти хорошей, «семейной драмы», которая переходит в «философское кино». Ясное дело, родители всегда патриархальны и что-то талдычат про мораль, а тут у дочери половое созревание, да ещё и ведьминский дар сразу. Это страшней, чем подростковые прыщи. Уметь зажигать волей. При этом дочь, разумеется, жертва своего дара-проклятия. Что делает фильм довольно нетривиальным. Она сама мучается от того, какая она, но в итоге приходит к принятию своего пути… Невинное зло.

Кино сознательно сделано так, что его сложно уложить однозначно в какую-то одну нишу или плоскость. Не очень понятно, насколько это «ирония», поскольку местами для более-менее «философского» зрителя — это становится смешным в своих претензиях на глубину. Интересно, как мотив «ведьмы», «ребёнка Розмари» сплетается с мотивом «порочной лесбийской любви». Или стилистикой клипов. При этом в реальной европейской жизни сексуальность зачастую вовсе не несёт такого уж «драматического» содержания и скорее конкурирует с развлечениями. Секс стал для многих свободных людей слишком уж будничным и доступным. Профсоюзы проституток. В этом смысле парадоксальным образом такого рода кино — это попытка заново вернуть «сексу смысл», хотя бы как путь ведьмы… Да и сами мотивы «творчества», «дьявола», «страсти», «греха», «волшебства», «возможности выбора судьбы», «собственной природы», «дара и проклятия» — пусть по разному осмысляются во всех крупных произведениях искусства… Мир этого фильма достаточно странный для среднего «русского человека». В том числе именно потому, что этот «мир порока» у нас тоже есть, но выглядит как-то иначе. Менее эстетски. Подобное кино, как ни странно, оказывается не столько «шокирующим», сколько «сказочным». Попыткой найти новую мифологию.

Любопытно, что среди прочих персонажей фигурирует доктор с графиками и зигзагами электроэнцефалограммы (что должно добавить научности). Одновременно в фильме действует мифология про «бабушку», которая тоже была странненькая, чуть-чуть ведьма. Так что, как вы знаете из отдела реклам жёлтоватых газет, потомственные гадалки всё-таки существуют. И тут же злой «церковный» отец, вероятно, далёкий потомок порядочного инквизиторского рода. Конечно, если говорить о подобном кино, то самыми известными образцами размышлений о «протестанском боге» и «кризисе человеческой любви в семье» являются работы Бергмана. В данном случае всё чуть проще, чуть «попсовей», но тоже глубоко на фоне сериалов про полицейских.

Сами датчане искренне считают себя самой счастливой нацией на планете, живут долго и по возможности счастливо и здорово. И, вероятно, они и правда счастливы… Проблема в том, что как ни крути, но человек питается и «смыслами», может быть, какое-то время йогурт и фитнес спасает сам по себе, но рано или поздно даже самый «здоровый потребитель» вынужден задумываться о смерти, любви, семье, человечестве, о боге или его отсутствии… Задумываться о том, частью какого мифа он должен стать. Лайт версия таких размышлений представлена здесь. Уже понятно, что такое кино может понравиться не только молодым «лесбиянкам», но и всем эстетствующим киноманам.