ЦБ России — орган государственной власти или коммерческая организация?

Я уже писал о том, что Центральный банк Российской Федерации, согласно статье 75 Конституции Российской Федерации, является органом государственной власти. Дополнительное подтверждение этому можно найти в статье 1 Федерального закона о Центробанке. Хотя формулировки обоих документов достаточно «мутные», но статус Центробанка именно таков.

Как известно, совмещение в рамках одной организации функций органа государственного управления и функций, связанных с осуществлением хозяйственной, финансовой и коммерческой деятельности, создает ситуацию, которую принято называть «конфликтом интересов». Проще говоря, возникает питательная почва для коррупции и злоупотреблений, снижается эффективность выполнения органом государственной власти возложенных на него функций и задач.

А признаки такого «раздвоения» или «конфликта интересов» в деятельности Банка России просматриваются. Особенно учитывая, что он, помимо выпуска денег (денежной эмиссии), осуществляет большое количество других функций. Банк России, как известно, является институтом, который в нашей стране выполняет функции банковского надзора. И в этом качестве он должен быть непредвзятым и неподкупным надсмотрщиком, следящим за всеми коммерческими банками в стране.

Статья 8 Закона о Центробанке вроде бы предупреждает возможный конфликт интересов в сфере банковского надзора: «Банк России не вправе участвовать в капиталах кредитных организаций, если иное не установлено федеральными законами». В той же статье говорится: «Банк России не вправе участвовать в капиталах или являться членом иных коммерческих или некоммерческих организаций, если они не обеспечивают деятельность Банка России, его учреждений, организаций и служащих, за исключением случаев, установленных федеральными законами».

Но именно в этой сфере мы видим вопиющий «конфликт интересов». Оказывается, Банк России является материнской компанией, которая владеет дочерним банком. Думаю, читатели догадываются: речь идет о Сберегательном банке. Для него в статье 8 Закона о Центральном банке сделано исключение: «Действие части первой настоящей статьи не распространяется на участие Банка России в капитале Сберегательного банка Российской Федерации (далее — Сбербанк). Уменьшение или отчуждение доли участия Банка России в уставном капитале Сбербанка, не приводящее к сокращению указанной доли участия до уровня менее 50 процентов плюс одна голосующая акция, осуществляется Банком России по согласованию с Правительством Российской Федерации. Уменьшение или отчуждение доли участия Банка России в уставном капитале Сбербанка, приводящее к сокращению указанной доли участия до уровня менее 50 процентов плюс одна голосующая акция, осуществляется на основании федерального закона».

Внятного объяснения того, почему для Сберегательного банка было сделано исключение, какими высшими соображениями продиктовано участие Банка России в капитале этого коммерческого банка, я нигде не встречал.

На данный момент Банк России является главным акционером в Сбербанке, владея 50 процентами капитала + одна акция. Многие по привычке называют Сберегательный банк государственным. Это как посмотреть. Ведь он — «дочка» Банка России, а, следовательно, многие положения Закона о Центробанке распространяются и на «дочку». Вот, например, статья 2 гласит: «Государство не отвечает по обязательствам Банка России, а Банк России — по обязательствам государства». Некоторые наивно думают, что российское государство в «случае чего» (если Сбербанк зашатается) будет спасать клиентов Сберегательного банка. Наверное, такой ход мыслей навеян воспоминаниями о советских «Сберегательных кассах», которые входили в систему Минфина СССР. А нынешний Сберегательный банк к государству не имеет ни малейшего отношения. При необходимости люди из правительства вспомнят статью 2 Закона о Центробанке и скажут: спасайтесь сами (или пусть вас «мама» спасает).

Но главное даже не в этом, а в том, что Банк России как орган банковского надзора не может не иметь особого благорасположения по отношению к своей «дочке». Помню, в мае 2010 года разгорелся скандал. Тогдашний заместитель председателя Центрального банка РФ Сергей Голубев на встрече со студентами в Санкт-Петербурге весной указанного года сделал два совершенно неожиданных заявления.

Первое: «Сберегательный банк достаточно много допускает нарушений, и мы [ЦБ] ничего не можем сделать». Второе: «Пора уходить из Сберегательного банка. Председатель Центрального банка является председателем наблюдательного совета Сбербанка. Это конфликт интересов. Неполноценным становится надзор за таким банком».

После возвращения в Москву господину Голубеву как правдолюбцу на Неглинке (адрес центрального офиса Банка России) устроили взбучку. А Центробанк немедленно выпустил пресс-релиз, в котором разъяснялось, как хорошо организован надзор за Сберегательным банком. Но в своем кругу российские банкиры говорят, что надзор за «Сбером» никакой.

Летом нынешнего 2017 года произошло одно знаковое событие в жизни Центробанка. Он принял решение о санации коммерческого банка «Открытие». Причем впервые применил новую схему санации. Если раньше помощь тонущим банкам осуществлялась в виде кредитов Банка России или по линии Агентства страхования вкладов (АСВ), то в случае с «Открытием» финансовые вливания были осуществлены в форму участия в капитале указанного банка. В конце августа Центробанком было принято решение о том, что он входит в капитал банка «Открытие» с долей в 75%, а за предыдущими собственниками останется доля в 25%. А вслед за «Открытием» последует БИН-банк (пока доля Центробанка в капитале указанного коммерческого банка еще не определена). А там, глядишь, появятся и другие.

В начале этого года в Закон о Центробанке были внесены изменения, согласно которым был учрежден специальный инвестиционный фонд для финансового оздоровления несостоятельных банков. Фонд не является юридическим лицом, и его имущество обособлено от остального имущества Банка России. Фонд находится под управлением специальной управляющей компании. Фондом и производятся вливания в капитал «Открытие». Но от создания фонда конфликт интересов никуда не исчез. Можно ожидать, что банк «Открытие», как и «Сбербанк», будет тем самым «Юпитером», о котором в латинской поговорке сказано: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Таких «Юпитеров» не будет очень много. Но все они будут «бессмертными богами». А остальным банкам придется быть в роли «смертных быков». Или «козлов отпущения», определенных на заклание.

Возникает вопрос: а нельзя ли было как-то иначе в России построить отношения Центробанка с коммерческими банками? Конечно же, можно. Далеко за примерами ходить не надо. Посмотрим на китайский опыт. Там есть Народный банк Китая (НБК), который является центробанком. Его основная задача — обеспечивать китайскую экономику деньгами. Согласно закону о НБК, на него возложены функции денежной эмиссии, организации денежного обращения, разработки и реализации совместно с минфином и другими министерствами и правительственными организациями государственной денежно-кредитной политики.

Ни выдачей и отзывом банковских лицензий, ни банковским надзором НБК не занимается. Для этого имеется специальный орган, который называется Комиссией по регулированию банковской деятельности Китая (англ. China Banking Regulatory Commission — CBRC). Она, как и НБК, входит в исполнительную ветвь государственной власти и подчиняется Госсовету. НБК, конечно, также присматривает за банками, но он в тандеме банковского надзора «пристяжной», а CBRC — «коренной».

Кстати, есть немало других стран, где функции банковского надзора возлагаются не на центральный банк, а на специальные организации (банковские регуляторы). Среди таких стран — Канада, Дания, Швеция, Норвегия. Есть страны, в которых банковский надзор осуществляется совместно центральными банками и специально уполномоченными регуляторами. Это Швейцария, Франция, Германия, США. Есть, конечно, страны, где банковский надзор осуществляется только центробанком. Это, например, Австралия, Исландия, Ирландия, Италия, Португалия.

Но я лично не знаю ни одной крупной страны, где бы, подобно России, центральный банк одновременно занимался выдачей кредитов коммерческим банкам, участвовал в капитале коммерческих банков и при этом монопольно выполнял функции банковского надзора. Трудно придумать более «питательную основу» для коррупции и злоупотреблений. Но кому-то и такого совмещения показалось мало. С 2013 года Банк России функционирует как финансовый мегарегулятор, распространяя свои щупальца на всю экономику. Таких центробанков-осьминогов, занимающихся регулированием всего и вся (финансовые рынки, страховые компании, аудиторские фирмы и т.п.), в мире очень немного. Это в основном центробанки на постсоветском пространстве (Армения, Грузия, Казахстан, Литва, Чехия, Эстония и некоторые другие). Но даже там центробанки не участвуют в капиталах коммерческих банков.

Модель банковской и финансовой системы, которая сложилась к настоящему времени в России, порождает чудовищные «искажения стимулов» (как обычно пишут в учебниках по рыночной экономике). А говоря проще, она порождает чудовищную коррупцию. И дело не в отдельных руководителях (та же Набиуллина или любой другой человек на месте председателя Банка России). Никто из них не способен эффективно бороться с «издержками» функционирования указанной модели. Необходимо срочно отказаться от этой порочной модели. Что предложить взамен? — Да хотя бы китайскую модель, которая предельно проста, понятна и исключает «конфликты интересов».

В заключение хочу обратить внимание на статью 3 федерального закона о Центробанке России. В ней записано, что получение прибыли не является целью деятельности Банка России. В статье 11 говорится о том, как определяется прибыль Банка России, а в статье 26 определяется порядок использования прибыли.

В момент принятия закона эта статья выглядела следующим образом: «После утверждения годовой финансовой отчетности Банка России Советом директоров Банк России перечисляет в федеральный бюджет 50 процентов фактически полученной им по итогам года прибыли, остающейся после уплаты налогов и сборов в соответствии с Налоговым кодексом Российской Федерации. Оставшаяся прибыль Банка России направляется Советом директоров в резервы и фонды различного назначения».

Позднее в закон была внесена поправка, устанавливающая, что в бюджет перечисляется 75% прибыли. Наконец, в 2016 году был принят закон, устанавливавший перечисление 90 процентов прибыли Банка России в государственную казну.

Формулировка статьи 26 закона предрасполагает Банк России к тому, что получение прибыли всё-таки может являться де-факто целью деятельности Центробанка. Вопреки декларации статьи 3 о том, что прибыль не является таковою целью. Каков бы ни был процент прибыли, остающийся по закону в распоряжении Банка России, в абсолютном выражении он будет зависеть от общих объемов прибыли. Чем больше прибыль, тем больше, в частности, премии, которые выплачиваются руководителям и сотрудникам Банка России из фонда, формирующегося за счет прибыли.

В лихие 90-е годы, как мне говорили бывшие работники Центробанка, премии были основной частью вознаграждения, которая выплачивалась сотрудникам Банка России. Особенно велика была премиальная составляющая у руководителей высшего звена. Кстати, вопросы оплаты труда работников (включая премии) решает сам Банк России (решения совета директоров), Минфин России в эту сферу деятельности Центробанка вмешиваться не имеет права. Вроде бы в последнее время пропорция между заработной платой и премиями в Банке России сдвигается всё более в пользу заработной платы. Но мотив максимизации прибыли Центробанком подспудно присутствует. Это недопустимо.

А как же исправить ситуацию? Опять же, обратимся к зарубежному опыту. Например, к законодательству США, регламентирующему функционирование Федеральной резервной системы (центробанка США). ФРС США ежегодно получает прибыль, измеряемую многими десятками миллиардов долларов. Как она используется? — За счет прибыли происходит формирование годового операционного бюджета ФРС; основная часть этого бюджета приходится на оплату труда сотрудников всех уровней (при этом закон определяет уровни оплаты для разных категорий). Кроме того, из прибыли выплачиваются дивиденды акционерам ФРС (таковыми являются банки, получающие фиксированные дивиденды в размере 6% независимо от прибыли ФРС). Остальное — перечисляется в федеральный бюджет. Приведу пример распределения прибыли ФРС за 2010 год. Общий ее объем составил 81,69 млрд. долл. Из этой суммы 1,58 млрд. долл. было выплачено в качестве дивидендов акционерам, в доходную часть операционного бюджета ФРС поступило 0,88 млрд. долл. Выплаты казначейству США составили 79,27 млрд. долл.

Примерно так же выглядит схема распределения прибыли у Народного банка Китая (НБК). Этому посвящена глава 6 «Финансовая отчетность» (статьи 37—39) Закона о НБК. Там также прописано, что за счет прибыли центробанка осуществляется покрытие всех текущих расходов НБК и формирование необходимых резервных фондов, а все оставшееся перечисляется в государственную казну. Примечательно, что в законе предусмотрен даже случай, если финансовый результат деятельности НБК окажется отрицательным. В этом случае убытки центробанка должны покрываться из государственного бюджета.

Такой вариант в законе предусмотрен не случайно. Ведь конечной задачей НБК, согласно статье 3 указанного закона, является «содействие экономическому росту». А такое содействие может предполагать выдачу центробанком кредитов под низкий процент, что может, в конечном счете, приводить к отрицательному финансовому результату для НБК. Тщательно выверенные формулировки закона о НБК действительно исключают возможность функционирования китайского центробанка как коммерческой организации.

Федеральный закон о Центробанке России нуждается в серьезных доработках и исправлениях по многим направлениям. В том числе в доработках, призванных исключить возможность возникновения конфликта интересов на почве совмещения Банком России государственного управления и коммерческой деятельности.