В преддверии празднования 150-летия со дня рождения Юзефа Пилсудского, считающегося основателем Польского государства — II Республики, в декабре этого года Варшава создает новый миф о маршале и задвигает на дальнюю полку других исторических деятелей той эпохи. Депутаты польского Сейма приняли постановление, которым 2017 год объявлен годом Пилсудского «в знак признания больших заслуг маршала для Польши и в связи с приближением 100-летия восстановления независимости страны». В мотивирующей части документа говорится о важности героя, перечислены его действия и прославлены его политические идеи. Ирония в том, отмечают некоторые эксперты, что глорификацией Пилсудского занимается парламент, который маршал во время свой жизни не любил как институт, начиная с «майского переворота» 1926 года и заканчивая отправкой в Сейм вооруженных офицеров, арестами оппозиционных депутатов и избирательными фальсификациями.

pl.wikipedia.org
Памятник Роману Дмовскому в Варшаве

Но это частности, которые касаются только одного года. Наряду с тем, министерство образования Польши готовится принять решение, которое обещает долгосрочные последствия для польского общества. Как сообщает портал Historia.org.pl, ведомство подготовило новую школьную программу и направило ее на публичную экспертизу. Отличие от старой вот в чем. Прежде ученикам предлагалось в рамках курса, посвященного возрождению Польского государства, самостоятельно собрать информацию о заслугах Пилсудского и его политического оппонента, Романа Дмовского, основателя Национально-демократической партии («эндеков»). Проект, выработанный представителями ныне правящей партии «Право и Справедливость» (PiS), вычеркивает из программы Дмовского (наряду с другими польскими политиками первой половины XX века), оставляя лишь маршала и его солдат.

Чиновники министерства образования оправдываются тем, что о главе партии «эндеков» детям расскажут учителя во время других уроков. Однако издание отмечает, что восстановление независимости Польши по итогам Первой мировой войны — это очень знаменательное значение для польской истории, поэтому учебные программы должны прямо говорить о политиках, которые более остальных способствовали ее обретению, а не полагаться в этом вопросе на произвол преподавателей. Это создаст уверенность и в том, что издатели учебников и экзаменаторы будут учитывать истинных авторов польской независимости. Школьная программа имеет решающее значение в воспитании детей. От нее зависят дальнейшие знания, которые получают польские студенты. Однако проект министерства образования приведет лишь к укреплению мифа, будто бы поляки только Пилсудскому обязаны восстановлением независимости в 1918 году.

Дихотомия Пилсудского-Дмовского до сих пор волнует польское общество. Но, говоря о ней в контексте обретения Польшей утраченной по итогам разделов государственности, невозможно ограничиваться лишь противостоянием этих двух фигур как представителей разновекторных политических сил. Во-первых, Польша «собиралась» из кусков, входивших в состав трех империй — Австро-Венгерской, Германской и Российской, следовательно, не обойтись без понимания позиций Берлина, Вены и Петрограда. Во-вторых, все это произошло по итогам Первой мировой войны, мирных конференций, определявших судьбы народов и стран, а значит, требуется понять сложность геополитических ориентаций польских политиков, их выбор, участие в процессе не только европейских держав в лице Великобритании и Франции, но и Северо-Американских Соединенных Штатов. В-третьих, нужно держать в уме и предыдущую деятельность Пилсудского и Дмовского, имевшую место задолго до 1918 года.

А здесь есть свои нюансы. Ведь еще в самом начале XX века польское общество, благодаря потрясениям в Российской империи — революции 1905 года — могло изменить свой статус. Чуть позже, в 1907 году Дмовский напишет статью «Германия, Россия и польский вопрос». В ней он назовет Берлин главным врагом поляков, поскольку для Российской и Австро-Венгерской империй включенные в их состав польские земли были «периферийными», они могли обойтись без них, в то время как Познань и Восточная Пруссия имели для Германской империи решающее значение. Эта «пророссийская ориентация» Дмовского породила неприятный для него миф о том, что лидер «эндеков» был куплен царскими властями во время его встречи с премьер-министром Сергеем Витте. Если Пилсудский во время революции 1905 года призывал к развалу России, то Дмовского обвиняют в том, что он предположил свою поддержку Санкт-Петербургу, который боролся с революционными и сепаратистскими брожениями в польском обществе, в обмен на передачу «эндекам» власти в Привислинском крае.

Сам Витте ничем не подтверждал эту версию. В своих воспоминаниях он, действительно, называл «адвоката» (Дмовского — С.С.) человеком «более мыслящим и серьезным». Но далее: «Он затем мне держал такую приблизительную речь: «Но кому же мы такому положению вещей обязаны? Исключительно русским порядкам и русской культуре; оттого все поляки желают как можно более от вас отделиться. Рабочий вопрос давно существует в Царстве Польском, со всеми его крайностями, но он развивался общим эволюционным порядком, каким идет везде на Западе. Откуда же явилась зараза? От вас, русских… Наши школы все заражены политическою и социалистическою на соусе русского нигилизма пропагандою. Откуда же это к нам пришло? От вас, от ваших школьных методов, от ваших преподавателей, от ваших профессоров. Наши дети чтут своих родителей, свою семью, вообще старших, свой язык. Наши дети преклоняются перед божественностью своей религии, перед святостью ее догматов, перед совершенством своего языка, своей культуры, своей литературы, а потому самому перед своей историей и верят в могущество своей национальности, они верят, что «еще Польска не сгинела».

Покуда вы не вздумали руссифицировать нашу школу, наводнять ее студентами из семинаристов русских губерний и бурсаками-преподавателями, предпочитавшими служению Богу служение Мамоне, до тех пор во всех наших школах наши дети учились и школы эти поддерживали в них те чувства и традиции, которые образуют крепкую нацию, но как только вы начали руссифицировать их, вы их развратили, нигилизировали, демократизировали, систематически колебля, вытравляя из ума и сердец наших детей то, что вы называете «польским духом». Вы взамен этого ничего им не дали и не даете, кроме русского религиозного, государственного и политического нигилизма». В конце концов, он меня убеждал в том, что все это старое, что с искренним проведением в жизнь начал, провозглашенных Манифестом 17 октября, pyccкие порядки будут другие (дай-то Бог!!!), что польское общество это понимает и что необходимо пойти на путь, так сказать, примирения и начать с того, чтобы снять военное положение».

Учитывая, что партнером «русских нигилистов» были социалисты Пилсудского, в этой речи можно заметить больше справедливые упреки в адрес Санкт-Петербурга в неумении поставить под свой контроль политический процесс, а не какую-то «продажу» национальных интересов. Но ведь и сам Пилсудский в другой ситуации не чурался пользоваться помощью «враждебных империй». Во время Первой мировой войны будущий маршал делает ставку на Центральные державы, то есть Берлин и Вену, в то время как Дмовский работает со странами, входящими в Антанту. Казалось бы, парадокс — войну проиграли Германия и Австро-Венгрия, однако власть в Польше перехватил Пилсудский. В рамках мифа о маршале как единственном творце восстановления независимости это можно объяснить его опытом, умениями и наличием вооруженных отрядов, что позволило Пилсудскому возглавить революцию в оккупированной немцами стране. Однако наличие второго центра — «эндеков» и Дмовского — разрушает эту мифологию. Поскольку тогда получается, что Берлин пошел на сделку с Пилсудским, вручил ему власть в обмен на обещание дать спокойно эвакуироваться германским частям, что рушит основополагающее представление о ноябре 1918 года как восстановлении польскими же руками независимости Польши.

Отсюда понятно, почему в таком случае ныне правящая партия «Право и Справедливость» хочет максимально нивелировать фигуру и роль Романа Дмовского в истории Польши. С политической точки зрения, в этом есть логика и смысл. Но с моральной — ее нет и быть не может.