Смерть Надежды Аллилуевой остается загадочной

Убийство или самоубийство второй жены Иосифа Сталина — Надежды Аллилуевой — трагический эпизод в жизни семьи вождя, повлекший тяжелые последствия не только для семьи вождя, но и для всех тех, кто его окружал, — ряда политических деятелей того времени. Кто пытался разыграть «карту Аллилуевой» и какие для себя выводы сделал Сталин — вопросы, которые еще ждут своего серьезного ответа. Версии существуют самые разные. В нашей публикации мы пытаемся приблизиться к одной из тайн жизни Сталина.

Вместо вступления

Сталин был потрясен этой смертью. Внимательно всматриваясь в лицо своей жены Надежды Аллилуевой, он словно впервые разглядывал ее черты. Значительно позже дочь Сталина Светлана напишет в «Двадцати письмах к другу»: «Отец говорил, что ему не хочется жить. Его боялись оставлять одного. Временами на него находила какая-то злоба, ярость… Только в последние годы, незадолго до смерти, он вдруг стал говорить часто со мной об этом. Я видела, что он мучительно ищет «причины» и находит ее… Может быть, он хотел таким образом найти какого-то очень важного своего врага». В конце 1949 — начале 1950-х годов в столовой и его кабинете на «ближней» даче, как и в квартире в Кремле, неожиданно появились фотографии Надежды Аллилуевой.

Банкет у Ворошилова

В ноябре 1932 года в квартире Ворошилова в Кремле Сталин, Молотов с женами и до сих пор неустановленными лицами из окружения генсека праздновали 15-ю годовщину Октябрьской революции. Надежда Аллилуева сидела напротив Сталина. Он, как всегда, ломал папиросы, набивал трубку и курил. О том, что произошло потом, стало известно благодаря воспоминаниям Ирины Гогуа, сотрудницы аппарата Авеля Енукидзе. Сталин скатал шарик из хлеба, стрельнул и попал Наде в глаз. И Надя что-то резко сказала ему об азиатской природе шутки. Сталин вскочил, обхамил ее по первому классу, тут же позвонил по телефону и заказал машину.

Светлана Аллилуева описывает этот эпизод несколько иначе. Повод ссоры, отмечает она, был не так уж значителен сам по себе. Сталин потребовал, чтобы она выпила. Надежда отказалась. Она встала и ушла из-за стола. По версии Д.А. Волкогонова, Надежда Аллилуева сразу покинула банкет, однако Ирина Гогуа заявляет, что когда Сталин уехал, Надя какое-то время побыла на банкете и ушла. С другой стороны, согласно рассказу Полины Молотой, бывшей очевидцем происшедшей сцены, она ушла вместе с Надеждой, чтобы не оставлять ее одну. Они вышли, несколько раз обошли вокруг кремлевского дворца, гуляя, пока Аллилуева не успокоилась.

Говорили о делах, перспективах работы. «Когда она совсем успокоилась, — рассказывала Жемчужина, — мы разошлись по домам спать. Я была в полной уверенности, что все в порядке, все улеглось, а утром позвонили с ужасным известием.», — скажет потом Молотова. Дополнить эти несколько противоречивые сведения могли бы другие участники банкета — Микоян, Ворошилов или на худой конец находившийся неотлучно со Сталиным начальник личной охраны Власик, но они не оставили никаких «следов».

Куда же направился Сталин после ссоры со своей женой? Ирина Гогуа называет некую Лелю Т., работавшую в аппарате Енукидзе. Она заведовала протокольным отделом. Много слухов и домыслов окружали эту женщину, и странно, что достоверной и подробной информации о ней не сохранилось.

По словам няни Светланы, Надежда Аллилуева пришла с банкета, зашла в детскую, разбудила детей, плакала, потом сказала, что идет спать, чтобы до восьми утра ее не будили. Выстрела в ту ночь никто не слышал, а когда утром зашли в ее комнату, она была мертва. Светлана Аллилуева со ссылкой на ту же няню в своих «Двадцати письмах к другу» вводит в повествование некоторые важные детали: «Отец ложился у себя в кабинете или в маленькой комнате с телефоном, возле столовой. Сталин в ту ночь спал там, поздно возвратясь с того же банкета». Ирина Гогуа приводит еще один ранее неизвестный факт, запутывая ситуацию. Оказывается, в два часа ночи к Авелю Енукидзе пришел Ворошилов и сказал, что ему очень не понравилось лицо Нади, когда она уходила. Енукидзе ответил: «Пойдем лучше утром, я буду идти на работу, зайду обязательно». Чем было вызвано беспокойство Ворошилова? Только ли лицом Нади?

Первой труп Аллилуевой обнаружила экономка Каролина Тиль. Она всегда ее будила. Увидев труп Аллилуевой, экономка испугалась и вызвала няню. По словам Светланы, мать лежала в крови возле своей кровати, в руках был маленький пистолет «Вальтер», привезенный когда-то из Берлина. Звук выстрела был слишком слаб, чтобы его могли услышать в доме. Поведение женщин выглядит странным. Зная нрав Сталина, они в первую очередь обязаны были разбудить его. Тем не менее, тело Надежды положили в постель, привели в порядок, и только затеи позвонили начальнику охраны, Авелю Енукидзе, Полине Молотовой…

Первое медицинское заключение о смерти Надежды Аллилуевой подписали врачи Конель и Левин. На виске Аллилуевой был ожог, смерть наступила мгновенно. Потом было решено дать иное заключение о смерти — аппендицит, но далее стали происходить вещи просто невероятные. Авель Енукидзе, к которому попал акт о смерти Надежды Аллилуевой, забывает написать на нем сакраментальное для большевиков слово «секретно» и спускает бумагу в свой аппарат. Через несколько дней информация о смерти Аллилуевой появляется на страницах западной печати с утверждениями о том, что Сталин убил свою жену. Более того, издававшийся тогда в Берлине «Социалистический вестник» посвятил смерти Аллилуевой целый траурный номер. Таким образом, московская сенсация стала смаковаться, а зарубежных политических кругах, обрастая невероятными подробностями. Это был уже серьезный удар по Сталину. Кто-то разыгрывал «карту» Аллилуевой, политизировал ее образ. Не случайно, именно тогда появилась на Западе ничем не подтвержденная версия, кочующая до сих пор по страницам многих российских и не только изданий: мол, перед смертью Аллилуева написала письмо Сталину, в котором она осуждала его борьбу с троцкистской оппозицией, обвиняла его в диктаторстве, в стремлении физически уничтожить своих политических противников. Можно допустить, что Надежда, решившаяся на самоубийство, объяснилась с мужем, оставив какое-то письмо. Но по воспоминаниям, Аллилуева была женщиной и женой, для которой семья и дети были превыше всего, и вряд ли она могла накануне смерти объясняться с мужем высокопарным политическим стилем.

В лабиринтах разведки

В фондах архива Службы внешней разведки хранится несколько десятков старых дел, объединенных одним оперативным псевдонимом — «Швед». «Шведом» был Александр Орлов, резидент советской разведки в годы гражданской войны в Испании, таинственно исчезнувший в 1938 году из Барселоны. Он в начале 1930-х годов работал в Берлине в качестве торгового советника. Его подчиненным был Павел Аллилуев, назначение которого санкционировал народный комиссар обороны Климент Ворошилов. Орлов оказался в числе небольшой горстки советских загранработников, которым было известно о том, что человек, которого Москва прислала для контроля качества самолетов и двигателей, закупаемых в Германии, был братом второй жены Сталина. Аллилуев проработал в Германии всего два года, за которые «стал доверенным лицом и верным другом Орлова». Так вот Павел в беседе с Орловым опроверг слухи о том, что Сталин застрелил свою жену в припадке ярости. Его сестра на самом деле застрелилась сама, чтобы «вырваться из ставшего невыносимым брака». Светлана Аллилуева пишет, что маленький «Вальтер», обнаруженный утром в ноябре 1932 года у тела ее матери, «был привезен Павлушей из Берлина». В то время было модным дарить друг другу оружие.

Кремлевские интриги

Расследование обстоятельств смерти Надежды официально не проводилось, хотя Сталин, как свидетельствуют документы, предполагал заговор в ближайшем окружении. Не случайно Ирина Гогуа считает, что смерть Надежды Аллилуевой — «это дело рук аппарата Авеля Енукидзе». Кто-то действительно вел Надежду к пропасти, а личная жизнь Сталина в Кремле напоминала жизнь в прозрачном аквариуме. До ноября 1932 года, то есть смерти Надежды, власть Лубянки заканчивалась у ворот Кремля. Комендатура подчинялась Енукидзе. В его аппарате работало много случайных людей, которые свободно перемещались по Кремлю. Уже позже Ягода поставил перед Сталиным вопрос о переподчинении кремлевской комендатуры, ибо чекисты не могли гарантировать безопасность вождей, «когда по Кремлю бродит табун каких-то баб». До смерти своей жены Сталин и сам свободно перемещался по Москве только в сопровождении «прикрепленного» охранника, державшегося, как правило, в сторонке. Потом вождь понял, что ранее получаемые сообщения о попытках организовать на него покушение прямо на улицах Москвы могли иметь под собой реальные основания.

Борьба за власть в Кремле приобретала тогда ожесточенные формы независимо от политической оболочки, в которую ее пытались упаковывать. Сталин реально поверил в заговоры и стал наносить удары направо и налево. Подверглись репрессиям ближние и дальние родственники Аллилуевых, началась чистка партийного и государственного аппарата, органов разведки и контрразведки. Сталин съехал со своей любимой дачи в Зубалово, что за Барвихой, начал расселение «кремлевской коммуналки». В стране наступала новая эпоха…