18 июля в Москве состоится встреча Владимира Путина с премьер-министром Турецкой Республики Реджепом Тайипом Эрдоганом, который посетит Россию с рабочим визитом. Как сообщается на сайте главы России, в ходе переговоров планируется обсудить вопросы дальнейшего многопланового развития двусторонних отношений, в том числе в контексте подготовки третьего заседания российско-турецкого Совета сотрудничества высокого уровня, намеченного на осень текущего года в Турции. В частности, одной из ключевых тем переговоров станет сотрудничество в энергетической сфере. Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган, конечно, также обменяются мнениями по актуальным международным и региональным проблемам, включая сирийскую. В то же время, по сообщениям турецких СМИ, главной темой московских переговоров станет все же сирийский кризис в преддверии, как пишет турецкая газета Star, "готовящейся атаки Анкары на этом направлении". Что это будет за атака - неизвестно. По оценкам турецких экспертов, "Турция, кажется, не движется ни к чему, кроме как к дальнейшей эскалации напряженности в отношениях с Сирией и вполне может повторить сценарий ирако-иранской войны 1980-х годов". Так что диалог Москва-Анкара на сей раз может оказаться непростым.

Еще недавно российско-турецкие отношения называли образцовыми, считали главным символом в осуществлении заявленного Анкарой внешнеполитического курса "ноль проблем с соседями". Действительно, стороны предпринимали немало усилий для сохранения такого имиджа. Но даже при ближайшем рассмотрении он распадается на несколько составных частей: экономическое партнёрство, культурный диалог, и принципиальное геополитическое соперничество. Причем на каждом историческом этапе та или иная позиция, как правило, выходит на первый план.

В начале XX века Османская империя занимала первое место во внешней торговле России среди стран Ближнего Востока и Балканского полуострова. Но в годы Первой мировой войны стороны оказались противниками. В 1920 году советская Россия была единственной страной, оказавшей безвозмездную финансовую помощь основателю Турецкой республики Мустафе Кемалю Ататюрку. Но, как свидетельствуют исторические документы, Ататюрк, потерявший при разделе Османской империи нефтеносные районы Мосула и Киркука, вынашивал планы установления контроля над нефтеносным Баку. В последующие времена, когда Турция и Советский Союз были в разных военно-политических блоках, именно торгово-экономические отношения являлись той палочкой-выручалочкой, позволявшей говорить о поддержании дружественных отношений между двумя странами.

В настоящее время, как заявил посол России в Турции Владимир Ивановский, экономические отношения России и Турции вышли на докризисный уровень и через несколько лет смогут достигнуть отметки в 100 млрд. долларов в год. По его мнению, такое может произойти в 2018 году. Напомним, что в 2008 году Россия вышла на первое место в числе основных торгово-экономических партнеров Турции. Тогда объем российско-турецкого товарооборота достигал почти 34 млрд. долларов. Но кризисный 2009 год характеризовался серьезным обвалом: товарооборот между двумя странами составил 23 миллиардов долларов. В 2011 году общий товарооборот между Россией и Турцией составил более 30 млрд. долларов. Российский экспорт в Турцию равен примерно 24 млрд., основными статьями являются энергоносители и различные сырьевые товары. А турецкий экспорт в Россию в 2011 году составил всего 6 млрд. и в основном состоял из запчастей для автомобилей, товаров легкой промышленности и пищевых продуктов. Налицо - очевидный дисбаланс. Поэтому, когда говорят, что Москва и Анкара видят большой потенциал для развития своих торгово-экономических связей, возникает естественный вопрос: "Где и на каких направлениях? ". С одной стороны, многое лежит на поверхности: Европа в кризисе, там падает уровень потребления турецких товаров. Поэтому намерения Анкары диверсифицировать свои экспортные потоки и направить часть их в сторону России - понятны. Но рынок России - не бездонный, и достигнуть озвученного Москвой и Анкарой намеченного уровня товарооборота в 100 млрд. долларов только за счет прежних экономических направлений нереально. По мнению посла России в Турции Ивановского, прорыв возможен только при осуществлении масштабных и перспективных энергетических проектов.

Прежде всего, речь идет об использовании Россией транзитного потенциала Турции. Но до недавнего времени Турция вела активную игру в пользу конкурирующего с российским "Южным потоком" проекта Nabucco. И выдача турецкой стороной технического разрешения на реализацию "Южного потока" в своих территориальных водах в Черном море произошло после того, когда стало ясно, что Nabucco утерял шансы на реализацию. В то же время Турция и Азербайджан подписали в Стамбуле договор о строительстве газопровода TANAP (Trans-Anatolian Natural Gas Pipeline Project - Трансанатолийский газопровод) для экспорта природного газа из Азербайджана в Европу через Турцию. При подписании контракта премьер-министр Турции Эрдоган сделал одно любопытное заявление. По его словам, TANAP также позволит транспортировать по этому маршруту и туркменский газ по Транскаспийскому газопроводу. То есть, по тому самому газопроводу, который не осуществляется из-за нерешенности вопроса о правовом статусе Каспийского моря, и из-за чего провалился проект Nabucco. Более того, как заявил на днях заместитель вице-президента ГНКАР Виталий Бейлярбеков, возможные переговоры по строительству Транскаспийского газопровода не будут проводиться с участием России, так как это "предполагает работы, консультации, осуществляемые частными компаниями".

До настоящего времени российская сторона, вместе с Ираном, обоснованно считает, что вопросы проведения трубопроводов по дну Каспийского моря, в частности, Транскаспийского газопровода, должны решаться при согласии всех прикаспийских стран и в соответствии с Конвенцией о правовом статусе Каспия, проект которой обсуждается на протяжении ряда лет. Правда, Азербайджан, Казахстан и Туркмения исходят из того, что строительство трубопроводов на Каспии является вопросом, решаемым двумя договаривающимися сторонами, а не всеми пятью прибрежными государствами. Но это всего лишь мнение трех из пяти каспийских государств. Уже поэтому проект TANAP, если рассматривать его вкупе с Транскаспийским газопроводом, можно оценивать как вызывающий момент в системе стабильности на Каспии с подключением Турции.

Второй момент - Сирия. На наш взгляд, в эпицентре острой региональной интриги, именуемой сирийским кризисом, находится все же борьба за энергоресурсы. Дело в том, что Сирия, Иран и Ирак имеют проекты расширения экспорта иранской и иракской нефти и газа через территорию Сирии и ее средиземноморские порты. Для этого намечено построить новый газопровод Иран-Ирак-Сирия-Греция. Понятно, что реализация этого проекта повышает геостратегическую роль Сирии в регионе, отодвигает на второй план планы Запада и Турции контролировать углеводородные пути в Европу из региона Каспия и Ближнего Востока. Для иракской нефти нет более короткого пути в Европу, чем по маршруту Ирак-Сирия или Ирак-Сирия-Ливан. Но так как этот нефтепровод вначале проходит через Иорданию, затем - через Сирию и только потом направляется в Ливан, то Сирия фактически контролирует транзит саудовской и иракской нефти через ливанские порты - Триполи и Сайда. Поэтому вполне объяснимо стремление Запада включиться в управление этим энергетическим потоком. Но изменить маршруты нефтяных трубопровода сложно. Иное дело под флагом "демократии" - изменить режим, вмешаться во внутренние дела Сирии и спровоцировать государственный переворот. За всем этим стоит практически неприкрытое желание Анкары принять активное участие в переустройстве пространств Закавкаказья, Средней Азии, Ближнего Востока, Балкан и акватории Черного моря.

В то же время фактом можно считать и то, что Турция становится заложником сложной ситуации, переоценивая свою роль модератора политических процессов на Большом Ближнем Востоке. Вот что пишет по этому поводу, к примеру, турецкая газета Yenicag: "Турецкая внешняя политика оказалась не в состоянии приспособиться к той политической обстановке в мире, которая установилась после завершения холодной войны. Кемалистская доктрина "мир дома, мир в мире" могла успешно существовать только в условиях политики баланса сил, установившегося в годы холодной войны. Турция могла избегать вовлеченности в конфликты, начавшиеся в мире после завершения холодной войны, пока пыталась сохранить статус-кво настолько, насколько это было возможно. Не получается. Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу предложил новый термин для обозначения турецкой внешней политики - "разумная мощь". Он заявил, что Турция ответит на действия Сирии тщательно просчитанными мерами и не станет принимать сейчас поспешных решений. Однако довольно трудно назвать "разумной мощью" турецкую внешнюю политику в целом. Потому, что Турция не только позволила втянуть себя в прямой конфликт с Сирией, но и вступила в конфронтацию со всеми восточными соседями, от Армении до Кипра. По сути, доктрина "нулевых проблем" с соседями потерпела фиаско". Станет ли это фиаско и для российско-турецких отношений - скоро станет известно.