Сегодня Южная Осетия готовится к выборам в законодательный орган - Парламент республики пятого созыва. Естественно, что в этой ситуации представителей российского и международного экспертного сообщества, которые занимаются югоосетинской проблематикой, волнуют, главным образом, вопросы, связанные с расстановкой политических сил на юге Осетии, с прозрачностью и открытостью самого электорального процесса. Часто просят сделать прогноз, относительно того, каким будет новый Парламент? Сможет ли он сформировать "законную и цивилизованную систему сдержек и противовесов, которая обеспечит Южной Осетии внутриполитическую стабильность и экономические развитие"?

Все это достаточно сложные вопросы. Но сложные не потому, что на них трудно ответить, а потому, что ответ на каждый из них предполагает серьезный и, самое главное, честный анализ той внутриполитической ситуации, в которой сегодня находится РЮО, какая бы непростая она не была.

С другой стороны, отвечая на них, необходимо учитывать соответствующий внешне- и геополитический расклад сил в регионе, а также реалии глобального финансового и экономического кризиса, который неминуемо приведет к существенным изменениям глобального характера в экономике, политике, идеологии и господствующей в мире системе ценностей.

Однако уже сейчас понятно, что если человечество в ближайшее время сможет избежать серьезного военного конфликта, и будет динамично и поступательно развиваться дальше, то никакого возврата в либерально-демократическое индустриальное прошлое или даже в постиндустриальное настоящее, а также к коммунистическим формам общественных, экономических и политических отношений не будет.

Человечество поставлено перед необходимостью искать какой-то новый, третий, путь. Однако, судя по всему, пока никто из больших акторов не хочет особо рисковать, т.к. всем есть что терять, в плане финансов, ресурсов и институтов. Но именно в этом ракурсе Южная Осетия находится в очень выгодной ситуации, ситуации "чистого листа" - нам нечего терять и мы в любом случае должны что-то делать, чтобы: а) элементарно выжить, б) суметь привлечь финансы и трудовые ресурсы, б) эффективно их использовать. Однако при этом догонять весь мир бессмысленно - не догоним. Просто физически невозможно за 2-3 года пройти тот путь, на который у стран Запада ушло как минимум пол тысячи лет. Остается искать свой третий путь. В этом плане Южная Осетия может сделать ставку на стратегию не догоняющего, а опережающего развития, ориентированную на становление и развитие, если пользоваться терминологией Юргена Хабермаса, Э. Тофлера, Мануэля Кастельса, Александра Панарина, В. Попова и других современных политологов, постэкономического, информационного или постнеклассического общества.

Как известно, главным отличием информационного общества от общества классического и неклассического типов является положение о том, что именно информация, знания и духовность, а не товар и человек (как в индустриальном и постиндустриальном обществе), являются главным субстратом, основой политических, экономических и социальных отношений. Паролем нового общества и новой власти, по мнению, Э. Тофлера, будет - интеллект, как синтез знаний, информации и силы духа, фундаментальных социокультурных ценностей.

Это не значит, что информация и знания станут новым видом товара или услуг. Согласно теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса, именно они будут в новом обществе источником социального прогресса и экономического развития, поскольку приобретут статус духовных феноменов, субстратов духовного производства.

Как отмечал М. Кастельс в новом информационном обществе социальное, политическое и экономическое поведение будет базироваться на первичных идентичностях, базовых, "цивилизационных" нравственных ценностях, формирующих, в свою очередь, весь комплекс интересов и потребностей человека, как существа в первую очередь духовного и социального. Говоря проще, Южной Осетии имеет смысл сделать ставку на смелые инновационные и нестандартные решения в области политики, экономики и социальных отношений.

Скажем, в политической сфере Южная Осетия могла бы задекларировать необходимость развития не институтов представительской демократии, а институтов демократии участия.

Еще в 2000 г.Умберто Эко, один из самых концептуальных и интересных мыслителей рубежа тысячелетий, писал о том, что представительская демократия, та демократия, при которой народ не участвует в управлении, а избирает своих "представителей" из числа заранее кем-то отобранных и предложенных ему персонажей политической номенклатуры, вступает в кризисный период. Ему, чуть позже, вторил Френсис Фукуяма, который сокрушался по поводу того, что демократические институты никак не хотят прививаться не на европейской почве. Сейчас кризис демократии на Западе стал общим местом и об этом не говорят разве только югоосетинские "демократы".

Как говорилось выше, представительская демократия предполагает неполитический образ жизни для большинства населения, которое делегирует свои полномочия по осуществлению властных полномочий команде профессиональных политиков и после этого, только во время электорального цикла, получает право поучаствовать в политической жизни. Демократия участия, наоборот, предполагает повседневное участие граждан в решении дел, связанных с общественным управлением, производства, а также с вопросами коллективного блага.

Демократия участия выступает против этатизма, примата государственных интересов в политической и экономической жизни, но не замещает его потребительским индивидуализмом, как это делается на Западе. Акцент смещается в сторону политики баланса или гармонии интересов основных субъектов социально-политического процесса - личности, общества и государства, в сторону политики, направленной на формирование индивида социализированного, ориентированного на выполнение своего социального и нравственного долга и активное повседневного участия в политической жизни. Демократия участия критикует современное правовое государства, в котором абстрактный гражданин, как бы, обладает всеми правами, но в реальности полностью отстранен от политической жизни. Место правового государства занимает государство социально ответственное, в котором социализированные индивиды, задействуются как в производственной, так и повседневной политической жизни.

В экономическом плане Южной Осетии можно было бы говорить не только о развитии и восстановлении инфраструктуры, а о концептуальном переходе от потребительского общества с его иждивенческой моралью к обществу суверенных и самодеятельных производителей, которые, собственно, и должны осуществить скачок от дотационной экономики к экономике производящей и решающей проблемы продовольственной безопасности РЮО. При этом, учитывая аграрный характер республики, а также тот факт, что главным средством производства, имеющимся в наличии, является земля, юг Осетии мог бы сделать ставку, на производство натуральных и экологически чистых продуктов питания, а также на экспорт чистой питьевой воды, 1 литр которой уже сейчас стоит дороже, чем один литр нефти.

В социальной сфере можно и нужно говорить об отстаивании базисных нравственных ценностей и формировании примата социального долга, над веберовской философией "разумного эгоизма"...

Другими словами в Южной Осетии сейчас своего рода "момент истины". От того насколько у нашего общества и государства хватит мужества взглянуть на себя со стороны и определить свое место в мире, от того насколько хватит мудрости принять правильное решение и от того насколько у нас хватит силы осуществить задуманное, для южной части Осетии зависит практически всё.

Если вернуться к проблеме выборов, то глобально перед депутатами Парламента РЮО пятого созыва будет стоять только одна сверхзадача - не проиграть мир! Не свести все поствоенное развитие Южной Осетии к борьбе различных элитных группировок за власть, собственность и контроль над финансовыми потоками со всеми вытекающими отсюда последствиями. Говоря проще, главное - не повторить в Южной Осетии 1996 год. У нас на это просто нет времени.

Неимоверным напряжением сил нам удалось выиграть важное сражение. Грузино-осетинский конфликт разрешен. Южная Осетия, при поддержке Москвы, одержала военную и политическую победу. Одержала, несмотря на яростное сопротивление Тбилиси, вооруженный нейтралитет Вашингтона, политику "размораживания конфликта" со стороны Вены и Брюсселя. Несмотря на противодействие некоторых членов югоосетинской элиты и общества, часть которых открыто перешла на сторону Грузии, другая, прикрываясь различными неправительственными организациями, вела от имени всей Южной Осетии сепаратные переговоры с представителями Запада о вхождении РЮО в состав Грузии, а третья была просто занята решением своих личных финансовых проблем. Народ Осетии и часть патриотически-настроенной осетинской элиты во главе с президентом Э. Кокойты эту войну выиграли.

26 августа 2009 г. помимо всего прочего продемонстрировало правоту и действенность выбранной политическим руководством РЮО стратегии обретения независимости. Данная стратегия базировалась:

• на обеспечении жизненно важных интересов осетинского народа (подчеркиваю - всего осетинского народа, а не только южных осетин) в политической сфере,

• на реализации национальных интересов России на Кавказе,

• на объективных особенностях осетинской политической культуры (таких как способность самостоятельно репродуцировать достаточно высокий уровень социальных отношений, нацеленность на создание эффективных политических институтов и решение проблем безопасности, а не на реализацию некоего "идеального" представления о "великой Алании" и т.д.)

При этом совершенно осознано в сложной игре с заведомо более сильными соперниками власти Южной Осетии руководствовались правилами реальной политики, оперирующей категориями силы, инициативы, комбинаторики, а не моралистки или права.

Именно эти моменты позволили Южной Осетии из самого слабого звена среди четырех непризнанных государств постсоветского пространства стать ключевым элементом, формирующим новую международную политическую реальность, элементом с которого начался процесс "peregruzki" всего Южного Кавказа.

Одержанная военная победа и неимоверно высокая цена, заплаченная нами за нее (по различным подсчетам от 1% до 5% осетинского населения всей Южной Осетии), не должны обернуться для республики поражением в мирное время. Для этого необходимо совершенно четко определиться с ответом на вопрос как власти РЮО намерены в ближайшее время осуществлять развитие и обеспечивать безопасность общества. Развитие и безопасность - важнейшие функции жизнедеятельности социума - взаимосвязаны: нельзя решить проблемы безопасности в современном мире, имея застой в социальной и экономической сферах, но и бурное развитие экономики без решения проблем безопасности, ставит под удар существование самого общества.

Правильное соотнесение этих процессов, решение на практическом уровне имеющихся между ними противоречий, должно базироваться на понимании того факта, что реальной причиной, внутренней движущей силой, всех социальных действий и событий является система потребностей и интересов личности, общества и государства в основных сферах жизнедеятельности, или говоря другими словами, система национальных интересов.

По идее, нацеливание стратеги развития и безопасности именно на обеспечение национальных интересов, выстраивание политики, как системы инструментов и мер, направленных на соблюдение баланса или гармонии интересов главных субъектов общественно-политической деятельности, при безусловном превалировании национальных интересов над групповыми и частными и является главной задачей власти. Национальные интересы консолидируют общество, не дают ему распасться на дискретные единицы. Они напоминают о том, что главным субъектом исторического процесса является народ, как соборная личность, не сводимая к простой сумме отдельных индивидов, общественных групп и политических институтов.

Однако, на сегодняшний день национальные интересы РЮО в основных сферах жизнедеятельности (экономической, социальной, внутриполитической, международной, военной, информационной и т.д.) не сформулированы и не определены ни одним нормативным документом. У республики до сих пор нет Концепции национальной безопасности, в которой должна быть определена система национальных интересов Южной Осетии как таковая, сформулированы реальные и потенциальные угрозы, вызовы и опасности интересам РЮО, а также четко прописана система обеспечения национальной безопасности, состоящая из органов, сил и средств, реализующих политику защиты и активного продвижения национальных интересов. Создание Концепции могло бы послужить хорошей основой для решения всего комплекса, стоящих перед Южной Осетией проблем и задач.

Представляется, что данное предложение является более чем актуальным, тем более, что, судя по всему, в настоящее время главная угроза национальной безопасности РЮО находится во внутриполитической сфере и заключается в классическом конфликте интересов различных групп югоосетинской элиты между собой и с обществом в целом. С одной стороны у нас есть народ, который стремится хоть как-то выразить свою волю в политике, с другой стороны - истеблишмент (власть и, как бы, "оппозиция"), заинтересованный в том, чтобы сохранить свой статус в политической системе.

Искать причину указанного конфликта только в элите концептуально неверно. В нашем случае элита является частью общества и в своей деятельности руководствуется распространенной в обществе системой ценностей. С середины 90-х годов в Южной Осетии, впрочем, как и на всем постсоветском пространстве, господствуют ценности потребительской морали, индивидуализма, гедонизма, нравственной вседозволенности и правового нигилизма, которые базируются на примате личного над общим, материального над духовным, силы над справедливостью, потреблением над производством.

В случае просто механической ротации элиты и прихода к власти, например, "оппозиции" в лице Тедеева Д., Тезева О, Джуссоева А. практически ничего не изменится. Никто из них, судя по всему, не готов в своей политической деятельности переместить акцент со служения себе на служение своему народу, поставить национальные интересы выше собственных амбиций и обид. Доказательство данному тезису избранная ими тактика политической борьбы, которая сводится исключительно к попыткам предложить России более "интересный" вариант освоения бюджетных средств, "черные" пиар-технологии и отсутствие даже намека на понимание того факта, что Осетии нужна консолидация, а не очередные "разборки" в лучших традициях 90-х годов.

Так что в ракурсе предстоящих парламентских выборов, более актуальным является вопрос не о "формирования системы сдержек и противовесов", и даже не о "легитимности процедуры воспроизводства власти" это все, как пел Высоцкий, "сказки для старших". Речь идет о том, смогут ли депутаты Парламента V созыва, адекватно реагируя на существующие вызовы и угрозы безопасности Южной Осетии, попытаться создать качественно иной осетинский политический текст, дискурс, основанный на новой системе ценностей, ставящих во главу угла информационные, духовные и нравственные основы человеческой и социальной деятельности, затем кодифицировать указанный текст в систему права и создать на данной правовой базе эффективные органы власти.

Реализуемые властью и народом, в координатах новой ценностной системы, национальные интересы Южной Осетии в политической, экономической, социальной, международной, информационной и военной сферах, могли бы вывести РЮО на совершенно иной уровень развития. Как уже говорилось, помогли бы перейти от малоэффективной в условиях глобального кризиса стратегии догоняющего развития к стратегии развития опережающего. Это, в свою очередь, привело бы к активному формированию в Южной Осетии нового постэкономического общества.

Как это ни парадоксально, но наличие, как минимум, инновационного политического текста, просто декларирующего соответствующие устремления РЮО, могло бы помочь решить Южной Осетии проблему привлечения финансов. Деньги, как известно, вкладывают в информацию. А если при этом Южная Осетия предложила бы инвесторам еще и возможность моделировать здесь различные варианты решения кризисных ситуаций или создавать принципиально новые матрицы политических и социально-экономических отношений, которые затем можно было бы использовать в России, Грузии, Азербайджане, Нагорном Карабахе, Косово и т.д., то деньги в РЮО пришли бы в любом случае.

Другое дело, что властям Южной Осетии пришлось бы серьезно потрудиться: создать прозрачные правила игры и наделить всех участников процесса равными стартовыми возможностями, покончить на корню с простоватой югоосетинской коррупцией и т.д., и т.п.

Ведь не исключено, что проблемы финансирования РЮО после августа 2008 возникли, еще отчасти и потому, что Южная Осетия вовремя не сориентировалась и не поняла, что в новых реалиях она должна, как минимум, поменять имидж, а, как максимум, поддержать и творчески развить предложенные Россией новые модели межгосударственных, социально-экономических, политических и финансовых отношений, которые бы отвечали национальным интересам России и Южной Осетии, как во внутриполитической, так и в международной сферах.

Россия, судя по всему, действительно ждала и ждет от нас неких предложений, некоего прорыва. Ведь, очевидно, что впервые за много-много лет сложное международно-политическое решение принималось высшим руководством России, в том числе, и по нравственным соображениям. Это было своего рода реальным воплощением озвученного в свое время министрам иностранных дел России С. Лавровым концепции привнесения в международные отношения человеческого, нравственного измерения, положений Нагорной проповеди, а не только холодного расчета и голого прагматизма.

Россия, первый раз за много-много лет, повела себя в международной политике в соответствии со своей ментальной идентичностью, в соответствии со своими цивилизационными, исконно российскими ценностями и приоритетами. Наверное, поэтому далеко не случайно видавшие виды российские военные журналисты, прошедшие и Крым и Рым, говорили, что эта война не была похожа ни на "югославскую", ни на "чеченскую", ни на "иракскую". В этой войне, делились они потом сокровенным, как никогда чувствовалось присутствие какой-то Высшей силы, которая не только оберегала, но и активно формировала реальность. Именно поэтому, наверное, рассказы о том, как 17-летние осетинские пацаны с одними только пистолетами захватывали грузинские танки, выглядели на этой войне обыденно и совершенно нормально, типа, здесь еще и не такое бывает. Именно необычность, нелогичность этой войны, которая вдруг вырвалась из-под контроля, добивала и добивает грузинских военных: "Почему все пошло не так, как мы планировали? Ведь мы точно знали, что у нас есть два-три дня, точно знали, что город плохо защищен...". Неисповедимы пути Господни...

Возвращаясь к теме матриц, необходимо отметить, что проблемы почти всех стран постсоветского пространства идентичны. Во многом схожи, несмотря на разные масштабы, проблемы РФ и РЮО. Но в РЮО благодаря небольшим размерам территории и малочисленности населения эти проблемы легче решать. И предлагать потом готовые решения, как некие шаблоны, для применения в РФ.

Для наглядности можно привести пример того же августа 2008 г. Тогда в Южной Осетии идеально сработали те ребята, которые были подготовлены не по общевойсковым уставам ВС РФ, а по уставам, учебным программам и наработкам подразделений спецназначения. Говорят, что их эффективный опыт оборонительных боев взят на вооружение Министерством Обороны РФ. Что мешает сейчас нам, действуя по этой же схеме, применить в Южной Осетии инновационные сельскохозяйственные технологии, которые, по тем или иным причинам не применяются пока в России?

Тем более, что Южная Осетия, несмотря на свои более чем скромные размеры и ресурсы, должна продолжать оставаться активным участником Большой Игры на Кавказе. К несчастью или, наоборот, к счастью в этой игре мы являемся активной пешкой. Той самой пешкой, которая, как говорят шахматисты, делает игру. В этой связи условием нашего дальнейшего существования и выживания, помимо, а иногда и вопреки глобальным факторам и воли сильных мира сего, будет являться наше умение быть сильными, умение формировать и наращивать комплексную национальную мощь (силу), умение быть интересными и самобытными с целью обеспечения нашей национальной безопасности.

Традиционно под комплексной национальной мощью (силой) понимается набор факторов, в число которых входят размеры территория страны, природные ресурсы, уровень развития экономики, численность населения, армия, морально-политическое состояние населения, уровень доверия власти и т.д. Как правило, специалисты оценивают совокупную мощь государства учитывая три группы показателей: силу государства, общества и вооруженных сил.

Однако в условиях постэкономического, информационного общества категория силы постепенно трансформируется и предполагает не столько свой материальный эквивалент - наличие мощных вооружений и экономической базы (хотя это тоже необходимо!) - сколько наличие духовно-нравственных составляющих этой силы. А это, прежде всего, консолидированность общества вокруг системы духовных ценностей, готовность общества и государства отстаивать эти ценности. В XXI веке политика баланса сил и баланса интересов постепенно модернизируется в политику защиты базисных ценностей.

В заключении необходимо подчеркнуть, что Южная Осетия после 26 августа стала во всем мире брендом, и брендом не "суверенной демократии", но возрождающейся российской Державности, которая не следует в кильватере "международного сообщества", а самостоятельно формирует новую справедливую международную реальность. Вот именно этому бренду Южная Осетия и должна попытаться соответствовать в дальнейшем. И для этого нам необходимо только одно - наличие политической воли, которую, в том числе, должны будут проявить и депутаты нового парламента.