Москва, 9 февраля, 2007, 22:28 — ИА Регнум. Корреспонденту ИА REGNUM удалось связаться с близким другом покойного Ильи Кормильцева, русским мусульманином, который, по его словам, незадолго до смерти поэта помог ему произнести шахаду - ритуальную формулу на арабском языке, означающую присоединение человека к исламу. Как ранее сообщалось, этот единственный свидетель принятия Кормильцевым ислама желает сохранить инкогнито. Назвать свою фамилию собеседник агентства отказался. "Меня зовут Александр, мое исламское имя Искандер, - сказал он. - Я мало связан с Россией, живу под Лондоном в деревне. Я непубличный человек, и не хотел бы привлекать к себе внимание".

По его словам, он был знаком и дружен с Ильей Кормильцевым с 2002 или 2003 года, и в тот момент, когда тот приехал в Англию, оказался там самым близким для него человеком. "Я и моя семья (жена и теща, которая является врачом) полностью ухаживали за ним", - рассказал он.

Отвечая на вопрос об отношении Ильи Кормильцева к исламу и о том, насколько обдуманным было его решение принять эту веру, собеседник агентства привел цитату из интервью Кормильцева порталу "portal-credo.ru" от 23 января, в котором тот говорил: "Ислам - это то явление, где Бог и социальная справедливость сходятся в одной концепции, в радикальном видении мира. Поэтому для меня обращение к исламу как религиозной сущности также определилось достаточно рано, поэтому для меня никакого в этом смысле шока, "смены вех", изменения ориентиров не происходит. Это развитие совершенно органическое".

"Он долгое время носил крест, - продолжил собеседник агентства, - но снял его еще до приезда в Англию".

По просьбе ИА REGNUM Александр-Искандер также прокомментировал опубликованный в LiveJournal рассказ диакона Вадима Санцевича о последних днях Ильи Кормильцева. В частности, православный священнослужитель рассказывает о том, что не раз, навещая больного, читал ему Евангелие, давал ему святую воду, просфоры и мазал его освященным мирром. "Он всему был рад и никогда ни от чего не отказывался. Помню, когда читал канон о болящем, он тоже подключался к молитве и повторял вслед за мной "Господи помилуй, - пишет диакон Вадим. - В пятницу, за день до его кончины, я читал ему акафист иконе Богородицы "Всецарица" (который читается над больными онкологическими заболеваниями). После этого он совершенно внятно сказал, обращаясь в первую очередь к S (так диакон обозначает Александра-Искандера, "уважая его желание пребывать в неизвестности" - прим. ИА REGNUM), "мне Иса ближе" (Иса - имя Иисуса в Коране)".

"Ничего противоречащего духу ислама и практике ислама в этом ответе нет, - подчеркнул Александр-Искандер и напомнил, что ислам признает все священные книги, появившиеся до Корана, и включает Ису в число своих пророков. - Он верил во второе пришествие Исы. Но Илья никогда не считал, что Иса является Богом, он отрицал триединство Бога и всегда верил в единого Бога, а это противоречит любому христианству".

"Я должен обратить внимание на то, каким образом формировалась вокруг Ильи информация, - отметил собеседник ИА REGNUM. - Я присутствовал при интервью, когда некая дама, пришедшая вместе с журналистом, спросила у него, принести ли ему иконку Ильи пророка. Он махнул головой утвердительно. А в интервью диакона потом было написано, что он просил принести ему иконку. Когда я забирал его из хосписа, чтобы перевезти в другой госпиталь, на подоконнике в его палате стояли святая вода и иконы. Я спросил его, брать ли все это с собой, он сказал, что не надо, но я все-таки сложил все это в пакет, потому что не привык бросать священные предметы". На появление христианских икон и святой воды в его палате больной, по словам его друга-мусульманина, реагировал спокойно, без раздражения. "Да пусть приносят", - сказал он.

"S (...) был с ним до его кончины, помогал с переездом в госпиталь Масден, ухаживал за ним (они были знакомы до болезни Ильи). Естественно, он оказывал на Илью влияние, читал ему Коран и молитвы на арабском. Было даже такое, что он читал Коран, а потом я читал канон. Илья не был воцерковлённым человеком и всё принимал, так как считал, что всё на пользу его выздоровлению", - пишет диакон Вадим Санцевич. "Сложно согласиться с этим, - заметил, комментируя эти слова Александр-Искандер. - Илья утверждал, что до получения информации о серьезности болезни он всегда верил в единого Бога. С определенного момента он понял, что в череде пророков последним пророком является Мухаммед". Однако, продолжил он, Илья Кормильцев не сразу решился формально принять ислам: "Он говорил: "С моей точки зрения это было бы лицемерием, потому что это может быть связано с болезнью". Теперь эти его слова как бы нивелировались. Но он прошел долгий путь к этому решению. Он считал, что оно должно быть выношено, ни от чего не зависеть и идти от сердца. Принять ислам - это была его инициатива в момент, когда человек умирает, и вдруг у него проясняется сознание. Это была последняя ночь его на земле. Ему стало гораздо хуже. А накануне он продиктовал мне свою последнюю запись в ЖЖ, обращенную ко всем, кто откликнулся на происходящее с ним".

Собеседник ИА REGNUM решительно отверг сомнения в правдивости его рассказа. "Мы живем в обществе десакрализованном, где понятия о Боге заменены совершенно материальными, и упоминание о сакральном ничего не значит для человека, - заявил он. - Но я практикующий мусульманин; это подразумевает веру в жизнь после смерти и в наказание. Для мусульманина любая ложь карается наказанием огнем".

"Обратив внимание на интервью Ильи и на его жизненный путь, любой человек найдет там очень много подтверждений того, о чем я говорю. Тот человек, который хочет знать правду, найдет ее", - подчеркнул собеседник агентства.