Инвестор Виктор Лазарев: «В нашей стране много классных продуктов»

Виктор Лазарев — успешный предприниматель. Много лет работал в сфере общепита. Потом занялся инвестиционным бизнесом. Вместе с партнерами он пытался найти что-то новое и интересное, что может стать делом его жизни. И когда увидел проект российской косметики, основанной на технологии, изначально разработанной для медицины, сразу увидел в ней огромный потенциал.

Разработки эти были основаны на результатах исследований академиков РАН, которые проводились по заказу Минздрава и Минобороны для ускоренного лечения кожи после ран и ожогов. Результатом первой разработки стали специальные пластыри, которые сейчас используются при лечении раненых на СВО бойцов. Российское ноу-хау позволяет в семь раз ускорять регенерацию кожи.

Разработанную на основе этой технологии косметику ученые представили миру и получили множество наград в странах, которые считаются лидерами в косметологии. Одна из европейских компаний даже предложила огромную сумму, чтобы купить эти технологии. Однако российские ученые категорически отказались. В итоге технологии остались в нашей стране.

В интервью главному редактору ИА Регнум Виктор Лазарев рассказал о своей личной заинтересованности в появлении подобного рода косметики, которая позволила его супруге справиться с рубцами, оставшимися на коже после неудачной процедуры. Поделился мнением о том, что люди, дожившие до 2040 года, благодаря успехам медицины будут жить больше 100 лет. И объяснил, почему всё в этом мире движется на людях, заинтересованных в результате своего труда.

Разработка по заказу Минобороны

— Виктор, вы совладелец бренда косметики. И это не просто косметика. Говорят, что это «вторая кожа»…

— Это и есть «вторая кожа». Большая научная работа проводилась с 2005 по 2012 год. Почти семь лет.

— Кто ее проводил?

— Проводили ее несколько университетов под руководством академиков РАН по заказу нашего Минздрава и Минобороны для ожоговых центров и центров пластической хирургии. Разбрасывался продукт, который должен ускорять процесс регенерации ран после ожогов и ранений. В 2012 году ее презентовали Владимиру Владимировичу, засекретили, и сейчас она в медицинских центрах помогает восстанавливать наших пацанов.

— То есть она уже работает?

— Она работает именно как фармпродукт. Но ученым за эту разработку дали грант, и они решили на базе этой технологии сделать именно косметику, чтобы проект продолжил свое существование.

— Этот фармацевтический препарат наносят на кожу и им сейчас лечат бойцов, которые получают ожоги?

— Это специальные пластыри, которыми заклеивается рана. В семь раз быстрее регенерация происходит, чем любым другим средством.

— А почему именно такой пластырь нельзя применять в косметологии?

— Смотрите, есть фармпродукт, а есть косметический продукт. Разные задачи, разная концентрация. Когда мы думаем о лечении от ожога, мы не смотрим ни на какую побочку, потому что должны быстро решить этот вопрос. А косметический продукт должен заботиться о здоровье человека. Он должен быть более мягкий и работать по-другому. То есть основа технологии одна, но задачи разные.

Поиски «того самого»

— Но вы сам не ученый. Почему же вы это выбрали? Вы искали что-то?

— Я из общепита родом. Первые свои деньги заработал в ресторанной сфере. Потом последние шесть лет занимался инвестиционной деятельностью. Инвестировали в разные сложные проекты: недвижимость, промышленные отходы, IT, финансы. Чего только не было. Но я всё время искал тот самый продукт, который будет доставлять мне удовольствие и в котором я вижу большой потенциал, чтобы сделать из него лидера рынка.

И когда мне мой партнер принес этот проект, я посмотрел ДНК бренда и испытал дикий восторг.

— А как вы это почувствовали?

— Это уже на уровне вибраций. Когда ты отсматриваешь большое количество разных ниш, от IT до заводов промышленных отходов, у тебя появляется большая насмотренность. И когда в поле зрения появляется то самое, то у тебя: «Эврика!». На уровне ощущений, на уровне интуиции, души, Бога — кто как называет. И я сразу партнеру написал: «Мы не инвестируем — покупаем целиком».

— А не продавали?

— В чём история? Это единственный российский бренд, который продавался в Европе и в США.

— Продавался? А почему же там не купили?

— Когда наши ученые создали технологию, получили грант и на базе этой технологии сделали косметику, то ввиду того, что все-таки они больше ученые, чем предприниматели, и плюс было финансирование, они не стали дистрибуцию развивать, а поехали по всему миру презентовать: «Смотрите, что мы можем».

— То есть повели себя как ученые, которые хотят принести пользу людям, а не как бизнесмены?

— Да. Собрали 26 наград как самая прорывная технология в этой нише. Самое интересное, что в Японии, в Корее, в Китае, в Израиле, в Европе и в США — на площадках тех, кого сейчас считают гуру косметологии — забрали золотые медали как самая прорывная технология.

Для меня покупка бренда — это отчасти и личная боль. У меня красавица-жена, но в 16 лет ей горе-косметолог неправильно обработал постакне и оставил рубцы, с которыми она много лет мучилась. У нас каждое утро начиналось с того, что она как зубную пасту брала плотную тоналку, чтобы заделать эти рубцы. Ее одежда, моя одежда, квартира — всё вечно в этой тоналке. Но помимо того, что это бытовой дискомфорт, это же еще и вредно.

Мы искали разные решения. И вот сейчас за пять месяцев пользования нашим продуктом у нее объем расхода косметики сократился до спичечной головки.

— Это заделало рубцы, которые оставались?

— Да, стали затягиваться. Потому что у кожи появился потенциал, чтобы работать и восстанавливать кожный покров.

— Верится с трудом, но все-таки я вам должна поверить…

Ученые включили патриотизм

— Вернемся к истории бренда.

Они поехали по всему миру с 2012 по 2015 год. Везде презентовались. На одну из выставок приехали европейские дилеры и сказали: «Нам всё нравится, вот вам большая сумма денег, мы хотим эксклюзивный контракт». Они хотели и технологию полностью перевезти в Европу. Но наши ученые все-таки включили патриотизм, несмотря на предложенные деньги. Производство осталось здесь, в Подмосковье, а продукция на эксклюзивных правах стала уходить в Европу.

— Это правда, что они исключительно из патриотизма отказались продавать?

— Правда. Там именно ребята, которые не хотели, чтобы технология ушла. Это академики РАН старой закалки, очень заслуженные люди в нашей стране. Они именно из патриотических соображений не захотели технологии отдавать.

— А если бы отдали, у нас сейчас осталась бы возможность лечить наших бойцов этими пластырями?

— Повторюсь, фарму и косметику мы разделяем. Они хотели купить не фарму, а косметику. Но в любом случае какие-то секреты создания фармы они бы узнали.

Суть технологии: гиалуроновая кислота и комплекс матричных пептидов. Вроде бы сейчас очень популярные слова. Ничего нового я не произношу, но новое — в сути. И суть в том, что мы синтезируем биосинтез гиалуроновой кислоты.

Все косметические бренды в мире в основном используют гиалуроновую кислоту растительного происхождения, животного происхождения, из морепродуктов. Например, сейчас популярно колоть сперму лосося. Разные есть веяния. Но фактически они из старых технологий пытаются вытащить что-то новое. Они не занимались биосинтезом.

Почему нас называют по всему миру «бриллиант биотехнологии»? Потому что работаем по принципу выращивания искусственного бриллианта, когда берется чистый углерод и в лабораторных условиях из него выращивают бриллиант.

Здесь то же самое. Только мы берем углерод, кислород, водород и собираем молекулу гиалуроновой кислоты, идентичную нашей. Мы за основу взяли молекулу плаценты. Там самая чистая гиалуроновая кислота, потому что мы в ней рождаемся.

Мой партнер по бизнесу немножко высокопарно нашу гиалуроновую кислоту называет «слезы Бога», потому что это абсолютно чистый продукт, в котором мы рождаемся. И мы, по сути, синтезируем то же самое — мы делаем копию. В лабораторных условиях выращиваем гиалуроновую кислоту, идентичную нашей. Кожа ее воспринимает как свою. Поэтому нет побочек, запускается процесс регенерации, и у клеток появляется возможность восстанавливаться.

Мы в первую очередь сотрудничаем именно с врачами-эстетистами. Они работают с нашей профлинейкой. Помимо того, что у нас есть неинвазивные способы нанесения, есть еще препараты, которые помогают ускорить регенерацию после уколов, шлифовок и аппаратной косметологии. То есть нас еще используют как восстановление после травм.

— Получается, вы вообще не вкалываете их инъекциями? Раньше говорили, что эта молекула слишком плотная, она не проникает в кожу через крем.

— Вы как раз подвели ко второму нашему ноу-хау. Это то, почему мы собрали 26 наград по всему миру. Помимо того, что мы синтезируем идентичную нашей гиалуроновую кислоту, мы ее еще деструктурируем, чего не делает никто в мире. Что это значит? Мы ее разбиваем на наночастицы размером 10-40 килодальтонов (кДа). Чтобы было понятно, самая модная низкомолекулярная гиалуроновая кислота — 50-150 кДа. Поэтому она проникала до защитной мембраны, а в базальный слой — уже нет. И ее прокалывали уколом.

А ввиду того, что наши молекулы в 10-40 кДа, 90% продукта инвазивным способом проникают в базальный слой сквозь защитную мембрану, потому что защитная мембрана пропускает все частицы, которые легче 30 кДа.

Человек будет жить больше 100 лет

— Как вы думаете, для чего вообще человеку нужно всего быть красивым и молодым?

— Я в финансовой сфере изучаю разную аналитику. Доказано, что в 2035 году 48% работающего населения, к сожалению, будет старше 50 лет. Дети 90-х, провал в рождаемости. То есть мы, восьмидесятники, будем на себе всё вытаскивать. А если много взрослых людей будет активно работать, на них будет делаться основная политическая и экономическая ставка. И конкуренция среди взрослого населения будет очень большая. Людям нужно будет выделяться и выглядеть максимально здоровыми. Тренд на ЗОЖ, правильную косметику и процедуры будет только расти.

Кроме того, мужчины к этому начинают подтягиваться, объясняя тем, что каждый день знакомятся в среднем с 20 прекрасными успешными женщинами нашей страны.

Мы же презентуем продукцию. Ездим в клиники, в салоны, какие-то центры — а это в основном девичий бизнес. Даже если владельцы — мужчины, то в основе всего всё равно женщины: врачи, управленческий персонал, клиенты. Пока 95% наших клиентов — это женщины. И я каждый день поражаюсь, когда узнаю возраст наших клиентов и партнеров.

— Они выглядят моложе?

— Намного. Есть владелица одной клиники, очень известной в Москве. Когда мы с ней познакомились, я думал, что мы ровесники (мне 40). Но когда узнал, что ей 52 и что у нее четверо детей, был приятно удивлен. Таких примеров много. Когда девушка в 50 выглядит на 35-40, это уже становится нормой.

Есть исследование, что те, кто смогут сохранить свое тело в ресурсном состоянии до 2040 года, скорее всего, будут жить больше 100 лет, потому что технологии будут позволять. Пептидные технологии, БАДы, лекарственные препараты, биосинтез начинает воссоздавать.

То есть если мы сейчас можем выращивать нашу гиалуроновую кислоту, скорее всего, появятся технологии выращивания сердца, почек и печени. Мы будем ходить к хирургам, как к косметологам на декоративные процедуры, чтобы менять органы, как запчасти.

— Вы сказали, что если человек сумеет до 2040-го года сохранить тело в ресурсном состоянии. Что вы понимаете под ресурсным состоянием?

— Когда все его органы не больны и работают в правильном режиме.

— Что для этого нужно?

— Здоровое питание, здоровый образ жизни. Смотреть, что ты пьешь, смотреть, что ты ешь. Спорт. Качественные биоактивные добавки. Я сейчас еще очень сильно погрузился в сферу пчеловодства. Изучаю продукты природного происхождения. Там очень много интересного. Например, мы с супругой маточное молочко и пергу едим. Сейчас к трутневому гомогенату присматриваюсь. В этой нише десятки разных продуктов — не только мед.

Четыре элиты

— Мы живем в очень сложные времена. Кругом люди гибнут. Кажется, тут бы выжить. А вы верите, что человек сможет до 100 лет доживать, если будет совершенствовать свое тело и вкладываться в здоровье. Вам не кажется, что всё это безнадежно и не нужно?

— Во-первых, если все так будут смотреть, что это безнадежно и не нужно, ради чего мы тогда живем? Все-таки хочется детям что-то оставить после себя нормальное, а не руины.

Во-вторых, давайте будем честны и объективны с философской точки зрения. Наша страна воевала всегда. Каждые сто лет у нас «замес». Я вообще считаю, что армия должна быть у страны профессиональной. К сожалению, очень сильно статус советской армии испоганили в начале «нулевых». Он сейчас воссоздается.

Раньше всегда были четыре элиты — аристократия, купечество, духовенство и армия, которая распределяла сферы влияния. Это нормальное и правильное устройство любого общества. Когда какую-то из категорий начинают занижать, забирая часть управления, рано или поздно это привозит к развалам цивилизаций и государств.

Конечно, нынешняя ситуация грустная и очень трагичная. У меня родители в Белгороде живут. Отец принципиально не уезжает оттуда. Говорит: «Если мы уедем, кто нас защищать будет? За нами вся страна».

— А вы его уговариваете уехать?

— Предлагали в 2022 году, когда всё только начиналось. Пару раз приезжали туда. Прям застали дома трагические белгородские события.

— Вы имеете в виду 30 декабря?

— Да. Как раз приехали с женой в гости на новогодние каникулы. Было прям очень «не очень». Новый год отмечали в подвале, грубо говоря. За ночь по пять раз спускались.

— Я очень часто бываю в Белгороде. Значит, ваш папа из тех людей, которые считают, что если все жители Белгородской области уедут, то просто сдадут территорию?

— Да. Папа у меня прошел Афган. Что такое война, знает не понаслышке. У нас флаг всегда висел на воротах, когда это еще не было популярно. В этом плане отец заложил правильные ценности.

Я считаю, что должны быть разные направления. Армия профессиональная, которая будет решать стратегические задачи государства. Профессиональная медицина. Предпринимательство.

В дореволюционной России было купечество. Воевала империя или не воевала, всё равно развивалась промышленность и торговля, потому что иначе не будут создаваться технологии.

Технологии как создаются? Ученые плюс финансы. К сожалению, ученые плюс государство — очень дорогие технологии получаются.

— Сама ситуация в стране как-то подталкивает ваше дело и вообще бизнес в России?

— Мы все находимся в режиме собранности. Благо у нас практически полное импортозамещение. Все компоненты делаем внутри страны.

Какие-то ниши очень активно растут за счет того, что нам обрезали каналы поставок. Эта ситуация позволила российским брендам выходить и проявляться: «Мы существуем. У нас есть технологии. Дайте нам только ресурсы и время».

Я люблю изучать историю. В дореволюционной России были все топовые косметические бренды, фэшн-индустрия, технологии. Даже автомобилестроение. «Руссо-Балт» — шикарный автомобиль, на котором ездило семейство Романовых. Он «делал» «Роллс-Ройс» по всем параметрам.

Были талантливые предприниматели, промышленники и купцы, которые всё это развивали, потому что были династии. К сожалению, мы с точки зрения предпринимательства очень молодое государство. Что такое 30 лет?

— Вы тоже в какой-то степени чувствуете свою принадлежность к купеческому сословию?

— Не то что к сословию. Во-первых, во мне разная кровь разных родов. Во-вторых, я понимаю, что предприниматель — это не только про зарабатывание денег. Мы идем в предпринимательство, когда нам что-то не нравится и хотим это исправить. Берем какой-то продукт. Видим, что он несовершенный. Начинаем думать, как его сделать более удобным, качественным и современным.

То же самое с косметикой. Задача стояла, чтобы девушки и мужчины выглядели лучше не потому, что им химию вкололи, а потому, что правильно запускаются процессы работы клеток, и идет естественное оздоровление кожи. Мы не делаем людей моложе. Мы делаем людей здоровее. Кожа после использования наших продуктов становится моложе с точки зрения здоровья.

Преодоление себя

— А вы сами пользуетесь?

— Конечно.

— И вы на себе замечаете эффект?

— Очень сильно. Мне 40 лет, но для 40-летнего мужчины я считаю, что выгляжу хорошо. Не только поэтому. Я каждое утро купаюсь в ледяной воде. Мы с моим партнером Денисом Абрамовым (сейчас он генеральный директор компании) познакомились, когда еще жили в Казани. Под Казанью есть Голубые озера. Там круглый год вода плюс 4. И в минус 30 не замерзает, и в плюс 30 не нагревается. И мы с ним четыре-пять лет ездили туда купаться каждую неделю. На нас все смотрели как на сумасшедших. В 6 утра, на рассвете, в жару, в холод — мы там.

— Какая мотивация?

— Преодоление себя. Только дисциплина позволяет расти. Это одна из привычек дисциплины.

— Вам этот опыт преодоления себя при погружении в холодную воду помогает в бизнесе?

— Конечно. Ты легко относишься к стрессовым ситуациям. Потерял деньги, ушел сотрудник, отвалился клиент, отлетели какие-то контракты, накосячили поставщики, прилетели негативные отзывы. Это же всё стресс.

— А почему бы не позволить себе пострессовать?

— Зачем? Когда ты в стрессе, не можешь принимать правильные решения. А я был в стрессовых ситуациях больших. Мне пару лет назад на день рождения команда подарила минус 30 миллионов. Кассовый разрыв словили. Неудачные сделки, и прям день в день. Так вот, никто из моего окружения не понял, что я в моменте — банкрот. Супруга узнала об этом только через месяц, когда более-менее стало понятно решение, и я начал его разруливать.

— То есть вы приходили домой, ужинали, разговаривали, а жена вас ни разу не спросила: «Ты что такой грустный?»

— По мне не видно.

— А зачем скрывали?

— Мужчины должны заботиться о тех, кого приручили (смеется). Зачем твоим близким этот стресс? Начнут нервничать, переживать. Показатель мужчины — взять на себя ответственность. Из-за моего решения команда накосячила. Я был виноват в этой ситуации. Не команда, не партнеры, ни тем более семья.

— А вы сами разве не нуждались в поддержке?

— Для этого я и нахожу решения в виде похода в баню, медитации, молитвы, купания в ледяной воде, спорте, правильном питании. Это постоянная работа над собой.

— Даже когда вы ушли в банкротство, вы не бросили всем этим заниматься?

— Наоборот, усилил. Я еще в голодание ушел.

— Голодание же должно было снизить ваш ресурс?

— Наоборот. Чем больше ты занимаешься спортом, тем больше в тебе энергии. То же самое здесь.

Когда ты в стресс-ситуации, мозг воспринимает это так, будто ты умер. Микросмерть. А когда ты ходишь в баню, обливаешься ледяной водой, устраиваешь себе голод, ты искусственно создаешь эти микросмерти себе в организме. Тем самым приучаешь организм к стрессовым ситуациям.

Ты даешь себе микродозу стресса, чтобы, когда действительно стресс пришел, организм на него так остро не реагировал, потому что ты им каждый день занимаешься. Я не могу с позиции медицины это объяснить. Я это с позиции предпринимателя и мужчины рассказываю, что на себе экспериментирую много. Меня и жгли, и рвали на части, и по стеклам я ходил, и по углям ходил. Чего только не было в моей жизни.

— А для чего?

— Чтобы быть лучше.

Школы для мальчиков

— Я вижу, вы прямо загорелись своим продуктом. Вы говорили, что подустали на ресторанном бизнесе, а тут прямо ожили. Внедрились и искренне им интересуетесь.

— Я сейчас не ем, не сплю. В хорошем смысле. Могу проснуться ночью и писать какие-то идеи: как это будем развивать, что будем внедрять. Потому что это тот самый единорог, которого я искал.

— Он один на всю жизнь — этот единорог?

— Не факт. У меня просто глобальные цели и мечты. А это — одно из дел, которое поможет к этим мечтам прийти.

— А какие у вас глобальные цели и мечты?

— Строить школы для мальчиков. Я считаю, что у нас не хватает правильного воспитания и инициации мужчин.

— А почему вы девочек отсекли?

— Русские женщины очень сильные. Наша страна держится на хрупких женских плечах. Это даже не обсуждается. Но, к сожалению, в последние сто с небольшим лет воспитанием мужчин занимаются в основном женщины. Везде. Дом, школа, университет.

Понятно, у нас были проблемы, связанные с убийством большого количества мужчин в XX веке. Потом Афган, развал Советского Союза. Сейчас опять ситуация, когда большое количество мужчин ушли на фронт. И при всей вашей любви, большой душе и гениальности, всё равно женщина не может научить мужчину быть мужчиной.

— А что такое быть мужчиной?

— Быть ответственным. Не бояться рисковать. Знать, что ты хочешь. Понимать, какие цели можешь достичь.

— И вас этому всему папа научил?

— Мне повезло. У меня отец и дед — яркие примеры, каким должен быть мужчина. Плюс я учился в хорошей школе. Хоть у нас женщина была директриса, но она выстраивала правильное отношение полов внутри. У нас было самоуправление не только в праздничные дни, а вообще. Благодарен своим учителям. К сожалению, сейчас такого отношения не хватает. Суворовские училища — хорошее решение, но всё равно это очень узкий вектор образования. Он больше заточен воспитать воинов. А именно мужских школ у нас нет.

— Вы имеете в виду мужчину, который может стать в будущем предпринимателем?

— Политиком, ученым, актером, певцом. Те же дворянские школы, где воспитывались Пушкин и Лермонтов. Не все становились предпринимателями. Просто изначально закладывался правильный фундамент.

Создать для себя вызов

— Вы говорите, что нам нужны особые школы, потому что мужчины в основном воспитаны женщинами. Но сейчас, когда началась война, эти воспитанные женщинами мужчины, не прошедшие никакой инициации, показали, что они ответственные, и не сомневались.

— К сожалению, это из-за необходимости решать задачу. А если бы не эта ситуация? Всё бы оставалось на том же уровне. Эти мужчины бы не проявлялись и были бы никому не нужны.

— Вы думаете, что человек проявляет ответственность только в момент стресса?

— Очень малое количество людей умеют искусственно создать для себя вызов, не побояться взять ответственность и что-то сделать.

«Мне не нравится мой подъезд — я его изменю. Мне не нравится машина, на которой я езжу — я придумаю новую. Мне не нравится, что моя жена пользуется декоративной косметикой и скрывает свое прекрасное лицо. Для меня это боль. Я хочу, чтобы моя женщина с радостью без всякой тоналки ходила и сияла своей красотой».

Мне это важно. И я нашел решение.

— А как вы видите инициацию мальчиков?

— В процессе обучения, когда будут создаваться возможности бросать себе вызов. Для этого есть специалисты. Моя задача — дать идею и вокруг нее собрать лучшие умы.

У нас есть и другие проекты, которые планируем развивать. Нашли ученого, который создал очень крутые фильтры для воды. Сейчас патенты получаем и товарные знаки. Еще есть технология создания аминокислот, которая улучшит метаболизм человека.

В общем, много классных продуктов в нашей стране. К сожалению, они не выходят в массы.

— А почему?

— К сожалению, не каждый ученый может быть предпринимателем.

— А может быть, это неверие в наше? Если бы я с вами не поговорила и мне бы кто-то сказал про какой-то российский бренд, я бы ответила: «Да этих брендов сейчас столько. Зачем мне российский? Куплю что-то проверенное».

— Нам приходится доказывать это. Мы внутри команды прикалываемся, что все наши клиенты идут к нам через кушетку. Сначала женщин укладываем на кушетку, а потом они понимают, что мы действительно крутой продукт.

— Но ведь женщину надо ещё найти, убедить прийти и уложить на эту кушетку.

— Поэтому сотрудничаем с врачами, с косметологами, с владельцами салонов-клиник. Вовлекли одного врача, влюбили ее в наш продукт, и потом она уже влюбляет своих клиентов, которых у нее несколько сотен. У нас так за четыре месяца на кушетке лежало больше 700 женщин.

— И сколько из них стали вашими клиентами?

— 99%.

— Я знаю, что часто женщины, приходящие в салон красоты или в клинику косметическую, просят: «Инъекционные препараты? Только не российские». Откуда такая предубежденность?

— Мы дети маркетинга. Тот, кто родился в Советском Союзе, помнит, что там вообще ничего не было. Серая общая масса без ярких брендов. Да, качественные вещи, но некрасиво упакованные. И тут открылись двери. К нам хлынула огромная масса некачественных продуктов, но в красивой упаковке.

К счастью, совсем молодой аудитории это уже по фигу. Им важна технологичность, продукт важен. Они больше смотрят в суть, а не в оболочку. Мы начинаем эту парадигму ломать. Но это всё равно потребует титанических усилий. Поэтому с партнерами лично ездим на все дни красоты. Общаемся с обычными клиентами, объясняем. Всю полевую работу делаем самостоятельно.

Я не тот предприниматель, который сидит в офисе и пишет задачи для своей команды. Мне не стыдно взять пакет и пойти по салонам. Если ты любишь свой продукт, ты им должен гордиться.

Если я это сам не пройду, как потом могу этому научить команду? Как могу влюбить в свой продукт, если сам его не люблю?

— А из-за рубежа обращаются к вам, хотят купить?

— Мы же сейчас в Европе не продаемся и не имеем права туда поставляться.

— Даже на маркетплейсах не продаетесь?

— Не продаемся. Нас можно купить только либо у нас на сайте, либо у наших партнеров. Принципиальная позиция. Хотим помочь нашим врачам и косметологам зарабатывать, потому что маркетплейсы очень сильно убили эту нишу. По этой причине врачи стали делать больше инъекционных процедур. Если девочка придет и увидит, что крем продается и у них, и на маркетплейсах, конечно же, нажмет на кнопку и закажет на маркетплейсе.

— А вам какая разница?

— Наша задача сделать флагман. Денег мы и так заработаем. И экспортное направление будем запускать.

К нам на следующей неделе как раз приезжают первые потенциальные партнеры из Армении и Казахстана. В ноябре, скорее всего, поедем в Белоруссию на переговоры, потому что наша сертификация позволяет в рамках ЕАЭС продавать. Со «Сделано в России» общаемся, с ВЭДом общаемся, со всевозможными фондами, которые занимаются развитием БРИКС.

В экспортном направлении мы, конечно же, пойдем, чтобы показать всем, что Россия — это не только нефть, газ и оружие, но и крутые технологичные продукты.