Главные люди современной русской литературы. Евгений Попов

***

Платон БЕСЕДИН: Евгений Анатольевич, русский писатель — толкователь, мыслитель, инженер человеческих душ… Так говорили когда-то. А кто есть русский писатель сегодня?

Евгений ПОПОВ: Профессионал, который не может не писать по-русски. Пишет вне зависимости от внешних обстоятельств. И миссия русской литературы состоит в том, чтобы создавать высококачественные литературные произведения, обусловленные нашим менталитетом, и тем самым заставить уважать себя и нашу страну, аналогичной которой нет в мире.

Справедливо ли мнение, что русская литература чему-то учила? И учит ли она сегодня? Должна ли она в принципе учить чему-то?

Для учебы есть учебники, справочники, политические, философские и другие труды. Русская литература не нанималась кого-либо чему-либо учить. Россия — литературоцентричная страна, и русская литература — сакральное понятие. В широком смысле книги лучших русских писателей непременно связаны с божественным, небесным, потусторонним, со всем тем, что стоит выше обыденных вещей, понятий, явлений. Однако русские писатели не чураются и земного, почвы, по которой все мы, грешные, ходим.

А что можно сказать, если угодно, о развлекательной функции литературы? Или в развлекательном контексте литература заранее уступила кино, сериалам, играм?

Развлекательность — одна из малых функций русской литературы от Аввакума до нынешних дней. Занудная литература — умирает, не родившись. Кино, сериалы, игры — следствие. В основе — всегда литература.

В таком случае что вы можете сказать об экранизациях литературных произведений, их пользе?

Высококачественные экранизации — полезны («Идиот» Пырьева, «Трудно быть богом» Германа, «Два капитана» Венгерова, «Война и мир» Бондарчука, «Собачье сердце» Бортко). В США — «Унесенные ветром». Отвратительны и вредны халтура, глупость, погоня за расхожей популярностью и денежками.

Сейчас будет несколько провокационный вопрос. Не вышло ли так, что в определённый момент русская литература превратилась в современную российскую?

Не превратилась. Российская (в лучших её образцах) и есть русская. Советская — тоже. Шолохов, Замятин, Пильняк, Бабель, Платонов — русские писатели. У трёх Больших Василиев русской прозы второй половины ХХ века («стиляга» Аксенов, «кавказец с гор» Искандер — в крещении Василий, «сибирский мужик» Шукшин) общее то, что Россия для них не «эта», а «моя» страна. Равно как и для Астафьева, Белова, Ахмадулиной.

Есть ли сегодня читательский запрос на русскую литературу?

Есть. Огромный конкурс в Литинститут, различные «Школы литературного мастерства» и т.д. свидетельствуют об этом. Библиотеки по всей стране, в маленьких и крупных ее городах, селах, поселках — это на сегодняшний день единственные оставшиеся в живых культурные центры. Библиотеки полны. Чтение дает таинственное, нелинейное знание о мире, о своей стране, о ее людях. Кроме того, можно щегольнуть перед девушками знанием какой-либо русской книжной замысловатости. Например, как тульский Левша блоху подковал. Девушки оценят.

А чего не хватает современной российской литературе?

Искренности, душевности, подлинности. Губительна распространенная ориентация на «монетизированную литературу», даже если она и высокого качества. Не говоря уже об откровенной «попсе». Всё это в духе скудоумных, «профессиональных» брошюрок «Как написать сценарий и заработать миллион».

Интересна ли, на ваш взгляд, сегодня современная российская литература на Западе? Справедливо ли утверждение, что интерес к литературе во многом определяется, скажем так, ролью в мире страны, которую она представляет?

«Роль в мире страны, которую она представляет» не всегда совпадает с интересом к ее литературе. Блестящие примеры из классики — Джойс, Маркес. Ближе к нынешним дням замечательный писатель жил в Венгрии — Петер Эстерхази. Вообще литература бывших стран соцлагеря мне кажется более глубокой, чем чисто «западная» литература. Титаны прозы (Хемингуэй, Фицджеральд, Ивлин Во, Оруэлл, Генри Миллер) ушли из этого мира, сказав свое веское слово, новое сознание какое-то суетливое… Меня не интересуют родоночальники нашей попсы — Коэльо и прочие «коэльи». Нобелевские лауреаты по литературе нынче тоже какие-то странные. То американский бандурист с его «песнями протеста», то белорусская журналистка, начавшая свою литературную карьеру с воспевания чекиста Дзержинского, то какая-то сексуальная старуха… А интересна ли сейчас наша литература на Западе, не знаю. Это вопрос не ко мне, а к славистам, которых на Западе до сих пор великое множество. Из чего следует — все же интересна.

Удивительно, а может, и наоборот, закономерно, но пишут всё больше и больше. Что, на ваш взгляд, заставляет писать сегодня?

«Страсть к убийству, как страсть к зачатию…» — писал Андрей Вознесенский в стихотворении, посвященном Юрию Казакову. Такого же рода страсти многих заставляют писать и сегодня. Ну и еще раз напоминаю: Россия — литературоцентричная страна. Писатель или поэт — персона в народе странно уважаемая, даже если он лежит в канаве в своем шелковом цилиндре. Не менее уважаемая, как в Германии, например, Herr professor. Интересно, что и на Джойса (автора «Дублинцев»), и на Шукшина (автора «Характеров») сначала обиделись земляки за нелицеприятное их изображение. А сейчас практически живут за их счет. И Дублин, и Сростки прославлены на весь мир и привлекают массу туристов.

Насколько важна традиция в русской литературе?

Вся русская литература традиционна, включая сочинения отъявленных модернистов, которые все равно опираются на русскую классику. В русской литературе развитие, слава Богу, эволюционное, а не революционное, как это случилось в стране. Призывы сбросить классиков с парохода современности не увенчались успехом, и Пушкин с Некрасовым и Чеховы остались кумирами даже у большевиков, расстрелявших царя и его семью. «Смеховая культура», представленная Лесковым, нашла мощное продолжение в прозе 20-х годов, а затем и в «оттепельной» литературе. Постмодернизм без традиционных текстов тоже выродился бы в две минуты.

[[[twin-pictures-4-and-5]]

Можем ли мы говорить, что литература национальна? Что отличает русскую литературу в первую очередь?

Литература всегда национальна, а великой она становится, когда перешагивает национальные рамки. Когда русские ребятишки начинают играть в Гулливера, японец Куросава ставит «Идиота», а молодые французские «левые» философы объявляют себя детьми «Архипелага ГУЛАГ». Русская литература — великая литература. «Улисс» и «Чевенгур» конгениальны. А «Бесы» вообще на все времена и для всех стран.

Какие, на ваш взгляд, главные темы русской литературы?

Добро и зло. Непостижимые изгибы человеческой души, мечущейся между этими двумя понятиями. И еще: кто мы? Что с нами происходит?

А её главные действующие лица?

Главные действующие лица — персонажи. Ведь литература, в том числе и русская, не реальность. Пиквик был придуман Диккенсом, и Наполеон над князем Болконским не склонялся, как у Толстого. Вообще, человек состоит из души и дерьма. Что в данный момент в нем превалирует, таковым он и является. Герой может в другой ситуации оказаться отъявленным мерзавцем, если этого захочет автор. И наоборот. Мне кажется, русская литература тем и велика, что это понимает и подобное предусматривает.

Есть такое мнение, что некоторые русские литературные произведения — это своего рода национальные программы, доктрины, в чём-то идеологические тексты. Справедливо ли такое мнение? Насколько тесно переплетены в России политика и литература?

У политиков руки всегда чесались использовать литературу в качестве программы, пропаганды. Иногда это им удавалось. Но время разрушает этот стереотип. Неспециалисту, например, трудно с ходу ответить на вопрос — за кого был Данте: за гвельфов или гибеллинов. «Божественная комедия» выше любой идеологии. Андрея Платонова сдуру считали антисоветчиком и только сейчас начали соображать, что он скорее ультракоммунист, чем отрицатель социализма. Зощенко, как мне рассказывал хорошо его знавший поэт Липкин, всерьез считал, что он, как и журнал «Крокодил», борется «со все еще имеющимся недостатками», и не понимал, за что на него так набросились власть имущие и подпевающие им коллеги.

Мы были самой читающей нацией — и ей, похоже, быть перестали. Это проблема? Если да, то как исправлять?

Мы не перестали быть «самой читающей нацией». Просто у многих глаза разбежались от инвариантности средств информации и восприятия. К тому же, что еще оставалось при Советах интеллектуалу-итээру, как не читать «новинки», слушать «Голос Америки» (иностранное СМИ, выполняющие функции иноагента) и рассказывать в курилке анекдоты про Брежнева? Потом он стал пробиваться в «средний класс», много и тяжело работать. Сейчас, когда страна и люди, населяющие ее, испытали всё или почти всё, возвращается понимание, что всех денег не заработаешь, не в яхтах счастье и неплохо бы прочитать «Войну и мир», прежде чем когда-нибудь помрешь, как это суждено всем нам. Чтение понемногу снова становится модным. Худо, если разнокалиберное начальство не уловит эту тенденцию и не начнет, наконец, всерьез помогать литературе экономически, однако не вмешиваясь в нее с помощью цензуры, запрещенной, кстати, Конституцией РФ.

Бумажная книга — это особая история? Или просто «носитель текста»? Её судьба в будущем?

«Бумажная книга» никуда не денется, но боюсь, что станет дорогой игрушкой вроде издания классики в кожаных переплетах. Время изменилось. Жизнь тоже. Многие, особенно молодежь, не имеют, например, достойных квартир для размещения большого количества бумажных книг, переезжают с места на место. К тому же, какая разница, на каком носителе читать? Главное, чтобы русские люди читали и не дичали.