Хроники гражданской войны в Грузии: Гамсахурдия против свободы слова

(предыдущая часть)

Оппозиционные Звиаду Гамсухардии политические силы крайне болезненно восприняли репрессии властей против «Мхедриони», так как прекрасно понимали, что переход «Мхедриони» на нелегальное положение приведёт к существенному ослаблению силовой составляющей «антизвиадистской» оппозиции и значительно снизит её шансы в борьбе с властями. Поэтому Национальный конгресс устроил митинги протеста на проспекте Руставели, требуя освобождения арестованных «мхедрионцев». Лидеры Национального конгресса и вовсе заявляли, что «Мхедриони» является единственным грузинским вооружённым формированием, которому следует доверить защиту интересов Грузии, и потому «Мхедриони» надо немедленно ввести на территорию Южной Осетии для вооружённой борьбы с осетинскими сепаратистами.

Однако, следует отметить, что влияние и авторитет Национального конгресса стремительно падали, и он уже не мог претендовать на роль серьёзного противника «звиадистов». Дело дошло до того, что лидер крупнейшей партийной фракции Национального конгресса Ираклий Церетели прямо на очередном его заседании предложил «временно прекратить деятельность конгресса, так он в настоящее время имеет минимальное влияние в массах, что свидетельствует о том, что время его ещё не пришло». Подобное заявление было воспринято остальными «конгрессменами» как капитулянтское и привело к большому скандалу, вынудившему Церетели вместе с однопартийцами демонстративно покинуть заседание. После этого Национальный конгресс фактически перестал существовать как реальная политическая сила.

Звиад Гамсахурдия же, длительное время позиционировавший себя как демократа и защитника прав человека, начал движение в сторону построения в Грузии откровенно авторитарного режима. 29 января 1991 года был принят закон о «Местном управлении в переходный период», который на много лет вперёд фактически похоронил в Грузии реальное функционирующее местное самоуправление. В соответствии с этим законом местные органы самоуправления, «сакребуло», лишались каких-либо реальных полномочий. Сакребуло районов республики и крупнейших городов Тбилиси и Кутаиси напрямую даже не избиралось населением, а формировалось нижестоящими муниципальными собраниями. Реальная же политическая и экономическая власть на местах принадлежала так называемым префектам, которых население не избирало, а они назначались и снимались лично Гамсахурдией без всякого участия парламента.

Таким образом, в «демократической» и антисоветской Грузии была полностью повторена самая что ни на есть советская система местного самоуправления, в которой совершенно бесправные рай‑ и горсоветы выполняли лишь сугубо декоративную функцию, отдав всю реальную власть партийным секретарям райкомов и горкомов. А то, что Гамсахурдия на протяжении трёх десятков лет боролся с КПСС и с советской властью якобы именно за установление демократической формы правления, придавало возникшей с местным самоуправлением ситуации особо абсурдный характер. Поэтому нет ничего удивительного, что состоявшиеся местные выборы, хоть в них и приняли участие 26 партий, не вызвали в Грузии никакого интереса и не привели абсолютно ни к каким политическим последствиям.

Тем временем Гамсахурдия продолжал укреплять режим личной власти. 14 апреля 1991 года он был избран депутатами Верховного совета на пост президента Грузии. Следует отметить, что избрание Гамсахурдии в грузинском парламенте прошло почти что единогласно. Равно как и парламентские голосования практически по всем другим вопросам. Особую пикантность процедуре голосования в Верховном совете придавало то, что в нем так и не установили электронную систему голосования. В ней, собственно, и не было никакой необходимости. Все парламентские голосования происходили путём старого доброго поднятия рук, и голосовавших против при этом практически не было, а после принятия решения депутаты часто разражались бурными и продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию. На фоне острых московских дебатов Съезда народных депутатов СССР и Верховного совета СССР такая картина особенно резала глаз, здорово напоминая самые что ни на есть советские «застойные» времена. Нужно отметить, что подобное «единство» взглядов депутатского корпуса в значительной степени обеспечивала вторая по численности фракция парламента — Коммунистической партии Грузии. Грузинские коммунисты, к тому времени уже отделившиеся от КПСС, послушно голосовали за все без исключения законопроекты и декларации, выдвигавшиеся националистами.

Однако Гамсахурдия понимал, что для установления в Грузии авторитарного режима надо существенно ограничить, а лучше всего и вовсе ликвидировать свободу слова. Поэтому «звиадисты» начинают стремительно подминать под себя СМИ, в первую очередь телевидение и радио. С телеэкранов и из радиоэфира понёсся нескончаемый поток славословия в адрес Гамасахурдии, доходивший порой до религиозного экстаза, и поток проклятий, адресованный его противникам. Оппозиционеры больше не допускались в теле‑ и радиоэфир. Сюжеты, в которых содержалась даже умеренная критика Гамсахурдии, на телеэкранах больше не появлялась, а журналисты, придерживавшиеся «антизвиадистских» или же просто объективных взглядов, отстранялись от работы. Критически настроенная интеллигенция небезосновательно стала говорить о настоящем «культе личности» Гамсахурдии, стремительно приобретавшем всё большие масштабы.

Установив полный контроль над телевидением и радио, Гамсахурдия и его команда решили нанести удар и по печатным СМИ. Так, газеты, имевшие самые большие тиражи и ранее принадлежавшие грузинской Компартии, сразу же после победы «звиадистов» на выборах перешли под их полное управление и превратились в официозные органы новой националистической власти. С другими же газетами Гамсахурдия решил бороться новыми «рыночными» методами. Пользуясь резко возросшими ценами на газетную бумагу и возникшим из-за этого дефицитом, власти перестали предоставлять её «неправильным» газетам. Кроме того, типографии под давлением властей стали отказывать в печатании оппозиционным газетам. Эти меры привели к тому, что тиражи этих газет резко снизились, а некоторые из них даже были вынуждены и вовсе закрыться. Такая судьба постигла, в частности, русскоязычную газету «Молодёжь Грузии», бывший центральный печатный орган грузинского комсомола. Политическая ирония же заключалась в том, что именно эта газета внесла значительную лепту в крушение советской системы в Грузии и в приход к власти самых крайних националистов. Но былые «заслуги» не смогли спасти «Молодёжь Грузии». Она совершенно официально была объявлена «подводной лодкой КГБ и ВЛКСМ, разжигавшей вражду и препятствовавшей национально-освободительному движению грузинского народа».

В значительной степени ослабив независимость и оппозиционность местных журналистов, грузинские власти решили взяться и за неподконтрольные им союзные СМИ. Они были обвинены ни много ни мало в «информационной блокаде, информационной войне и информационном империализме» по отношению к Грузии. Собственные корреспонденты центральных газет в Тбилиси стали подвергаться откровенной травле и открытым угрозам. Причём такое отношение проявилось в том числе и к корреспондентам совершенно «демократических» и антикоммунистических, и чрезвычайно лояльно настроенных к сепаратистским движениям в СССР «Московских новостей» и «Мегаполис-Экспресса».

Однако давлением на корреспондентов дело не ограничилось, и в борьбе со злокозненностью центральных СМИ был применён абсолютно новый «креативный» подход. Чрезвычайно возмущённые гнусной клеветой московских СМИ на грузинское национально-освободительное движение, тбилисские типографы в порыве праведного гнева начали отказываться печатать пересланные из Москвы по фототелеграфу номера центральных газет, и тбилисские связисты стали отключать трансляцию центральных телеканалов. Таким образом, если в центральных газетах и в передачах центральных телеканалов содержались материалы, чем-то не устраивавшие грузинские власти, то местный читатель и телезритель просто лишался к ним доступа. Власти при этом лицемерно утверждали, что они тут совершенно ни при чём, а имеет место лишь стихийное возмущение национально ориентированных трудящихся масс. И подобный способ борьбы с распространением неугодной информации использовался в Грузии неоднократно.

Между тем недовольство «звиадистов» не ограничилось союзными СМИ и перешло и на СМИ иностранные. Сторонники Гамсахурдии подвергли довольно грубым нападкам ряд известных зарубежных изданий. Сам же Гамсахурдия публично обрушился с резкой критикой на радиостанцию «Свобода» (СМИ, признанное в РФ иностранным агентом), как известно, финансируемую правительством США, и объявил ей полный бойкот, поскольку радиостанция, по его словам, «занимается предательской деятельностью и стоит на предательском пути».

Продолжение следует