В Иране готовится транзит власти

Неоднозначные новости приходят из Ирана, а те, что приходят, демонстрируют специфичность процесса передачи президентского поста от одного лица другому. С 1979 года, когда произошла исламская революция, в Иране было семь президентов, некоторые из них избирались на два срока, а кто-то правил только считаные дни. Хотя духовный лидер Ирана сменился только один раз за это время. Причем третьему президенту Ирана Али Хаменеи после смерти аятоллы Хомейни удалось пробиться в духовные лидеры и сосредоточить всю власть в стране в своих руках. Именно этот фактор сегодня во многом определяет специфику ситуации в республике.

Дело в том, что политическая система Ирана основана на выдвинутом ее основателем, аятоллой Рухоллой Хомейни принципе «велаят-е факих»: правление наиболее авторитетного шиитского правоведа. Это подразумевает, что последнее слово в принятии решений в стране принадлежит духовенству, а точнее — исламским правоведам. Высшим руководящим лицом страны является не президент, а верховный лидер, пожизненно избранное духовное лицо, контролирующее деятельность трех ветвей власти. Но если Хомейни занял этот пост в силу своей харизмы и по праву «революционной законности» как основатель Исламской Республики, то Хаменеи — это результат компромисса состоящей из множества кланов и группировок иранской элиты. Из чего следует, что потенциально между двумя «центрами силы, верховным лидером и президентом, есть проблема негласной борьбы за верховную власть и конкуренция. Сейчас это становится маркером для экспертов, которые оценивают то, что стало происходить в Иране вокруг экс-президента Хасана Рухани.

Седьмой президент Ирана попрощался со своим постом 2 августа сего года и ушел в тень. Вопреки ожиданиям, Хаменеи до сих пор не назначил его на какую-то новую должность. Хотя обычно бывшие президенты достаточно быстро занимают кресла в Совете по определению политической целесообразности, консультативном органе при духовном лидере. Ранее иранская пресса сообщала, что Рухани может возглавить эту структуру. Сам же бывший президент говорил о желании «вернуться к академической и культурной деятельности», что многими экспертами воспринималось символическим жестом, означающим, что Рухани ожидает и, возможно, готовится к периоду изоляции внутри иранского истеблишмента. В Иране открыто говорят о том, что он пытался реализовать сценарий по налаживанию отношений с Западом, решить «ядерный вопрос» и, как следствие, укрепить национальную экономику. Кстати, Рухани является единственным из иранских президентов, кто после революции хоть и по телефону, но напрямую пообщался с президентом США.

Любопытно и то, что президент США Дональд Трамп не исключал возможность встречи с Рухани во время 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Тогда в Тегеране проводились закулисные консультации. Проживающий ныне в Германии иранский журналист Мехди Махдави Азад, который несколько лет работал помощником президента, рассказывает, что «как главный иранский переговорщик по ядерным вопросам Рухани координировал свои действия с духовным лидером, но была проблема: Хаменеи — идеолог, а президент идеологии внимания практически не уделял и был склонен к тому, чтобы заставить верховного лидера принять международные реалии и улучшить отношения Ирана с западным миром». Это еще раз доказывает, что Рухани действовал, возможно, не всегда с разрешения Хаменеи, но и не демонстрировал публично свои с ним разногласия.

Если оценивать ситуацию в треугольнике Хаменеи — Рухани — США, то тут присутствует немало загадочных сюжетов, связанных с нежеланием Вашингтона укрепить позиции в Иране так называемых либерал-реформаторов, что привело к усилению позиций «ястребов» в ближайшем окружении Хаменеи. Когда в феврале они одержали победу на парламентских выборах, стало ясно, что в высших эшелонах власти страны произошел переворот: устраняются те силы, которые, по мнению «консерваторов», смогут обеспечивать влияние США на политику Тегерана. На днях иранскому парламенту были представлены итоги расследования деятельности администрации Рухани, в котором говорится о «неправомерном его поведении в период исполнения им обязанностей президента Ирана». И приложена «коллективная жалоба», которую подписали более полумиллиона студентов, ученых и людей из разных слоев общества.

Комментируя ситуацию, глава парламентской комиссии по реализации статьи 90 Конституции Ирана (о жалобах на работу парламента) Насрулла Педжманфар заявил, что против экс-президента может быть запущен судебный процесс. Он уточнил, что ключевые обвинения связаны с Тегеранской фондовой биржей и действиями администрации Рухани на рынке иностранной валюты. Среди обвинений в адрес экс-президента — девальвация иранского риала, уничтожение рабочих мест, назначение «шпионов» и лиц с двойным гражданством на важные государственные посты. Более того, консерваторы заявляют, что «разведывательные службы противника» якобы проникли в переговорную команду администрации Рухани, что в итоге привело к подписанию «унизительной» ядерной сделки 2015 года с мировыми державами, а экс-президент вообще «является разрушителем духовных основ нации». Одновременно проводится и «зачистка» функционеров администрации Рухани.

Экс-глава Центробанка получил десять лет тюрьмы. Его заместителю Ахмаду Арагчи, племяннику переговорщика Рухани в Вене по ядерной сделке Аббаса Арагчи, дали восемь лет. В тюрьме находится и родной брат президента. Не прекращаются попытки привлечь к ответственности бывшего министра иностранных дел Ирана Джавада Зарифа, как и экс-вице-президента страны Эсхака Джахангири. Иранские парламентарии напоминают и о коррупционных скандалах, связанных с администрацией Рухани. Так, в 2020 году депутат Джавад Карими Годооси заявил, что в 2017 году экс-президент отдал распоряжение переправить в Иракский Курдистан несколько миллиардов долларов и еще 80 тонн золота. По словам парламентария, к операции были привлечены три банды, занимавшиеся контрабандой наркотиков, товаров и валюты.

Что дальше? Проблема в том, что Хаменеи вплотную подошел к определенному возрастному рубежу, когда стали циркулировать слухи о его плохом здоровье, а в Иране и за его пределами все чаще слышны разговоры о преемнике. Официальные структуры хранят молчание. Но на Западе, когда на последних президентских выборах победил представитель так называемого консервативного крыла Ибрагим Раиси, заговорили о нем как о возможном новом духовном лидере. В то же время американское издание Project Syndicate, предрекая «дрейф Тегерана к халифату», считает, что Раиси выступает лишь в качестве промежуточной фигуры перед «передачей власти Моджтабе — второму сыну Али Хаменеи». Что касается Рухани, то, возможно, он останется на свободе. В исламском Иране ни один бывший президент еще не был замечен на скамье подсудимых. Но политический ландшафт республики кардинальным образом меняется.

В повестку дня введена проблема транзита верховной власти. «Мы являемся свидетелями чрезвычайно сложных внутри‑ и внешнеполитических игр, которые концентрируются только на одной проблеме — выбора преемника, — пишет британская газета Financial Times со ссылкой на «компетентный» иранский источник. — Расширение прав и возможностей Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) — это продуманная политика, которая направлена на то, чтобы сделать его доминирующей структурой и обеспечить КСИР ведущую роль в процессе транзита власти». Наверное, в таких утверждениях есть доля истины, и все дальнейшие события в Иране необходимо оценивать с точки зрения разворачивающейся в высших эшелонах власти жесткой подковерной борьбы. От ее исхода во многом будут зависеть баланс политических сил и будущее страны.