Чего ждать рыбакам Севера России в ближайшие 10 лет

В октябре Россия и Норвегия распределят рыбные запасы Баренцева и Норвежского морей на 2022 год. Международный совет по исследованию моря (ICES) рекомендовал двум прибрежным государствам сократить общие допустимые уловы трески и пикши — на 20% и 22,6% соответственно. В ICES это объясняют устойчивым трендом на сокращение популяции арктической трески и пикши.

Начало многолетней фазы снижения промысловых запасов арктической трески и пикши в период реализации с 2016 года государственной политики «революционных реформ» в рыбном хозяйстве, создания ситуации законодательной нестабильности при распределении между хозяйствующими субъектами квот на вылов водных биоресурсов, заставляют рыбопромышленников северных регионов России (Мурманская и Архангельская области, Республика Карелия, Ненецкий автономный округ), отправляя суда в море, всё чаще задумываться о том, что ждет их трудовые коллективы в ближайшие годы.

Какое сырьевое обеспечение промысловой деятельности будет в ближайшие пять-десять лет? Это касается всех без исключения, и многочисленных предприятий малого и среднего бизнеса, и крупных рыбопромышленных холдингов.

Часть 1. Сырье

Общие российско-норвежские рыбные запасы

Учитывая пути миграции основных рыбных запасов в Баренцевом и Норвежском морях, в целях взаимодействия в вопросах организации рыболовства в этом районе Мирового океана, два прибрежных государства, СССР и Норвегия, в 1975 году заключили Соглашение о сотрудничестве в области рыболовства и образовали Смешанную российско-норвежскую комиссию по рыболовству. С этого времени ученые и отраслевые управленцы обеих стран ежегодно совместно определяют величины общих допустимых уловов основных промысловых объектов, а также распределяют между странами национальные квоты вылова определенных водных биоресурсов. В частности, правительства двух стран в 1975 году договорились о принципе распределения запасов трески и пикши в Баренцевом и Норвежском морях в соотношении 50 на 50, а мойвы — 60 для Норвегии и 40 для Советского Союза. Этот «ключ» распределения действует до сих пор.

Рыба

Ситуация в рыбной отрасли Севера России сложная — в Баренцевом и Норвежском морях осенью перестала ловиться треска и пикша. Уже почти два месяца промысловый флот несет убытки. По итогам 2021 года недолов может составить 15% от национальной квоты России на данные виды востребованной населением рыбы. Моряки и руководители рыбодобывающих организаций в этой ситуации переживают каждый по-своему — у кого зарплата упала, а у кого денег нет на планируемый текущий ремонт судов и социально-экономическое развитие предприятия.

В этих условиях остро встает вопрос о перспективах сырьевой базы северных морей для обеспечения рыбопромыслового флота достаточным объемом запасов водных биоресурсов. Это еще более актуально в связи с тем, что на Северный рыбохозяйственный бассейн в ближайшие три года поступят построенные в рамках программы «инвестиционных» квот 25 мощных крупнотоннажных и среднетоннажных судов для вылова в первую очередь трески и пикши. Этим судам в сумме для их стабильной работы в течение года потребуется не менее 250 тыс. тонн трески и пикши (в весе улова). При этом никуда не денутся высокоэффективные, прошедшие в последние годы техническую модернизацию десятки траулеров возрастом до двадцати лет. Даже с учетом списания совсем уж старых судов, в общей сложности в Баренцевом и Норвежском морях на указанных главных объектах промысла в наступившем десятилетии будут работать не менее 100 российских траулеров и ярусоловов. Им для устойчивой работы в течение года необходимо как минимум еще столько же трески и пикши. Данные за последние 44 года об общих допустимых уловах этих видов рыб (смотри ниже) говорят о том, что такое количество трески и пикши в Баренцевом и Норвежском морях для российского рыбопромыслового флота величина абсолютно невозможная (0,5 млн тонн в год).

Крабы

Такая же ситуация складывается в крабовом промысле Севера России. Пятьдесят процентов от общего допустимого улова крабов уже перераспределили (перепродали) в 2019 году на аукционах с «инвестиционными» обязательствами под строительство новых судов-краболовов. В рамках текущей программы «крабы под киль» через три года в регионе будет построено 10 мощных судов-краболовов, 19 краболовов эксплуатируются в настоящее время. Крабы не являются объектами общего российско-норвежского промыслового запаса, величины ежегодных общих допустимых уловов определяются государствами самостоятельно. Допустимый для коммерческой добычи российскими предприятиями объем крабов в Баренцевом море не превышает 25 тыс. тонн в год. Крабов в море вряд ли прибавится. Более того, нет никаких гарантий, что крабов так же, как и трески с пикшей, не станет меньше. Такие примеры уже были. В 2016 году ежегодный общий допустимый улов краба камчатского в Баренцевом море был установлен в размере 16 тыс. тонн, а уже в 2009-м — 4 тыс. тонн. Еще более показательна история с крабом-стригуном опилио. В одном из районов Баренцева моря в 2015 году его добывали 8 тыс. тонн в год. В связи с отсутствием регулирования добычи и чрезмерными промысловыми усилиями (переизбыток добывающих судов) в 2016 году запас краба-стригуна опилио в этом районе фактически был уничтожен.

Вопрос о том, сколько должно быть судов-краболовов на Севере России, важен. В связи с вводом в эксплуатацию в ближайшие годы 10 новых специализированных судов данного типа, даже если на Севере некоторая часть самых старых судов-краболовов будет выведена из эксплуатации, то всё равно, исходя из промысловых запасов крабов в Баренцевом море, оставшийся краболовный флот в ближайшие годы будет загружен максимум на 70% от его эксплуатационных возможностей. Тогда возникает вопрос, для чего на Севере нужно строить еще какие-то «инвестиционные» объекты в виде краболовных судов?

Вывод

Очевидно, что на Северном рыбохозяйственном бассейне формируется переизбыток производственных мощностей для добычи рыбы и крабов. Речь об эффективности использования одной единицы флота уже вообще не идет, тут вопрос в другом — как в ближайшие годы загрузить работой эти промысловые суда и их экипажи.

Ежегодные лимиты вылова трески, пикши и мойвы

Общая картина допустимого вылова трески, пикши и мойвы по годам отражена в российско-норвежских документах. Следует обратить особое внимание на то, что мойва является основой питания (кормовая база) трески и пикши Баренцева и Норвежского морей, поэтому данные по мойве принципиально важны.

Протоколы

Смешанной российско-норвежской комиссии по рыболовству — ежегодные общие допустимые уловы (ОДУ) по видам (тыс. тонн)

год — — Треска Пикша Мойва

2023 — —? — —? — — ?

2022 — — 710? — — 180? — — 0?

2021 — — 885 — — 232 — — 0

2020 — — 738 — — 215 — — 0

2019 — — 725 — — 172 — — 0

2018 — — 775 — — 202 — — 200

2017 — — 890 — — 233 — — 0

2016 — — 894 — — 244 — — 0

2015 — — 894 — — 178 — — 120

2014 — — 993 — — 178 — — 15

2013 — — 1000 — — 200 — — 200

2012 — — 751 — — 318 — — 320

2011 — — 703 — — 303 — — 380

2010 — — 628 — — 243 — — 360

2009 546 194 380

2008 — — 451 — — 155 — — 0

2007 — — 429 — — 144 — — 0

2006 — — 478 — — 120 — — 0

2005 — — 492 — — 117 — — 0

2004 — — 506 — — 130 — — 0

2003 — — 435 — — 101 — — 310

2002 — — 435 — — 85 — — 650

2001 — — 435 — — 85 — — 630

2000 — — 430 — — 62 — — 435

1999 — — 520 — — 78 — — 80

1998 — — 694 — — 130 — — 0

1997 — — 890 — — 210 — — 0

1996 — — 740 — — 170 — — 0

1995 — — 740 — — 130 — — 0

1994 — — 740 — — 120 — — 0

1993 — — 540 — — 72 — — 600

1992 — — 396 — — 8 — — 1099

1991 — — 255 — — 28 — — 850

1990 — — 200 — — 25 — — 0

1989 — — 340 — — 83 — — 0

1988 — — 630 — — 240 — — 0

1987 — — 600 — — 250 — — 0

1986 — — 440 — — 100 — — 120

1985 — — 260 — — 50 — — 1100

1984 — — 260 — — 40 — — 1400

1983 — — 340 — — 77 — — 2300

1982 — — 340 — — 110 — — 1700

1981 — — 340 — — 110 — — 1900

1980 — — 430 — — 75 — — 1600

1979 — — 740 — — 206 — — 1800

1978 — — 890 — — 150 — — 1500

К чему готовиться рыбакам Севера

Вероятнее всего, на Севере России в ближайшие годы с незначительными разнонаправленными колебаниями средний уровень величин ежегодных общих допустимых уловов установится на отметках:

В соответствии с принятым двумя государствами «ключом» ежегодного распределения частей общих допустимых уловов между третьими странами, Норвегией и Россией, ежегодная национальная квота России на указанные виды водных биоресурсов в ближайшие годы будет определятся уровнем:

Для сравнения в 2021 году национальная квота России на данные объекты промысла составляет:

В ближайшую пятилетку снижение вылова трески и пикши в Баренцевом и Норвежском морях может составить 30% и даже 40% от уровня 2021 года. Это неизбежно приведет к существенному падению финансово-экономических показателей работы рыбодобывающих предприятий Севера России.

Опираясь на динамику запасов водных биоресурсов Баренцева и Норвежского морей в последние десятилетия рыбопромышленникам, исходя из своих квотных долей в договорах с государством, уже можно прогнозировать на ближайшие годы:

Часть 2. Рыбаки и власть

Взгляд рыбаков Севера на федеральную исполнительную власть

Если спросить рыбопромышленников, поддерживают ли они начатую в 2016 году «революцию» в рыбном хозяйстве России, то, за исключением приближенных к высшей власти олигархических структур, большинство руководителей хозяйствующих субъектов скажут категорическое «нет». Попытки главы Росрыболовства И.В. Шестакова убедить руководство страны в том, что в настоящий момент российские рыбопромышленники поддерживают позицию отраслевого госрегулятора в вопросе о необходимости продолжения «революционных реформ» и сегодня лишь обсуждают с Росрыболовством «детали» этих «реформ», вызывают у подавляющего большинства руководителей предприятий горькую ухмылку. Как бы ни хотелось высокопоставленным чиновникам, но из дискуссии на Восточном экономическом форуме во Владивостоке 2 сентября 2021 года на Круглом столе «ИнвестКвоты 2.0: путь к интенсивному развитию» вовсе не следует, что большинство рыбопромышленников поддержали идеи Росрыболовства. Стоит только внимательно посмотреть запись этого сюжета. За исключением «Русской рыбопромышленной компании» (собственник Глеб Франк — зять Геннадия Тимченко), представители крупного бизнеса лишь вынужденно, подчеркиваю — вынужденно высказывали свои мысли о вариантах меньшего ущерба рыбному хозяйству многочисленных приморских регионов в случае принятия решения о второй фазе «революционных реформ».

Учитывая ситуацию с сокращением основных экономически рентабельных промысловых запасов северных морей (треска и пикша), федеральным органам исполнительной власти, отвечающим за нормативное правовое регулирование в сфере рыболовства, следовало бы осмысливать свои аукционно-инвестиционные идеи «революционного развития» рыбой отрасли.

В стремлении понравиться руководителям государства, когда федеральные чиновники неустанно и громко заявляют о необходимости продолжения строительства тех или иных «инвестиционных» объектов в рыбном хозяйстве (холодильники-морозильники, транспортно-рефрижераторные суда, рефконтейнеры, рыбфабрики в подмосковье и т.д. и т.п.), возникает профессиональный вопрос: а нужны ли эти объекты рыбному хозяйству Севера России? Хватит ли работы на всех? О каких таких новых рабочих местах говорят чиновники? У одних предприятий (малых и средних) отобрать квоты и рабочие места и другим (нескольким крупным) передать? О каком заявляемом федеральными чиновниками повышении уровня конкуренции на рынке рыбопродуктов идет речь?

В рыбной отрасли люди прекрасно понимают, что происходит.

На самом деле по факту в стране реализуется политика стимулирования монополистического поглощения субъектов хозяйственной деятельности в сфере морского рыболовства, задачей которой является оптимизация (уничтожение) рабочих мест в рыбном хозяйстве в приморских приграничных регионах Российской Федерации.

Есть еще один важный вопрос, имеющий уже отношение к экономической (покупательной) доступности для населения рыбной продукции. Какая такая выгода обычному рядовому потребителю рыбопродуктов на внутреннем рынке России от еще каких-то «дополнительных» производственных объектов в рыбном хозяйстве? Ведь все эти многомиллиардные затраты на совершенно неочевидные в своей необходимости «инвестиционные» объекты, часть которых уже простаивает без дела (новые «инвестиционные» береговые рыбфабрики, построенные в 2020 году), этот чудовищный (142,4 миллиарда рублей) бюджетный аукционный «оброк с инвестиционными обязательствами» уложатся в цену совсем не морских ежей, гребешков или крабов на экспорт, а в стоимость различной массовой пищевой рыбной продукции, производимой этими предприятиями для внутреннего рынка России, что неизбежно подтолкнет этот рынок к очередному росту цен на рыбопродукты. Это студенту понятно.

Или, может быть, настоящей целью «революционных реформ» в рыбной отрасли является совершенно другое? Например, заранее обговоренный и утвержденный кулуарно где-то «наверху» отбор квот наиболее рентабельных водных биоресурсов у большинства рыбо‑ и крабодобывающих организаций России в пользу нескольких приближенных к власти привилегированных лиц? В этом случае логика продолжения «революционных реформ» понятна, всё становиться на свои места. Революция — это всегда отбор чего-то любой ценой. Но тогда это уж точно не про «эффективность», «конкурентность» или «доступность для населения», что российской публике последние годы неустанно пытаются доказывать федеральные чиновники. Тут конкретно — отъем бизнеса.

Российские парламентарии и рыбная отрасль России

Перед формированием структур новой Государственной думы 29 сентября 2021 года правительство Российской Федерации одобрило предложенные Минсельхозом России изменения Налогового кодекса в части, касающейся ставок сборов за пользование объектами водных биоресурсов, что позволит, по мнению чиновников, существенно увеличить поступления в бюджеты всех уровней. Правительство решило внести этот законопроект в Госдуму. Общая фискальная нагрузка на предприятия рыбной отрасли по ставкам сборов с 2022 года увеличивается с 2,2 до 21 миллиардов рублей в год, при этом налоговая нагрузка на хозяйствующие субъекты возрастет с 7,8% до 13% (в 1,6 раза). Это существенная дополнительная фискальная нагрузка на рыбную отрасль страны.

Для информации. За 2020 год сальдированный финансовый результат организаций рыбного хозяйства (без субъектов малого предпринимательства, банков, страховых организаций и бюджетных учреждений) в действующих ценах, по предварительным данным Росстата, составил 112,2 млрд рублей, что на 16,4% ниже уровня 2019 года. За 2020 год прибыль организаций рыбной отрасли сократилась на 14,4% по сравнению с 2019 годом и составила 116,5 млрд рублей. Вот они — первые результаты «революционных реформ».

На этом фоне продолжение реализации политики конфискации квот у законопослушных пользователей водных биоресурсов в пользу приближенных к федеральной исполнительной власти коммерсантов представляется уже натуральной «революционной» наглостью.

Целесообразность продолжения в ближайшие годы «революционных реформ» рыбной отрасли и дальнейшего изменения законодательства о рыболовстве в любом случае нужно будет доказать избранным депутатам Государственной думы VIII созыва. Депутатский корпус обновился почти наполовину. Есть основания полагать, что главы северных регионов, руководители приморских муниципальных образований, депутаты Госдумы от соответствующих прибрежных территорий, представляющих, в том числе, интересы различных политических партий, внимательно разберутся в ситуации на Северном рыбохозяйственном бассейне и отсекут явно неубедительные законотворческие инициативы и тезисы («лозунги») федеральных чиновников о какой-то острой необходимости продолжения «квотного передела» на Севере России. В ином случае трудовые коллективы предприятий рыбного хозяйства северных регионов Российской Федерации окончательно разочаруются в способности власти к принятию адекватных управленческих решений.