В Японии пора понять, что курильское «окно Овертона» плотно закрыто

Будучи знаком с политической культурой японского общества и принципами и манерами поведения политиков Страны восходящего солнца, ожидал от ушедшего в отставку премьер-министра Синдзо Абэ разъяснений народу и миру, почему же его беспрецедентные усилия и маневры в отношении Москвы и лично президента РФ Владимира Путина окончились фиаско. Да еще таким громким, когда российский народ, парламент и президент пожелали внести в Конституцию РФ поправку, не только запрещающую переговоры и разговоры об отчуждении российских земель, но и строго наказывающую за это в уголовном порядке. Уж чего-чего, а этого, думаю, Абэ-сан от «друга Владимира» явно не ожидал. Понимает он и то, что инициатива внесения такого «железобетонного» запрета была, конечно же, не спонтанной и во многом связана именно с притязаниями японского правительства на суверенные территории России — Курильские острова.

Однако политики остаются политиками. Они никак не желают признавать своих личных поражений, пытаясь объяснить политические провалы «объективными причинами». Вот и Абэ-сан разъясняет, что причина провала «возвращения северных территорий» в ухудшившихся российско-американских отношениях. Причем его не смущает нарушение им хронологии и логики событий. Отношения Вашингтона и Москвы, как отмечает Абэ, ухудшились в 2014 году из-за Украины, а провал уже якобы согласованных им с Путиным договоренностей произошел через пять лет — в 2019 году.

Но давайте по порядку.

Япония и Россия максимально приблизились к заключению мирного договора в 2018 году, когда в Сингапуре состоялась встреча премьер-министра Синдзо Абэ и президента Владимира Путина. Об этом бывший глава японского правительства заявил в интервью газете Нихон кэйдзай симбун, отрывки из которого опубликованы в субботу. «Мы подошли максимально близко», — отметил Абэ. Политик подчеркнул, что на встрече в Нагато в 2016 г. он почувствовал, что у президента РФ есть реальная готовность решить эту проблему. Говоря о причинах, которые в итоге помешали сторонам добиться заключения мирного договора, Абэ обратил внимание на такие внешние факторы, как «обострение отношений между Россией и США» после украинских событий.

«Экс-глава кабинета министров признался, что в зависимости от того, на какое соглашение Японии и России удалось бы выйти, он был готов распустить парламент и провести досрочные выборы, тем самым предоставив японскому народу право оценить достигнутые Токио и Москвой договоренности. В то время японские СМИ активно сообщали о том, что на консультациях по мирному договору стороны якобы обсуждают вариант передач Японии двух из четырех южно-курильских островов. Официально эта информация не подтверждалась», — отмечает ТАСС.

Вариаций того, что в действительности произошло в Сингапуре, несколько. Автор этих строк предлагает версию состоявшихся переговоров, основываясь на заслуживающих доверия источниках.

***

В известной степени, переговоры лидеров двух стран в Сингапуре 14 ноября 2018 года действительно стали рубежными. Тогда информационные агентства мира сообщили о договоренности президента РФ Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ активизировать российско-японские переговоры по мирному договору на основе Советско-японской декларации 1956 года. Вслед за этим в российских СМИ появились оптимистические оценки о якобы согласии Абэ отказаться от многолетних претензий на все российские южные Курилы и вернуться к «хрущевскому компромиссу» о передаче Японии после подписания мирного договора лишь Малой Курильской гряды — острова Шикотан и архипелага мелких островов Плоские, по-японски Хабомаи.

Похоже, сначала именно так воспринял предложение «друга Синдзо» о возвращении к условиям 1956 г. и Путин, который с первых лет своего президентства конфиденциально заявлял японским премьер-министрам о готовности выполнять обещания Никиты Хрущева. Причем, не принимая в расчет то, что в январе 1960 г. эти обещания были самим же Хрущевым фактически дезавуированы.

Хотя переговоры Путина и Абэ проходили в режиме секретности, «тет-а-тет», в этом мире, как известно, «нет ничего тайного, что не стало бы явным». Из российских СМИ было трудно понять, что же произошло в Сингапуре. А вот японские источники приоткрывают завесу таинственности.

Неожиданно предложив Путину продолжить переговоры по так называемой «территориальной проблеме», но уже на основе условий Совместной декларации 1956 г., Абэ сказал: «Это — предложение, дальше которого Япония уступить не может. В Совместной декларации записано, что после подписания мирного договора Хабомаи и Шикотан будут переданы Японии. В качестве устремленного в будущее реалистичного разрешения («территориального вопроса» — А. К.) другого пути нет».

«Путин, покусывая карандаш, кивал головой в знак согласия. Собравшись с мыслями и демонстрируя сосредоточенность, он ответил: «Реалистичное предложение. В Совместной декларации 1956 года есть положение о том, что после подписания мирного договора Советский Союз в качестве жеста доброй воли передает два острова. Но не написано о процедуре, а именно, что в действительности станет с суверенитетом (на этих островах). Есть и мнение на местах. Но я хочу удалить эту кость истории. Необходимо также морально подготовить протестное (в отношении передачи островов — А. К.) общественное мнение. Выражаю согласие с предложением. Давайте начинать работать».

Для обнародования достигнутого согласия Абэ предложил вариант формулировки: «Ускоряем переговоры по предусмотренному Совместной декларацией процессу». Путин, не согласившись, отметил, что с точки зрения русского языка это не подходит, и предложил свой подправленный вариант: «…на основе Совместной декларации 1956 года…»

После переговоров Путин подошел к Абэ и обнял его».

Если верить этой версии состоявшегося в Сингапуре разговора, можно с большой степенью уверенности полагать, что Путин был удовлетворен. Ведь именно в такой японской позиции он видел возможность реализовать свое предложение о «хикивакэ», некоей «ничье» в вопросе о принадлежности южных Курил.

Однако на самом деле это было не согласием Абэ ограничиться Малой Курильской грядой, отказавшись от требований самых крупных и освоенных островов — Кунашира и Итурупа, а возвращением к пресловутой формуле ельцинских времен «два плюс альфа», по которой сдача южных Курил осуществлялась бы не одномоментно, а как бы в рассрочку, по частям.

Оценивая переговоры в Сингапуре, японский источник резюмирует: «Таким образом, фактически на переговорах в рамках формулы «два плюс альфа» стороны договорились установить границу на основе передачи Японии островов Хабомаи и Шикотан, а на остальных островах — Кунашир и Итуруп выработать особые меры, обеспечивающие свободное передвижение японцев и ведение ими хозяйственной деятельности». Имелось в виду фактическое предоставление японцам режима экстерриториальности на суверенной российской земле.

И это, действительно, так, ибо, соглашаясь на «совместную хозяйственную деятельность», японское правительство намеревалось использовать ее лишь как средство «возвращения северных территорий» в полном объеме. Близкие к японскому правительству аналитики раскрывали замысел Токио:

«Совместное японо-российское экономическое освоение северных территорий будет осуществляться таким образом, что российская сторона предоставит землю и дешевую силу, а японская — всё остальное: капиталовложения, технику, технологию и рынок. В результате совместного экономического освоения под руководством Японии и в связи с возрастанием ее экономической мощи северные острова Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп постепенно перестают отличаться от территории Японии. Затем, в определенный момент эти острова становятся территорией Японии, и происходит их возвращение как юридически, так и формально». Причем написано это было для русских на русском языке…

Однако после Сингапура все пошло не так, как ожидали участники переговоров. Имея согласие Путина решать вопрос на основе условий 1956 г., Абэ поспешил широковещательно сообщить о якобы уже скором «возвращении» Шикотана и Хабомаи. При этом для приобретения политических очков он опрометчиво заявил о сохранении российских жителей этих островов по месту жительства и «великодушном отказе» Токио от предъявления Москве требований «компенсации (репараций? — А. К.) за многолетнее использование японской территории».

С другой стороны, будучи озабоченными поднявшейся волной протестов в России против планов передачи законно принадлежащей нашей стране территорий, российские власти предпочли не раскрывать договоренности в Сингапуре и, более того, фактически их опровергнуть. С этой целью в январе 2019 г. в МИД РФ был приглашен посол Японии в РФ. Для передачи японскому правительству было заявлено, что подобные высказывания Абэ грубо искажают суть договоренностей лидеров России и Японии об ускорении переговорного процесса на основе Совместной декларации 1956 г., дезориентируют общественность двух стран относительно содержания переговоров. Тем самым российская сторона дезавуировала достигнутые в Сингапуре договоренности, если они действительно состоялись. Думаю, это произошло к немалому удивлению и растерянности японского премьера и его советников.

С трудностями столкнулся Абэ и у себя в стране. В правящей ЛДП то ли не поняли «хитроумного» замысла «формулы два плюс альфа», то ли не захотели даже в малейшей степени подвергать ревизии многолетнюю догму об «исконных японских территориях». Правые силы страны воспротивились «сингапурским договоренностям» и потребовали подтверждения прежнего курса в отношении «северных территорий». Атака на Абэ за «измену национальным интересам» последовала и со стороны парламентской оппозиции. Потому он, продолжая ссылаться на «сингапурские договоренности», в то же время в ходе парламентских слушаний вынужден был подтверждать противоречащий этим «договоренностям» курс на «возвращение всех четырех северных островов».

После жесткого дипломатического реприманда в Москве, сделанного, конечно же, не послу, а премьеру, специалисты по российско-японским отношениям не исключали, что Абэ может воздержаться от запланированного на январь 2019 г. очередного визита в Россию. Тем более что незадолго до этого Путин на телевизионной пресс-конференции ушел от ответа на вопрос японского корреспондента, «сколько мы (японцы) получим островов — ноль, один, два, три, четыре?». Проигнорировав вопрос об островах, президент говорил о военной базе США на Окинаве и неспособности японского правительства удовлетворить требования жителей острова освободить их от американского присутствия или хотя бы ослабить его.

Приведем вопрос и ответ президента Путина целиком, ибо в последнее время военный аспект в переговорах о мирном договоре приобретал все большее значение и вес.

Хирофуми Сугидзаки, корреспондент японского информационного агентства «Киодо Цусин»: «Мой вопрос, естественно, к сожалению, касается нашего мирного договора, к которому, я так понимаю, мы с вами стремимся. После встречи в Сингапуре, где Вы с господином Абэ договорились ускорять процессы переговоров на основе Советско-японской декларации 1956 года, наша общественность обеспокоена только тем, сколько мы получим островов. Ноль, два, три, четыре — не знаем. С другой стороны, я так понимаю, россияне тоже в недоумении. В основном это так: «Зачем нам отдавать?». К нам обращаются самые разные люди даже с угрозой: «Не отдадим и пяди земли». И так далее. Речь идёт о территориальном размежевании, которое нам необходимо сделать. Но если наш новый договор, мирный договор ограничится только этим — территориальным размежеванием, этого будет мало и неинтересно, и народы наши, общественность будут понимать. Как Вы думаете, какую новую идею, какие моменты вложить для того, чтобы продвинуть наши отношения на новый, качественно новый уровень? И разрешите, в связи с этим я не могу не задать вопрос. В последнее время российская сторона, в том числе Вы сами затрагиваете вопросы безопасности. Речь идёт конкретно о размещении американской ПРО в Японии и потенциальном размещении американских войск и военной инфраструктуры в случае передачи островов Японии. У нас идут на уровне экспертов переговоры, но, поскольку речь идёт об обороне, Япония почти полностью зависима от США. Считаете ли Вы, что эти вопросы можно решить на двусторонней основе, или придётся Вам впрямую (разговаривать) с США? Спасибо большое».

В. В. Путин: «Давайте, чтобы не забыть, чем Вы закончили. Вопросы безопасности крайне важны, в том числе при заключении мирного договора. Вы сказали о размещении американской военной инфраструктуры в Японии, но она уже там есть, на Окинаве крупнейшая американская база уже давно существует, десятилетия уже, мы знаем. Теперь по поводу возможности Японии принимать участие в этих решениях. Для нас это непонятная, закрытая часть. Мы не понимаем уровня суверенитета Японии при принятии решений подобного рода. Вам лучше, чем всем остальным коллегам, известно, я тоже в курсе, что губернатор Окинавы против некоторых решений, связанных с укреплением базы и её расширением. Он против, но ничего сделать с этим не может. И люди, которые там проживают, — против. Далеко ходить не нужно, это все опросы показывают, люди на улицу выходят, требуют вывода этой базы. И, во всяком случае, они против того, чтобы укреплять военно-воздушную составляющую американских вооружённых сил, связанных с тем, что там уже есть. Существуют планы укрепления и развития. Все против, но это происходит. Что будет происходить после заключения мирного договора, мы не знаем. Но без ответа на этот вопрос нам очень трудно будет принимать какие-либо кардинальные решения. И, конечно, нас беспокоят планы размещения систем противоракетной обороны. Я много раз говорил США, могу ещё раз повторить: мы не считаем, что это оборонительное оружие, это часть американского стратегического ядерного потенциала, вынесенного на периферию. И эти системы работают синхронно, в комплексе с ударными комплексами. Поэтому здесь у нас иллюзий нет никаких, мы это всё понимаем…»

Эти высказывания Путина породили в Японии предположения, что он якобы связывает «возвращение» островов с отказом японского правительства от японо-американского «договора безопасности», то есть от военного союза с США. При этом указывалось, что такой вариант маловероятен. А потому в окружении премьер-министра заговорили о том, что «разрешить проблему северных территорий в период нахождения Абэ у власти не удастся». Резко сократилось число японцев, кто верил в то, что Абэ все же удастся найти с Путиным решение «проблемы северных территорий». В феврале 2019 г. после январского визита Абэ в Москву, по данным опроса общественного мнения, проведенного информационным агентством «Киодо цусин», 88,2% японцев не считали, что эту проблему можно будет решить в ближайшие два года, пока у власти в Японии должен был находиться премьер-министр Абэ.

Состоявшиеся в январе 2019 г. российско-японские переговоры не внесли ничего нового в вопрос об условиях подписания мирного договора. В своем выступлении по итогам переговоров президент Путин отметил: «Разумеется, обсудили и перспективы заключения мирного договора. Этому вопросу мы с господином премьер-министром уделили сегодня немало времени. Мы ведем диалог с господином Абэ на этот счёт уже несколько лет. На встрече в Сингапуре условились с господином Премьер-министром выстраивать переговорный процесс на основе Совместной декларации СССР и Японии 1956 года. Она в первую очередь предусматривает заключение мирного договора…

Подчеркну, впереди длительная кропотливая работа по формированию условий для выхода на взаимоприемлемые решения. Задача — обеспечить долгосрочное и всестороннее развитие российско-японских отношений на качественном уровне. И, разумеется, решение, которое предложат переговорщики, должно быть приемлемо для народов России и Японии, поддержано общественностью обеих наших стран».

Важно было и то, что, как сообщил пресс-секретарь президента РФ, «Япония не предлагала России передать ей два из Курильских островов в контексте обсуждения мирного договора». Такое заявление дезавуировало основанные на слухах и спекуляциях публикации по поводу того, что смысл согласия Абэ на заключение мирного договора на базе Совместной декларации 1956 г. якобы заключается в том, чтобы ограничить традиционные притязания на Курилы «лишь двумя островами — Шикотан и Хабомаи». Подчеркивалось, что «любые заявления на этот счет (об условиях заключения договора) — это не условия, касающиеся конкретики, а заявления, касающиеся запросных позиций, пожеланий или рассуждений вслух, не более того». В ответ на вопрос о том, как отреагирует президент РФ Владимир Путин, если такое предложение поступит, представитель Кремля сказал: «Пока ничего никто официально не предлагал, поэтому здесь какие-то эвентуальные рассуждения вряд ли уместны, они не способствуют успеху переговоров».

Условия же, на которых российская сторона может обсуждать мирный договор, изложил министр иностранных дел РФ Сергей Лавров по завершении его январских переговоров с тогдашним японским коллегой Таро Коно.

Глава внешнеполитического ведомства со всей определенностью подчеркнул: главное условие достижения прогресса при заключении мирного договора — признание Японией, входившей в гитлеровскую коалицию и потерпевшей поражение, итогов Второй мировой войны, в том числе суверенитета Российской Федерации над всеми островами южно-курильской гряды. Было заявлено: «Мы привлекли внимание наших друзей из Японии к тому, что вопросы суверенитета над островами не обсуждаются, это территория Российской Федерации. И обратили их внимание на то, что в законодательстве Японии эти острова обозначены как северные территории, что, конечно же, неприемлемо для Российской Федерации».

Это важное заявление, безусловно, отражает отнюдь не только личное мнение министра. В Японии это поняли правильно. Поняли в Токио и то, что Путин при всей его «любви и понимании Японии» не может идти наперекор мнению подавляющего большинства народа, в том числе его избирателей, не допускающих никаких территориальных уступок соседней стране. Как известно, опросы общественного мнения в нашей стране дают устойчивые цифры, свидетельствующие о том, что до 90 процентов граждан РФ отвергают территориальные претензии японского правительства. На самих же Курильских островах против «перехода в японское гражданство» выступили 96 процентов островитян.

Поэтому ожидать какого-то «прорыва», решительных действий в плане уступки японскому давлению оснований не было. В известной степени Путин оказался в ситуации, в которой находился при попытке сдать Курилы его предшественник — Борис Ельцин, объяснявший японским журналистам: «Российскому народу сейчас трудно. Добавить ему еще территориальную проблему — он не выдержит и взорвется. Из Японии я уеду под аплодисменты, а в Россию меня не пустят».

Принципиально важные положения были озвучены Сергеем Лавровым в данном 3 апреля 2019 г. интервью газете «Московский комсомолец». В нем именно нежелание японского правительства признавать послевоенные территориальные реалии справедливо названо главным препятствием, не позволяющим заключить между двумя странами всеобъемлющий договор.

«Здесь у нас камень преткновения, — считает министр. — Это непременный первый шаг в работе над мирным договором, как его называют японцы (мы бы его шире назвали), но японские коллеги категорически не хотят делать такого признания. Что касается самого мирного договора, то в их понимании, как показали мои многократные переговоры с министром иностранных дел Японии Таро Коно, переговоры в рамках группы, которую возглавляют наши заместители, да и встречи на высшем уровне — он должен состоять из двух строчек: граница проходит вот здесь, и все дальше будет хорошо».

Следует по достоинству оценить меткое определение замысла японского правительства в отношении мирного договора Японии с нашей страной — именно «две строчки». Это полностью совпадает с позицией патриотически настроенных специалистов по российско-японским отношениям, которые много лет утверждают, что Токио нужен вовсе не мирный договор, как таковой, а договор, включающий согласие Москвы уступить южно-курильские острова Японии. Удачным следует признать и замечание Лаврова о том, что желанная японцами «формула» подходит «для того, чтобы договариваться на утро после окончания войны». Оно тем более справедливо, что все вопросы, обычно составляющие мирный договор, разрешены в Советско-японской совместной декларации 1956 г. и никакого «формального состояния войны», о чем пишут недостаточно образованные в данном вопросе журналисты, давно нет.

Нельзя не согласиться и с предложением заключить не являющийся явным анахронизмом «мирный договор», а всеобъемлющий договор об основах мира, дружбы и сотрудничества между двумя соседними странами и народами.

«А сейчас, когда наши отношения стали настолько зрелыми, что они охватывают экономику, инвестиции, богатые и насыщенные гуманитарные связи, мы считаем, что нужно составить большой договор, который будет определять новые задачи по развитию нашего сотрудничества, превращая его в стратегическое партнерство, придавая новое качество нашим экономическим, инвестиционным связям, гуманитарным отношениям и не в последнюю очередь внешнеполитическому сотрудничеству», — предложил министр иностранных дел РФ.

Нечего возразить японцам Лаврову, и когда он констатирует, что договоренности и возможные компромиссы серьезно затруднены зависимым положением Японии от США, которые, по сути, контролируют внешнюю политику Страны восходящего солнца и все теснее привязывают ее к своей политической и военной стратегии. «Потому что ни по одному сколько-нибудь значимому вопросу, где позиции России и Запада расходятся, Япония не голосует отлично от США», — подчеркивает Лавров.

И добавляет в интервью корреспонденту «МК»: «Вы сами знаете о военном присутствии США на японской территории и наличии союзного договора о военно-политическом альянсе. Ясно, что Япония — ближайший, если не главный союзник США в этом регионе. Политика США носит откровенно антироссийский характер, это тоже факт. Сопоставив эти два факта, говорить о том, что наши отношения уже созрели для того, чтобы решать сложные проблемы, наверное, преждевременно».

Выдвинутое российским руководством в качестве главного условия подписания мирного договора официальное признание Японией территориальных итогов Второй мировой войны побудило японское руководство вернуться к жесткой риторике по поводу принадлежности южно-курильских островов. Японский МИД издал ежегодный доклад «Синюю книгу по дипломатии», в которую вернул положение о том, что суверенитет над этими российскими островами якобы принадлежит Японии. Одновременно министр иностранных дел Японии Тосимицу Мотэги выступил с изложением японского условия подписания мирного договора с Россией: «Мы не меняем свою позицию на протяжении нескольких последних десятилетий. Россия должна решить с нами вопрос касательно Курильского архипелага. Только после этого мирный договор будет подписан официально. Мы не готовы идти на компромиссы, если из-за них будут страдать суверенитет и территориальная целостность страны. В остальном Япония полностью открыта для переговоров». Тем самым была поставлена точка в разговорах о возможности прийти к согласию на основе предложенного Путиным некоего компромисса «хикивакэ».

Не исключено, что ужесточение японской позиции явилось и результатом одобрения Государственной думой, Советом Федерации, а затем и президентом Путиным поправки в Конституцию РФ о недопустимости отчуждения российской территории в пользу другого государства. Хотя некоторые в Японии, ссылаясь на внесенную президентом оговорку о возможности изменения границ России в результате демаркации или делимитации российской границы, убеждают, что якобы такая оговорка позволяет продолжать переговоры о Курилах, в действительности такое конституционное положение становится серьезной преградой для попыток покушения на суверенитет и территориальную целостность нашей страны. Думается, новый премьер-министр Японии Ёсихидэ Суга в полной мере это осознает и учитывает при выработке своей политики и дипломатии на российском направлении.