От Госплана к «свободному рынку» – и обратно: что ждёт экономику России?

Жан Тироль. Экономика для общего блага. М: Издательство Института Гайдара, 2020

Распад СССР с его плановой экономикой должен был поставить точку в ключевом споре ХХ века: рынок или государство? В России младореформаторам был выдан карт-бланш, однако их реформы довели страну до предсмертного состояния. По горькой иронии, самонадеянность отечественных приватизаторов стала эпилогом к другому великому краху — мировому провалу неолиберализма с его свободным рынком.

Уже классики политэкономии признавали, что рынок имеет ряд общественных побочных эффектов: неравенство, подавление рабочих, уничтожение солидарности. Но считалось, что прогресс стоит того. Марксизм показал, что развитие капитализма не устраняет его недостатков. Напротив, бизнес укрупняется, захватывает власть и начинает менять правила игры под себя: монополии, войны, спекуляции, привилегии — рынок самоликвидируется, порождая алчные империи. ХХ век определялся уже тотальными государствами и, затем, геополитическими блоками. Кратковременное возвращение (скорее идеологическое, чем властное) фанатичных неолибералов на Западе в конце столетия не переломило тенденцию, а лишь окончательно дискредитировало «невидимую руку» рынка. Неудивительно, что сегодня почти все экономисты ищут золотую середину между рыночными силами и государственным контролем, считая «крайности» нежизнеспособными.

Но можно ли просто совместить лучшее «из двух миров»? Идея компенсировать недостатки рынка очевидна и не нова — почему же решение до сих пор не найдено? Не потребует ли оно, как утверждали марксисты, кардинального преобразования всей общественно-экономической формации?

Обратимся за ответами к французскому экономисту Жану Тиролю, лауреату Нобелевской премии «за анализ рыночной власти и её регулирования». В книге «Экономика для общего блага» он пытается доступным языком изложить основные итоги «поиска золотой середины» применительно к разным сферам современной жизни: цифровым платформам, госкомпаниям, финансовой системе, Евросоюзу, работникам с неполной занятостью и т.д. Автор также рассуждает о роли экономистов в обществе, политике и государстве.

Тироль специализируется на теории игр для ситуаций, когда стороны обладают разным объёмом информации (но всегда неполным). Хотя книга написана доступным языком, несложно заметить, что, по сути, для каждой сферы автор расписывает игроков, их логически возможные ходы и контрходы (взаимодействия) и рассматривает все получившиеся комбинации. Из этого выводятся «оптимальные» шаги (меры регулирования) для государства. В результате изложение оказывается слишком общим, умозрительно-поверхностным, даже банальным. Лишь изредка эти схемы приводят к неожиданным, относительно свежим предложениям: например, в условиях роста временной занятости сократить социальные выплаты предприятий, идущие на страховку работника от безработицы, но ввести штраф за увольнения; или введение «средней цены» за услуги компании под контролем государства, вместо ручной настройки каждого конкретного тарифа.

В целом, советы автора направлены на то, чтобы государство минимизировало прямое управление предприятиями, ценами и инвестициями, действуя через более общие стимулы и ограничения. Иными словами, давая свободу «рыночной мотивации», но подталкивая её движение в нужную сторону.

Однако логичность схем Тироля обманчива. Его модели включают ограниченное количество игроков: преимущественно это «политики», государственная бюрократия, финансовый капитал и управленцы высшего звена; общественные организации и профсоюзы остаются за кадром. Схемам явно не хватает реальных связей: слияние политиков и бюрократов с бизнесом рассматривается как досадная случайность или как следствие неправильных действий государства. Предполагается, что стороны «начинают игру» в состоянии полной независимости.

Отсюда вытекают характерные для надеющихся на «верховенство закона» парадоксы: хотя Тироль постоянно ругается на коррумпированность политиков и чиновников (в частности, делающую прямое государственное управление бесперспективным), он предлагает государственную политику, нацеленную на запрет этой коррупции. Значит, чтобы регуляция заработала, власть должна сделать ход против собственных интересов! И далее эти правила кто-то вынужден будет ещё поддерживать, вопреки «соблазну» коррупции… Либо же в игру должна включиться некая внешняя сила? В одном месте Тироль вскользь упоминает, что государство должны удерживать некие низовые структуры — но в остальном изложении места им не отводится.

При этом уверенный отказ автора от прямого государственного вмешательства ниоткуда логически не вытекает и почти ничем не подкрепляется. Главный аргумент — распад СССР. Но даже если не вникать в устройство позднесоветской экономики, её реальные показатели и причины развала — последующий поворот к рынку в России оказался явно разрушительным для экономики. Не логичнее было бы сделать вывод, что план эффективен, а рынок — нет?

Остальные обрывочные замечания Тироля складываются в ещё более странную картину. Так, критикуя государственное распределение жилья, автор доходит до аргумента, что «произвольно» выданное Вам жильё будет «скорее всего будет не тем, которые Вы хотели по расположению, метражу или другим характеристикам». И это в ситуации, когда жилищное строительство по всему миру стало символом людоедской сути капитализма. Строительная индустрия переживала бум за бумом за счёт «пузырей», надуваемых финансовым сектором, и государственной поддержки частных строительных корпораций — вполне в духе Тироля. Но, поскольку капиталисты (да и чиновники) стремятся к максимизации прибыли, граждане не могут просто получить построенное жильё. Его цена неподъёмна, ипотека — разорительна (а лопнувший пузырь и обвалившаяся экономика рискуют обанкротить гражданина); в попытках сэкономить люди нарываются на строительные пирамиды и банальных мошенников, собирающих деньги и сбегающих с ними. Как на социалистических карикатурах: с одной стороны — пустующие квартиры, с другой — люди без дома.

В какой-то момент Тироль даже признаёт, что положительные примеры госвмешательства есть — но называет их «анекдотичными» и утверждает, что у экономистов недостаточно данных для общих выводов. Правда, самому автору отсутствие данных (ещё одна тема, проходящая сквозь книгу) не мешает…

Читайте также: Китайский путь для России: неизбежное будущее или упущенная возможность?

Теоретически Тироль исходит из аксиомы, что у государства никогда нет достаточной информации, чтобы управлять. Откуда берётся это смелое утверждение — умалчивается. При этом частные корпорации действуют в книге так, будто, наоборот, обладают полным знанием. Характерный совет: если государство хочет вложиться в создание чего-то нового (например, исследовательского центра или инновационного производства), то ему нужно предложить эту инициативу частным компаниям. Если они откажутся — значит, инициатива государства объективно плохая. Мол, частникам с их опытом, экспертами и базами знаний виднее. Реальная ситуация (описанная в другой части книги), когда бизнес берётся лишь за быстрые и суперприбыльные (рискованные, спекулятивные) заработки, а стратегические важные отрасли с более низкой нормой прибыли игнорирует — не рассматривается.

Удивительно — как столь бестолковое государство должно обеспечивать выполнение законов, выискивать нарушения (чтобы наложить штраф) или следить за превышениями установленных им лимитов? Впрочем, Тироль предлагает делегировать контроль «независимым» частным конторам — но почему купить их будет сложнее, чем хоть как-то зависящее от избирателей государство?

Для сравнения: Бет Новек и другие авторы, занимающиеся кризисом современного управления, распространяют проблему недостатка информации и компетенции также на корпорации. Они доказывают, что даже самые крупные институты в сегодняшнем мире слишком узки перед лицом специализации, разделения труда, разнообразия сфер деятельности, практического опыта и т.д. Важнее другое: конкурирующие частные корпорации, как и трясущиеся за свои «тёплые» места бюрократы, мешают циркуляции знаний и компетенций. В результате все оказываются неадекватными, способными действовать только тактически, руководствуясь ближайшими частными интересами. Предлагаемое решение — выйти за пределы рынка и капитализма, на поле демократического участия и общественного блага, где обширные гражданские ресурсы (людей именно в качестве граждан, а не представителей бизнеса) смогут объединиться.

Конечно, Тироль отмахивается от общественного блага как утопичной идеи (хотя и признаёт, что Элинор Остром доказала её работоспособность «в малых сообществах»). Подчёркнуто отмахивается он и от главного обвинения в адрес капитализма: стремление к максимизации частной прибыли всё больше расходится с нуждами прогресса и благом общества. Мол, отношение ко всему как источнику прибыли просто делает все процессы более эффективными.

Понятно, что ненавистная Тиролю коррупция — один из результатов капиталистического главенства прибыли. С одной стороны, богатые становятся авторитетными («если ты такой умный, то покажи свои деньги»); с другой стороны, авторитеты стремятся к богатству. Оставим даже очевидное противоречие личного и государственного обогащения (решающееся через присвоение элитой государства). Если сельское хозяйство нужно людям, но не приносит столько же прибыли, сколько спекуляция или распродажа сельхоз угодий — «правильный» чиновник, как и капиталист, вложится в спекуляцию. И потому Тироль считает стремление политиков развивать национальное производство ошибкой, следствием незнания экономики или потакания такой же непросвещённой толпе: нужно вкладываться во что-то с большей нормой прибыли! Например, в пузыри IT, раздутые финансистами в ожидании монополистической сверхприбыли — и даже при лучшем итоге оставляющие 99,9% населения за бортом.

Можно сказать, что Тироль забывает, что игры ведутся в рамках некоей политической и экономической системы, налагающей на всё происходящее свои правила, задающей начальные условия. Например, интересы государство и капитала уже совпадают; и высшего «регулятора» над ними нет. Бесконечные ссылки автора на политические интересы, мешающие управлению, сводятся на деле к той же капиталистической прибыли: не только банки рассчитывают обобрать налогоплательщиков, но и чиновники. Тироль надеется ввести такие правила, которые дадут капиталу максимальную прибыль при охране интересов общества. Но дело в том, что максимум прибыли достигается срыванием всяких правил, переделкой их под себя, и расшатыванием интересов общества.

И, возвращаясь к марксистским исследованиям, логика такова, что развитие рынка и капитализма логически приходит к этому «коррумпированному» состоянию, кажущемуся Тиролю случайным или неправильным. Регуляция игры не поможет, поскольку сами правила являются предметом игры. Разомкнуть порочный круг пытались коммунисты, предлагая радикальное преобразование и государства, и бизнеса (итогом которой становится их ликвидация), с выдвижением третьей силы — широкого гражданского участия и самоуправления. Идея была ближе к Новек, чем к Госплану: объединение интересов, знаний и компетенций для разумного управления и развития.

Допустим, мы ограничимся «просто» политической организацией народа и демократией участия, направленной на ликвидацию коррумпированного капиталистического государства. Будет ли применима для такой системы логика Тироля — с бессильным государством, мудрыми бизнесменами, невозможностью ручного управления и пр.

Поиски золотой середины или попытки компенсировать негативные черты системы разбиваются о то, что точечные вмешательства в огромную, сложную, переплетённую, долго развивавшуюся формацию невозможны. Мелкие изменения просто компенсируются, обойдутся — как и многие описываемые Тиролем «неудачные» попытки регуляции. Чтобы система реально изменилась, ей нужно дать большой (и структурный) толчок, принципиально меняющий игру. Для такого толчка нужен реальный субъект — а его собственные интересы, возможности, связи неизбежно внесут изменения в планы. В этом трагедия восстаний и революций: консервативные силы быстро откатывают вспять большинство изменений, система восстанавливается и возвращается на свой деструктивный курс. Нужны большие и смелые цели — которые никогда не исполнятся в точности, как планировалось, из-за большого числа неучтённых интересов и факторов.

Возможно, в каких-то особых ситуациях, на небольших отрезках времени советы Тироля и пригодятся. Но если представить себе, допустим, сколько всего нужно сделать и изменить, сколько барьеров сломать и чьи интересы пересилить, чтобы их можно было бы «опробовать» в России — становится понятно, сколько всего не учитывают эти красивые и «простые» методики улучшения экономки…