В марте я заболел COVID-19. Меня дважды вводили в искусственную кому, когда я был на аппарате искусственной вентиляции легких, в сумме почти на 30 дней. И хуже всего были сны — эмоциональная и ментальная реакция на препараты, которые вводили меня в кому. Когда я проснулся, оба раза я был в замешательстве. Я был накачан сильнодействующими препаратами, которые часто вызывают ужасные сны. Я думал, что эти сны были моей реальностью. В какой-то момент мне показалось, что я в Швейцарии и все вокруг меня умирают. В другой раз мне показалось, что меня режут на мелкие кусочки. Сны были совершенно ужасными, и все это время я думал, что умру. Я страдал от того, что называется реанимационным бредом.

Генри Фюзели. Ночной кошмар. 1781

За последние несколько лет сотрудники больниц во всем мире обнаружили и задокументировали, что пациенты, которые находятся в отделении интенсивной терапии в течение длительного периода времени, часто мучаются такими снами. Реанимационный бред может вызвать у пациента ужасающие, сильные галлюцинации до такой степени, что он чувствует, что сходит с ума. Когда люди говорят об этом с другими, их переживания часто игнорируются, что может привести к тому, что они будут чувствовать себя очень одинокими и подавленными.

Когда я наконец проснулся во второй раз, мне нужно было заново научиться ходить, есть и даже пользоваться санузлом. Это был ужасный опыт. Мое тело было настолько слабым, что я ничего не мог сделать самостоятельно. Хуже всего было то, что я все время спрашивал у врачей и медсестер, когда же наступит Пасха, так как мне отчаянно хотелось оказаться дома и провести праздники со своей семьей. Все боялись сказать мне правду. Пасха уже наступила и прошла, и я пропустил целый месяц своей жизни.

Переживая чувство глубокого разочарования из-за того, что я пропустил Пасху со своей семьей и потерял месяц своей жизни, плюс страдая от реанимационного бреда, я остро нуждался в ком-то рядом со мной. Мне нужен был кто-то, кто мог бы дать мне совет, успокоить меня и помочь оправиться от последствий приема сильных препаратов, которые все еще действовали на мой организм и заставляли меня сомневаться во всем и во всех вокруг меня. В какой-то момент я даже рассказывал своим друзьям, будто медицинский персонал больницы пытался убить меня, хотя врачи там были просто потрясающими, и думать, что они пытались причинить мне боль, было просто абсурдно, и мои друзья это знали. У меня были дикие галлюцинации, и мне нужна была помощь.

Медсестра с больным COVID-19

В какой-то момент один из врачей заметила мое беспокойство и подошла ко мне, чтобы помочь успокоиться. Она просидела со мной целый час и рассказала обо всем, что произошло, и обо всем, что мне пришлось пережить. Это мне очень помогло. Но это не было чем-то обычным ни там, ни где-либо еще.

Реанимационный бред — это внезапная и интенсивная путаница, которая может включать галлюцинации, бред и паранойю. Согласно недавнему исследованию, опубликованному в журнале Annals of Intensive Care Medical Journal, реанимационный бред чрезвычайно распространен в отделении интенсивной терапии, особенно среди пациентов на ИВЛ, и он часто не диагностируется, если не используются специальные диагностические инструменты. В итоге люди, которые проснулись и оправились от болезни, часто страдают от реанимационного бреда, как и я, а поскольку это состояние часто не диагностируется, то оставляет многих людей наедине со страхом и психической травмой после физической травмы болезни. Состояние усугубляется бурным и травматичным процессом восстановления.

Другой отчет, появившийся на сайте STAT health news о бреде в отделении интенсивной терапии, гласил, что от трети до более чем 80% пациентов отделения интенсивной терапии страдают бредом во время пребывания в больнице. И четверть всех пациентов отделения интенсивной терапии уже после выписки страдают от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), что сопоставимо с диагнозами ПТСР среди ветеранов боевых действий и жертв насилия. Пациенты с реанимационным бредом имеют меньше шансов выжить, а выжив, с большей вероятностью будут страдать от долгосрочного когнитивного повреждения.

(сс) Денис Гришкин. mos.ru
Аппараты ИВЛ

Чтобы облегчить пациентам выход из искусственной комы, рядом с ними должен быть кто-то, кто может направлять их и помогать им в этом процессе. Как пациент, который прошел через это, я могу засвидетельствовать, что это жизненно необходимо для всех пациентов и может значительно облегчить страдания выздоравливающих пациентов. Эмоциональное расстройство, вызванное пробуждением после такого переживания, может быть крайне тяжелым, и людям нужна помощь, чтобы пройти через него. Я получил эту помощь, и, когда больница увидела, что произошло, они ввели новый протокол, который требует, чтобы специально обученный профессионал присутствовал с пациентами после того, как они очнутся от индуцированной комы на вентиляторах, чтобы помочь им пройти этот процесс.

Я настоятельно призываю всех руководителей и сотрудников больниц делать то, что начала делать больница, где я лечился — быть в курсе эмоционального состояния ваших пациентов, которые выздоравливают после тяжелых болезней, и обеспечить им помощь кого-то, кто поможет им эмоционально. Оказать эту помощь крайне необходимо и часто упускается из виду во многих местах, но она поможет ускорить процесс выздоровления и сделает его гораздо менее травматичным для пациентов.

Люди, которые проснулись и оправились от болезни, часто страдают от реанимационного бреда, как и я, а поскольку это состояние часто не диагностируется, то оставляет многих людей наедине со страхом и психической травмой после физической травмы болезни. Состояние усугубляется бурным и травматичным процессом восстановления.