Первый новогодний блин от Зеленского: «единая нация»

О «единстве страны» много, охотно, пафосно говорил «ранний» П. Порошенко. Такие речи резко контрастировали с реальным положением вещей в стране и обществе, корчившихся в муках глубокого послемайданно-атошного раскола. Ни самого Петра, ни его людей этот факт не волновал. Тему продолжали раскручивать и эксплуатировать с упорством, способным конкурировать со стремлением к заработкам на войне и крови. Позже настал момент, когда «единство» по-тихому сдали в архив. «Поздний» П. Порошенко о нем не вспоминал и не упоминал. На горизонте вырисовывались очертания «армии — веры — языка». Той новой концепции, с которой муж Марины Порошенко и любимец «слепых трастов» решил пробиваться на второй срок.

В. Зеленский — не П. Порошенко. Это — аксиома, иначе говоря, истина, не требующая доказательств. Каково же было удивление украинцев, когда «ранний» В. Зеленский в новогоднюю ночь заговорил голосом «раннего» П. Порошенко, сделав в своем поздравлении акцент именно на «единстве». Пусть не «страны», а «нации», это в данном случае не принципиально.

Ясное дело, в «единстве» Порошенко и «единстве» Зеленского больше различий, чем совпадений. У первого это вообще было чистое пустозвонство. Хотя и не без некоторой политической подоплеки. Технологический ход с «единством» должен был служить ширмой для развернутого при Петре беспрецедентного наступления агрессивного меньшинства на молчаливое большинство. Идеальная «единая страна» в такой интерпретации — это согласие многих жить по правилам «майдана», определенных немногими.

У В. Зеленского присутствуют элементы чего-то серьезного, хотя само понимание явления предстает заметно ограниченным, то ли урезанным, то ли выхолощенным. Или же подвергнутым цензуре в угоду доминирующему в публичном пространстве Украины тренду и его носителям. Впрочем, разве могло быть иначе, если под видом призыва к общенациональному единству, по сути, предлагается квази-единство концертно-политической тусовки?

«В паспорте нет строки «ватник» или «бандеровец», — заявил главный «слуга народа», рассчитывая, видимо, на сногсшибательный эффект этой сентенции. Реплика прозвучала, действительно, не банально. Внимание экспертного сообщества, наблюдателей, комментаторов, действительно, привлекла. Жаль только, что ничего в существующем положении дел она не исправила, никого ничему не научила, никого ни к чему не подтолкнула. Хотелось, думаю, как лучше, а получилось, как всегда: чистая демагогия. Бьют-то, говоря словами старого анекдота о еврее, считавшем, что лично ему не грозят антиеврейские выходки, потому что по паспорту он — русский, «не по паспорту, а по морде».

Принципиально важный же в данном случае, ключевой вопрос о том, на какой платформе следовало бы, по мнению президента, выстраивать то единство в многообразии, к которому он призывает, так и остался открытым. Как по, собственно, самой идее единства, так и по не менее важной проблеме многообразия. Тот перечень различий, которым оперировал В. Зеленский, не исчерпывает и десятой доли всего того, чем отличаются сегодня друг от друга украинцы. Причем, не только украинцы, говоря языком поздравления, «из Славянска и Тернополя», но и те, что живут в одном только Тернополе. Или в одном только Славянске. Утверждения типа: «Одесса — украинский город», «Донецк — русский город», — заведомо неполны, неполноценны. В одной Одессе — несколько очень разных одесс. В одном Донецке тоже несколько донецков, и они тоже очень разные. Прописные, казалось бы, истины, а в сегодняшней Украине они звучат едва ли не как откровения.

Судя по содержанию новогоднего спича и формату его представления, В. Зеленскому нечего сказать украинцам кроме красивых слов о призрачном «единстве». Общий пафос выступления, сводимый к призыву одним махом прийти к единству, признав наличие у украинцев различий и воспылав евангельской любовью друг к другу, выглядит как благое намерение, светлая утопия. Извлечь из него руководство к какому-то практическому действию не представляется возможным. Слабо верится, что президентский призыв к единству отозвался в сердце большого числа граждан. Время, когда люди готовы были довольствоваться красивыми словами в исполнении «новых лиц» и их главного «лица», осталось в прошлом. От президента ждут не слов, улыбок и добрых интонаций, а дел. Обещанных им «по весне» посадок, к примеру. А еще — реальных результатов в преодолении массовой бедности. Борьба с бедностью могла бы стать национальной идеей, сплотившей нацию. Понятное дело, в ее не этническом, а политическом виде.

Преодолеть раскол далеко не так просто, как это может показаться в новогоднюю ночь или в ходе подготовки к ней. Украинский раскол не взялся ниоткуда, сам по себе. Он произведен искусственно, не на основе украинской жизни, а, наоборот, вопреки ей. Его тщательно готовили, продвигали, обеспечивали всем необходимым. За время, минувшее с первых его шагов, успела сформироваться разветвленная, глубоко укорененная инфраструктура раскола. Пока она существует, движение идет не в сторону единства нации, а в сторону ее дальнейшей фрагментации.

Тот факт, что, как полагает директор Фонда «Демократические инициативы» И. Бекешкина, «пока что Зеленский лично не сделал ничего такого, что разделяет общество», вряд ли способен что-либо в этом плане серьезно изменить или исправить. Если даже он «лично» не сделал ничего, то от его имени сделали другие. Те, кого он же и привел во власть, снабдив полномочиями раскалывать страну и общество, как это делалось при П. Порошенко. Обратная же сторона этой «медали» состоит в том, что, не сделав лично ничего, что разделяет, президент не сделал и ничего такого, что могло бы дать толчок для преодоления уже существующих линий раздела.

Не только добиться единства, за которое ратует В. Зеленский, но даже взять курс на его достижение в обозримом будущем не на словах, а на деле невозможно без решительных действий по устранению причин раскола, выкорчевыванию всего того, что работает на его консервацию. Если же принять во внимание еще и то обстоятельство, что президент с большей готовностью и энтузиазмом берется подыгрывать меньшинству, чем прислушиваться к большинству, то ситуация окажется еще более запутанной, а возможные варианты ее развития — еще менее оптимистичными.

Вместе с тем при желании в президентском поздравлении все-таки можно отыскать некоторый позитив. Или по крайней мере намек на нечто подобное. От декларативных разговоров о мифическом «единстве» при желании можно было бы попробовать перейти к выработке если не новой идеологии, то, во всяком случае, к новой трактовке национального мифа в виде нового патриотизма. Со временем, при определенных обстоятельствах он мог бы прийти на смену глубоко архаичному, пещерному патриотизму, которым больна часть украинского общества и политического класса. Жаль, что ни В. Зеленскому, ни его технологам, ни спичрайтерам это невдомек. «Слугам народа» идеология не нужна.

Киев