Крепостные на Алтае: как приёмная семья стала «адом» для шестерых детей

Пока человечество исследует чёрные дыры, перепрограммирует стволовые клетки и «учит» автомобили ездить без водителя, в одной из алтайских приёмных семей живут самые настоящие крепостные — бесправные дети, у которых судя по всему, ещё и «барыня"-садист. Обратиться в СМИ отчаявшиеся добиться справедливости подростки были вынуждены после того, как сумели избавиться от неимоверно жестокой опеки.

Алексею уже 17 лет, он работает и учится в Заринске (Алтайский край), а Лиле — 15, она больше не состоит на учёте у психиатра и не пьёт психотропные препараты, которыми её и всех остальных детей (даже пятилетнюю девочку) поила опекун Ирина N. Стараниями «мамы Люды» — так уважительно девочка называет своего нового опекуна — Лиля стала хорошо учиться и неплохо одеваться, а главное — её больше не бьют и не заставляют работать за еду. Но ребята очень обеспокоены судьбой своих младших братьев и сестёр, всё ещё остающихся в «заключении». По их признанию, Ирина N. (дети в разговоре часто называли этого опекуна даже не по фамилии-отчеству, а просто «Она» или «Эта») не даёт родным видеться и угрожает исполнить самое страшное для ребят наказание: «сгноить в психушке».

«Мы смеялись, Лиля плакала»

Заринский район. Доживающая свои последние годы деревушка Старокопылово, где жилыми являются от силы шесть усадеб, встретила неприветливо. Заросшие, в колдобинах дороги. Грязноватое озеро и единственная сияющая новизной крыша небольшого дома у воды. Это, пожалуй, единственный дом, который осчастливили перестройкой. И скорее всего, сделано это было на средства, сэкономленные на опекаемых детях. В нём и провели четыре непростых года Алексей, Лиля и ещё четверо их братьев и сестёр. Было заметно, что подростки, увидев за оградой сожителя своего бывшего опекуна, очень волновались, и волнение это не имело ничего общего с радостью. Грузный мужчина — дядя Володя — лишь поздоровался сквозь зубы с бывшими подопечными и стал пристально наблюдать за непрошеными гостями.

«В эту приёмную семью я и ещё трое моих братьев и сестёр попали четыре года назад, в то время мне было 13 лет, сестре Наташе — 11, брату Серёже — шесть и ещё одной сестре — Даше — пять лет. Нашу маму лишили родительских прав, и опека сразу повезла нас в приёмную семью. Я на тот момент не знал, куда нас везут, думал, в детский дом, так как нас даже не спросили, хотим ли мы ехать к опекунам», — поясняет Алексей.

По его словам, с первого же дня пребывания стало понятно, что семья, в которую они попали, не слишком приветливая, если не сказать больше.

«В семье, куда нас определила опека, уже проживали двое приёмных детей. Это Лиля (ей тогда было 12 лет) и её брат Максим (ему тогда было 10 лет). В тот же вечер, когда мы к ним приехали, был такой момент: Лиля постирала свои трусики и забыла снять после сушки. И опекун говорит: «Надо её проучить. Идите оденьте её трусы себе на голову, зайдите к нам и смейтесь над ней». Вот так наше знакомство произошло. Сожалею, конечно, но мы тогда пошли и всё так сделали, так как посчитали, что «Она» — опекун и намного старше нас, её нужно слушаться. Вот так в первый же день «Она» нас использовала, чтобы унизить девочку. Мы смеялись, Лиля плакала. Но это было только начало», — поделился Алексей.

«Она жестокая»

Удивительно, но живущие в непосредственной близости с опекунами соседи ничего не смогли сказать о семье опекунов.

«Они всегда держались особняком, никого к себе не приглашали, неприветливые, я давно здесь живу, но дома у соседей ни разу не была. Про то, что детей в строгости держали, по деревне, конечно, слухи ходили», — призналась хозяйка.

Завидев незнакомую машину, во двор своего дома вышла Тамара N. Очевидно, что обычная пенсионерка, узнав в недавних детях заметно повзрослевших Лилю и Алексея, была обрадована этой встречей, а в разговоре подтвердила «крепостничество» приёмных детей опекунов.

«Они постоянно работали, а гулять им не разрешали вовсе. Воду с колонки носили — а она не близко. По зиме их тоже заставляли. Представляете? Рано утром они должны были пройти полкилометра за водой, а потом ещё на остановку столько же, чтобы в школу успеть. Очень жалко ребят. А как ругались на них! Даже сверстники переживали, не могли поверить, какими словами их называли приёмные родители!» — поделилась Тамара N. Саму хозяйку дома, где жили приёмные дети, собеседница охарактеризовала двумя словами: «Она жестокая». Подумалось, что бы наша рассказчица сказала, узнав, что творилось за стенами дома, куда никогда не приглашали соседей?

Вшестером в одной комнате

Алексей на мою просьбу рассказать о том, как жилось ему в опекунском доме, выдал целый монолог. Чувствовалось, что подростку хотелось выговориться и быть понятым. Может быть, потому, что всё то же самое, озвученное им неоднократно представителям опеки, попросту игнорировалось. И тому, по словам Алексея, есть простое пояснение — опека и опекуны состоят в родственных связях.

«Полагаю, что раз нас взяли в семью, опекуны могли бы позаботиться о том, чтобы нас одеть и обуть. Но они на наш внешний вид обратили внимание лишь по прошествии двух месяцев. Первую зиму я и моя сестра Наташа проходили в демисезонной одежде. Было очень холодно. А в школу за несколько километров нас возил автобус. Чтобы на него попасть, нужно было пройти приличное расстояние до остановки, и там ещё подождать.

И там не было такого: захотел покушать, подошёл к холодильнику и взял что-то. Был распорядок дня: кормили три раза в день, и порции были не столько, сколько захотел, а, как «Она» всегда говорила — «как в столовой»: поварёшка супа, два куска хлеба, добавки захотел — не получил. Нет, было, конечно, когда у «Неё» хорошее настроение — можно было добавку выпросить. Также, к примеру, просто так прилечь на кровать нельзя было. Только на стул присесть. В основном мы всегда что-то делали, работали. И просто как, без спроса, в дом зайти тоже было нельзя», — вспоминает Алексей.

Кстати, в первый год, как дети попали в эту семью, все приёмные жили в одной комнате.

«Изначально домик был очень маленький. Просто кухня и комната, а потом сделали две комнаты. Мы больше года вшестером жили в одной комнате», — рассказывает Алексей. Но больше всего детей выматывала работа и совершенно недетские наказания за проступки.

Нас постоянно упрекали

«Работали мы много. В семье держали коз и кур. За зиму набиралось половина сарая с навозом. Мы всё эту вонь вычищали в течение нескольких дней. Картошку только руками окучивали и грядки пололи руками — тяпки нам не выдавали. Чуть поднялась травинка, нас заставляли вновь полоть.

А зимой в Старокопылово дороги редко чистят, их заметало. И, помню, один раз утром очень рано — мороз был сильный — в школу мы не поехали, но нас заставили по темноте идти, чистить эту дорогу. Мы расчистили более полукилометра, и моя сестра обморозила руки. И так каждый раз было: дорогу заметёт — мы сами её должны были расчищать. Говорят, хотите, чтобы мы вам съездили за хлебом, чистите себе сами дорогу.

И постоянно нас упрекали. Это очень обидно было, говорили, что нас бросили, что мы никому не нужны. Так они нам практически каждый день говорили. И не было такого, чтобы нас могли отпустить погулять. За всё время, что я там жил, нас всех отпустили погулять один раз — под Новый год, и то скандал потом был», — рассказывает Алексей.

Говорит, что однажды решил сделать для себя развлечение во дворе: набрал в старую сумку песок и стал боксировать эту импровизированную «грушу». Но как только хозяйка увидела, спортивный снаряд тут же был безжалостно уничтожен.

«Мы ели, а его при нас били»

«Я очень любил рыбалку, но меня никогда не отпускали порыбачить. Хотя обещали удочку купить. Потом еле выпросил леску и крючок, хотя муж нашей опекунши — он рыбак, у него много удочек. В итоге я сам взял палку, высушил её, обвязал и сделал удочку.

На праздники (Осенний бал, Новый год) школьный автобус за нами не ездил. И хотя у опекунов была машина, они нас никогда в школу не возили, считали, что «мы не достойны», «мы не заработали».

Вещи нам покупали и говорили: «Это для опеки, чтобы показать, что вещи у вас есть». Но они так и лежали новыми, нам их не давали, говорили: «Нужно заслужить». Кто как мог — выслуживался, но вещи всё равно не получали», — признаётся Алексей. По его словам, побои были частым способом воспитания.

«За плохую оценку могли побить. Мою сестру Наташу били и Максима — мальчика из другой семьи. Мы ели, а его при нас били, он очень сильно визжал. Часто наказание было за то, что не погладил рубашку. Это какое-то маниакальное требование было: рубашка должна была быть выглажена без единого складочки или залома.

Все вещи дети стирали сами на руках. Я себе и весеннюю куртку, и зимние штаны — всё руками стирал», — говорит Алексей. Судя по его дальнейшим словам, а также по словам девочки Лили — не обошлось в этой приёмной семье и без карательной психиатрии.

«Постоянно хотелось спать, но нужно было работать»

Алексей, судя по общению с подростками, был единственный, кого в приёмной семье не поили препаратом «Неулептил». По признанию подростка, опекун очень часто манипулировала детской психикой, вносила вражду между детьми.

«Обычно, когда меня хвалили, а их нет, я испытывал радость. Это теперь понимаю, что «Она» нами манипулировала, очень много раз настраивала друг против друга. «Она» умеет внушать очень хорошо. Даже моему младшему брату. Его спрашивали недавно, хочет ли он увидеться со старшим братом, он сказал, что не хочет, заявил: «Он меня предал и мне нельзя». Я очень за него беспокоюсь», — отметил Алексей.

Из разговора с Лилей оказалось, что Серёжа (это младший брат Алексея) ранее сбегал из приёмной семьи — маленького мальчика нашли за много километров от деревни, он тогда намеревался в одних шлёпках «пойти к брату». Это, кстати, была не единственная попытка побега. И, в общем-то, теперь понятно, почему. Вот такой диалог состоялся у нас с девочкой.

Правда, что вашего брата могли избить за то, что он рубашку плохо погладил?

Девочка Лиля: Да, это правда. Один раз его побили за то, что туфли долго носил — года два — и они разорвались у него от времени. И «Она» заставила его надеть балетки и идти в балетках в школу. В школе вначале помогали, но потом резко перестали — не знаю, почему.

Алексей говорил, что вас каплями психотропными поили.

Девочка Лиля: Да, поили.

И вас, и вашего брата?

Девочка Лиля: Да. «Она» говорила врачу, что мы плохо себя ведём, и ей выписывали этот «Неулептил». И она поила нас всех им — даже маленькую Дашу.

И что вы чувствовали при этом?

Девочка Лиля: Когда одна-две капли, то ничего, но когда четыре или пять заставляла выпивать, то постоянно хотелось спать, но при этом нужно было работать. А потом, на следующий день после их приёма, просыпались, как зомби были — никаких чувств, полный упадок сил.

Как думаете, почему с вами так плохо обращалась?

Девочка Лиля: Потому что за нас некому было заступиться. И потому, что если у ребёнка будет статус «психа», взрослых всегда можно будет убедить, что ребёнок выдумывает всё. «Она» так и поступала. Я сбегала много раз. Меня возвращали назад.

Как происходили порки?

Девочка Лиля:К примеру, за тройку нужно было подставлять пальцы — била по пальцам. Или шлангом били. Знаете, раньше были стиральные машины, в которых бельё руками отжимали? Там есть такие тонкие шланги. Вот этим шлангом она била всех, у нас полоски оставались.

Когда алтайский доктор Игорь Червяков узнал, каким препаратом поили детей, он был не на шутку встревожен:

Случай с горшком

Но вернемся к бедным детям. Не пересказать всего, что удалось услышать от них по поводу четырёх лет пребывания в Старокопылово. Но ещё один случай из их нелёгкой жизни невозможно не отметить. Тем более, что речь идёт об одной из сестёр Алексея — Наташе — которая до сих пор находится в «аду». И встретиться с ней нет никакой возможности.

По признанию Лилии, как-то Наташа не вынесла за младшей сестрой Дашей горшок — девочка не успевала на школьный автобус и решила сделать эту работу после школы.

«Но когда мы вернулись домой и переоделись, нас не стали кормить, а повели в баню. «Она» взяла этот горшок и вылила на Наташу это всё. И меня тоже мазала. Прям руками брала содержимое горшка и мазала всех — по лицу, по спине всё размазывала», — поделилась пережитым Лиля. Говорит, что в новой приёмной семье её всё устраивает, вот только «Эта» не даёт видеться с братом Максимом.

«Потом я узнала, что «Она» напугала брата, заявив ему, что если он поедет со мной, то она закроет нас обоих в психушку, где мы будем гнить до конца своих дней. И он испугался, наверное. Единственный раз нам удалось встретиться на медкомиссии, но «Эта» не хотела, чтобы мы разговаривали. Мне было очень больно, когда брат заявил, что я предатель, что если мы будем встречаться, то я знаю, как плохо нам будет. Так больно от этих слов, что кричать хотелось, меня «мама Люда» под холодным душем успокаивала», — поделилась Лиля.

Детский ад

Итак, оба подростка заявили, что им не сообщают адрес, куда переехала прежний опекун вместе с их братьями и сёстрами. По одним данным, они сейчас снимают квартиру в Заринске, и в этой однокомнатной хате проживают четверо приёмных детей и двое взрослых. По другим, жильё было куплено на деньги, которые накопились на счёте одного из приёмных детей.

Ребята очень хотят помочь вызволить из опекунского плена своих родных, но признались, что боятся, как бы не сделать им хуже. Попытка узнать, что на самом деле происходит с их близкими, оказалась безуспешной. Сестры Наташи в школе, где она учиться сегодня, 14 октября, не оказалось, а брат Лили — Максим — дал понять, что девочку к чему-то готовят, и вновь попросил не искать встреч, потому что «будет очень плохо». Своеобразно отреагировали и представители опеки, Лиле передали, чтобы «она прижала свой хвост», если не хочет неприятностей.

Дети, которые в своей жизни не видели ничего хорошего, попадая в приёмную семью, надеются, что их если не полюбят, то будут относиться уважительно, что будет где спать, во что одеться и что поесть. Ведь на это государство выделяет опекунам хоть небольшую, но постоянную поддержку по 11 200 рублей на каждого воспитанника.

Но когда в одной маленькой комнатке живут шестеро разнополых подростков, когда одежду нужно заслужить, а еду — заработать, когда за любую провинность тебя бьют и поят психотропными каплями, когда вместо доброго слова сыплются отборные оскорбления, разве это не «ад»? Очень хотелось бы надеяться, что данная статья станет поводом для проверки действий опеки и опекуна, а также детального изучения «крепостных» условий, в которых содержались и все ещё находятся дети.