Первый раз Андрей Рубанов появился в шорт-листе литературной премии «Национальный бестселлер» в 2006 году с дебютным романом «Сажайте и вырастет». Во второй — в 2011-м, с «Психоделом». В третий — совсем недавно, в 2017-м, с романом «Патриот». Но все эти суровые мужские истории с элементом автобиографической прозы не прошли дальше финала. Принесла писателю долгожданный «Нацбест» совсем другая книга, «Финист — ясный сокол», роман по отдаленным мотивам русской народной сказки, родственной «Аленькому цветочку» и «Красавице и чудовищу».

Иван Шилов ИА REGNUM

Надо сказать, что, взявшись за такую тему, автор сильно рисковал: уж больно исхожена эта тропка, слишком много поэтов и прозаиков по ней бродили. Сюжет знаком каждому, кто хоть раз в жизни открывал сборник сказок: красна девица полюбила добра молодца и собралась за него замуж; жених всем хорош, ладно скроен, крепко сшит, вот только имеет дурную привычку — перевоплощаться в сокола и свободно парить в поднебесье. Из страха и зависти старшие сестры выживают оборотня из дома, но младшая не сдается: обувшись в железные сапоги, вооружившись железным посохом и запасшись краюхой железного хлеба, она отправляется в дальнее странствие на поиски суженого. Ну и так далее — в кратком изложении сказка умещается на одном тетрадном листке в клеточку, в развернутом — на трех-четырех листках. Добавить, кажется, нечего, развернуть — некуда. Однако Андрей Рубанов находит способ: во-первых, снабжает историю уймой деталей и подробностей, во-вторых, подпускает натурализма, а в третьих и главных — раскладывает на три голоса.

Первым слово берет скоморох-глумила Иван Корень — без него и его лихих товарищей вся эта история закончилась бы, не начавшись: именно они помогли старшим сестрам отвадить нежеланного ухажера от младшенькой Марьи. Следом вступает воин и мастер-оружейник Иван Ремень: благодаря его хитроумию и отваге девушка попадает в Ветроград (или Аркаим), неприступную летающую твердыню птицелюдей. И, наконец, третий «Иван», который не Иван вовсе, проводит Марью мимо неусыпных стражей прямиком в княжеские покои, к ожидаемому хэппи-энду. Образцово-показательное постмодернистское обыгрывание трехчастной структуры «завязка-экспозиция-развязка» — правда, вопрос о том, насколько это сознательное решение, остается открытым: постмодернизм Андрей Рубанов терпеть не может, в чем неоднократно сознавался на встречах с читателями, но куда денешься с этой подводной лодки?..

Пабло Пикассо. Чтение. 1953

Любопытно, что каждый из рассказчиков живет в своем персональном «поселенном пузыре», в собственной немного альтернативной реальности. Солдат Иван Ремень говорит о близящейся катастрофе, о страшных войнах, о Великом Переселении народов, которое начнется со дня на день, да что там — уже началось. С другой стороны скоморох Иван Корень, рассказывающий свою часть истории гораздо позже, ни о чем таком даже не вспоминает, зато твердит, что жизнь стала богаче, безопаснее, комфортнее, не то что во времена его голоштанной юности. Третий «Иван» со своей горней высоты и вовсе обходит эту тему стороной, судьбы отдельных племен и примитивных народов его интересуют мало. Странные метаморфозы происходят с пространством, временем, мировоззрением героев — такое ощущение, что никакой универсальной реальности, единой для всех персонажей книги, здесь не существует, только «собрание взаимно анахроничных мотивов», по точному выражению писательницы Елизаветы Дворецкой.

И это верное ощущение — так оно и есть на самом деле. «Финист — ясный сокол» — роман вовсе не о Финисте, ясном соколе. История о любви птицечеловека из княжеского рода и кузнецкой дочки Марьи — лишь ниточка, которая связывает три разные истории, химический раствор, в котором неспешно проявляется серия фотоснимков, сделанных с разной выдержкой, экспозицией и при разном освещении. У каждого из трех героев свое представление о мире, своя правда, своя миссия — и говорят они, естественно, прежде всего о себе. Разумеется, эта книга не «о том, что любовь всесильна, а ложь наказуема», как сказал Артемий Троицкий на вручении премии «Национальный бестселлер — 2019». «Финист — ясный сокол» — о законах, о границах, о предустановленном ходе вещей, ладе и ряде, и о том, что иногда его нарушение не только неизбежно, но и необходимо. О смешении времен. Об изменчивости. О том, как дивно, сложно, радостно — и одновременно пугающе, страшно, безнадежно — устроен мир. «За пределами нашего взгляда и нашего обоняния, нашего собственного поселенного пузыря, — простирается бесконечный мир, о котором никто ничего не знает… Там, куда не достигает наш глаз и наша рука, лежит неизвестность, бесконечное черное пространство, населенное богами, полубогами, духами, живыми, мертвыми и полумертвыми сущностями, запредельными тварями», — рассуждает Иван Ремень. «Нет никакой единой оси, вокруг которой согласно вращается разумное человечество… Есть сотни осей. И еще сотня сил, нам неведомых… Есть сотня путей, по которым движется мировой дух, иногда по прямой, иногда извилисто и прихотливо», — подхватывает птицечеловек Соловей. И говорят они не о каком-нибудь оторванном от жизни фэнтезийном сеттинге, а о мире как таковом, нашем с вами в том числе.

webkinzluva1598
Пузырь

Но это, скорее, достоинства книги — стоит сказать пару слов и о недостатках. Среди претензий, которые предъявляют к «Финисту», особое место занимают стилистические нестыковки — и, пожалуй, такая критика не всегда лишена оснований. Не то плохо, что в прямой речи героев проскальзывают анахронизмы: Андрей Рубанов и не обещал аутентичную реконструкцию мира наших щуров и пращуров, всерьез интересуетесь архаикой — штудируйте «Задонщину». Проблема в том, что автор не всегда попадает в образ, в характер: когда столетний дед, сетующий на порчу нравов, использует слова и понятия, которые появятся в русском языке только в XIX—XX веках (например, «сознание») или сугубо книжные словечки, чуждые живой разговорной речи («отождествляют»), возникает раздражающий диссонанс. Преодолеть его, конечно, несложно, особенно, если читать на бегу, по диагонали, перескакивая через страницы, следуя исключительно за сюжетом. Но хотелось бы — неторопливо, вдумчиво, с чувством, с толком, с расстановкой.

Как заслуживает того пятисотстраничный роман, удостоенный одной из крупнейших литературных премий России.