Москва, 30 октября, 2018, 18:03 — ИА Регнум. В начале 2018 года, 7 февраля, Россия объявила о том, что в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН приступила к высылке северокорейских трудовых мигрантов. По мнению востоковеда, профессора Сеульского университета Кукмин Андрея Ланькова, этот поступок не только не принесёт Москве никаких выгод, но и лишит РФ возможности влиять на Пхеньян с помощью мягкой силы. Об этом, а также о том, к каким последствиям внутри самой Северной Кореи приведёт выполнение этой резолюции, профессор рассказал в беседе с корреспондентом ИА REGNUM.

(сс) Bjørn Christian Tørrissen
Пхеньян

Можно. Случилось это в далёком 1946 году. Причины было две. Главная — это хроническая нехватка трудовых ресурсов на Дальнем Востоке. С этой нехваткой сталкивались и пытались бороться и царское правительство, и советское, и нынешнее российское. Увы, неудач в этой борьбе было больше, чем побед. Людей, желающих переехать из европейской части России на Дальний Восток, всегда было мало: несмотря на многочисленные льготы, люди не слишком охотно ехали в дальние и, прямо скажем, суровые края. Советскому Союзу была нужна рабочая сила, а стандартной формой её привлечения был тогда так называемый «оргнабор», о котором сейчас многие забыли. Желающие подписывали соглашение на несколько лет и ехали на Север и Дальний Восток. Потом можно было вернуться, но многие в итоге оставались. Эту схему решили применить и к КНДР в 1946 г. Но была и вторая причина. Как вполне чётко говорилось в советских документах (тогда засекреченных, а сейчас доступных историкам и частично опубликованных), советская администрация в Корее была обеспокоена очень низким уровнем жизни и периодическими вспышками недоедания на грани голода, особенно в провинциях северо-запада страны. Поэтому идея заключалась в том, чтобы, решая советские экономические проблемы, оказать таким образом помощь и корейцам. То есть дать им работу, деньги и довольно приличную по меркам тогдашнего времени кормёжку. Таким образом начинается вывоз корейских рабочих в СССР.

Общих суммарных цифр нет, но, по-видимому, за период с 1946 по 1950 годы в Советском Союзе побывало порядка 50 тысяч человек. Если же говорить о всём периоде с 1946 по 2018 год, то в СССР и России за это время побывало 300−400 тысяч человек. Большая часть из них по истечении стандартного контракта возвращалась на родину. Какая-то часть, однако, возвращаться не хотела, потому что СССР конца 1940-х был существенно богаче КНДР. Поэтому значительная часть рабочих тогда всеми правдами и неправдами стремилась остаться в СССР. Нескольким тысячам человек это удалось, в том числе и через заключение браков с гражданками СССР. Репатриация корейских рабочих была остановлена в 1950 году и возобновилась с началом Корейской войны. Как только закончилась Корейская война, пошли разговоры о том, что ввоз трудовой силы из КНДР надо возобновить, ведь проблемы с острейшим недостатком рабочей силы на Дальнем Востоке никуда не делись. В 1966 году состоялись важные переговоры между Леонидом Брежневым и Ким Ир Сеном, которые проходили на крейсере в море недалеко от Владивостока. Советской стороне тогда удалось закрепить нейтралитет Северной Кореи в советско-китайском конфликте.

С 1961 по 1965 годы руководство Северной Кореи занимало однозначно прокитайские позиции. Была проведена массовая чистка армии, партийного и государственного аппарата, в ходе которой снимались с постов и репрессировались чиновники и военные советского происхождения. В это время активно выдворяли из страны, сажали в тюрьмы и в исключительных случаях убивали советских корейцев, которые когда-то отправились помогать строить социализм в Северную Корею. В начале 1960-х гг. прошли принудительные разводы во всех смешанных семьях с последующей высылкой советских гражданок, бывших жён, в СССР. В газетах стали появляться материалы с критикой КПСС и советского руководства, которое по китайскому образцу обвиняли в «ревизионизме». Из СССР были отозваны все студенты, и до конца 1970-х обмена студентами почти не было. Прекратился обмен почтой.

Да, «культурная революция» в Китае испугала Ким Ир Сена и его людей ещё больше, чем «критика культа личности» в СССР, так что с 1965—1966 годов основой политики КНДР стал нейтралитет, который носил иногда слегка антикитайский, а иногда антисоветский характер. Именно на фоне нормализации отношений в 1966 году и была достигнута договорённость о массовых отправках северокорейских лесорубов на заготовки леса на территории Дальнего Востока. Квоты пересматривались, но в целом с конца 1960-х и до начала 1990-х годов примерно 15−20 тысяч человек в любой момент времени находились на территории советского Дальнего Востока. Тогда это были почти исключительно лесорубы и обслуживающий их персонал. Они жили в своих лагерях, часто далеко в тайге. Такой лагерь был фактически государством в государстве, контакты с советским населением крайне не поощрялись, да и советские власти в дела корейцев тоже особо не вмешивались. Многое в их поведении удивляло и раздражало, но поскольку их проблемы не касались СССР и советских граждан, их старались не замечать, тем более что лесорубы работали хорошо и за совсем небольшие деньги. Платили северокорейской стороне долей заготовленной древесины, а уж северокорейские власти выплачивали своим лесорубам по 50−100 рублей в месяц. Для них тогда это были немалые деньги, они закупались в магазинах всяческими товарами, которые в СССР продавались свободно, а в КНДР были дефицитом, и потом, вернувшись домой, с немалой выгодой перепродавали эти товары. Уже в восьмидесятые в Северной Корее стали говорить: «В России на деревьях деньги растут».

Раньше северокорейские рабочие были лесорубами, но сейчас ситуация изменилась, и примерно три четверти заняты в строительстве. Оставшаяся четверть включает в себя и лесорубов, а также сельхозрабочих и даже небольшое количество женщин, работающих на предприятиях лёгкой и пищевой промышленности. Важная особенность РФ заключается в огромной степени свободы, которой пользуются северокорейские рабочие-строители. Большая их часть работает по так называемому контрактному методу.

Конечно, что бы там ни говорили, северокорейские рабочие никакими рабами не являются и никогда не являлись. Это люди, которым самим очень выгодно работать за границей. Это люди, которым досталась высокопрестижная и, по их меркам, хорошо оплачиваемая, пусть и тяжелая и опасная, работа. Чтобы попасть на неё, люди готовы идти на многое. Нужно соответствовать самым разным требованиям, чтобы быть отобранными для такой работы. Понятно, что, раз получив такую работу, люди держатся за неё руками и ногами и готовы работать исключительно добросовестно. Такая высокая мотивация, которая накладывается ещё и на культурно обусловленную добросовестность и работоспособность корейцев, порою творит чудеса.

Чтобы попасть за границу, гражданин Северной Кореи должен отвечать целому ряду условий. Желательно быть членом ТПК (Трудовая партия Кореи — прим. ИА REGNUM ), которых среди рабочих примерно 80% (а среди населения в целом — примерно 20−25%). Желательно иметь хорошую анкету, опыт и техническую подготовку. Если такой подготовки нет, то её можно получить ещё до отъезда — кандидатов, отобранных на работу за границей, учат. Обязательно иметь детей и жену, которые остаются дома, существенно повышая вероятность того, что рабочий в свой срок вернётся в родные пенаты и вообще не выкинет чего-то нежелательного. Однако, помимо официальных требований, есть и неофициальные. Практически нет шансов на то, чтобы попасть на работу в Россию, если у тебя нет хорошего блата или возможности дать немалую взятку. Стандартный размер взяток за поездку в Россию до 2014 года составлял примерно 400−500 долларов. Сейчас взятки меньше раза в полтора, что отражает падение курса рубля.

Так что так называемые «современные рабы» — это выходцы из привилегированных слоёв. Для того чтобы отправиться на заработки за границу, нужно использовать и связи, и деньги. В Россию едут люди, которые у себя дома никак не относятся к низам общества, и едут не просто по своей воле, а прилагая все усилия для того, чтобы поехать. Больше того, большинство, побывав за границей один раз, хотят опять попасть в так называемые «рабы» и опять интригуют, налаживают связи и дают взятки, чтобы этого добиться. Знаете, как-то всё это на «рабство» не очень походит.

Тут бывает очень по-разному, многое зависит от везения, от навыков, от здоровья — ведь работа у строителей очень тяжёлая. Если говорить о средних цифрах, то северокорейский рабочий средней квалификации, отработавший в РФ стандартные три года, привезёт домой примерно 3−5 тыс. долларов. Эти деньги вкладывают иногда в покупку квартир или дома, иногда — в обучение детей, а чаще всего — в приобретение того, что в России называется «малым индивидуальным предприятием». На эти деньги покупается маленький частный магазинчик, мастерская, столовая. Такое малое предприятие, которым потом будет заниматься жена «хорошо съездившего» рабочего, вполне можно купить после одной удачной поездки за границу. Я знаю случай, когда человек, съездив в Россию, вернулся в Северную Корею и купил небольшой рыболовный корабль. Вскоре доход от этого корабля сделал его семью одной их самых богатых семей в квартале. Это не означает, что он не работал. Он сам ходил в море вместе с 3−5 нанятыми им матросами, а работа в море, на маленьком корабле — это тяжелейший и очень опасный труд. Но если бы он не съездил перед этим в РФ и не заработал бы там денег, ему в лучшем случае светило бы место рядового матроса и рыбака на таком же корабле, где при том же самом риске и при куда более тяжёлой работе он получал бы куда меньше денег.

Если сейчас северокорейские рабочие будут выдворены из России, как того формально требуют принятые в декабре 2017 года резолюции Совета Безопасности ООН, это означает, что десятки тысяч северокорейских семей окажутся не то чтобы совсем без средств к существованию, но в очень сложном положении. У кого-то, может быть, возникнут проблемы с элементарным питанием. Голода в КНДР уже нет, но вот недоедание пока ещё встречается, особенно в провинции. У кого-то дети не смогут поступить в вуз, у кого-то раньше времени умрёт больной отец, так как не будет денег на лекарства (медицина в КНДР уже лет двадцать пять бесплатна только на словах). Естественно, у кого-то жена не сможет купить маленькую закусочную, на которую она уже четвёртый год как наметилась.

Он имеет огромное значение. Дело в том, что КНДР даже до введения нынешних удушающих экономических санкций мало что могла продавать за границу. Из тех немногих товаров северокорейского производства, которые пользовались спросом за рубежом, едва ли не на первом месте находился труд корейских рабочих. Корейцы — люди очень трудолюбивые и дисциплинированные. Вдобавок, у находящихся за границей северокорейских рабочих есть очень серьёзные стимулы не нарушать существующих правил и вести себя так, как сказано. За свой труд они требуют очень мало. Таким образом получалось, что в распоряжении партнёров Северной Кореи оказывалась дешёвая, неприхотливая, не создающая проблем, квалифицированная и очень мотивированная рабочая сила. До введения санкций, которые могут привести к сокращению числа рабочих в России, в РФ находилось чуть более 30 тыс. северокорейских рабочих. Каждый рабочий обязан ежемесячно делать в фонд своего предприятия фиксированный взнос.

Размер взноса, который по-корейски именуется «планом», зависит от многих факторов и обычно составляет 500−600 долларов. Простым умножением этой сумы — 6 тысяч долларов в год на 30 тысяч рабочих — мы получаем сумму 180 млн долларов. Столько получают северокорейские организации и государство за счёт обязательных взносов, которые поступают к ним от рабочих в России. Всё, что рабочий зарабатывает сверх этого, остаётся в его распоряжении. При этом большинство рабочих трудится по контрактам, в составе бригад, которые сами эти контракты находят, сами договариваются с работодателями. Понятно, что эти деньги он обычно не пропивает в кабаках и не тратит на развлечения. Он экономит каждую копеечку, везёт всё заработанное домой и вкладывает в той или иной форме в северокорейскую экономику. То есть помимо 150−200 млн долларов в год, которые поступают в качестве прямых налоговых выплат, заметная сумма в итоге поступает в виде фактически частных инвестиций и переводов.

Кроме того, РФ — это самое желанное место для северокорейских рабочих, ведь в России высокие зарплаты и достаточно хорошие условия. Есть северокорейские рабочие и в Китае, где их примерно столько же, сколько и в РФ. Там они получают меньше денег и в целом приносят меньше прибыли государству. Наконец, есть некоторое количество рабочих на Ближнем Востоке. Так что мы можем говорить о 300−400 млн долларов в год только чистых доходов, за счёт платежей. Для страны, у которой весь товарооборот (не прибыль!), составляет примерно 7 млрд долларов в год, полмиллиарда чистой прибыли — это основательные деньги.

Об очень печальных. Конечно, часть полученных благодаря труду рабочих денег идёт и на развитие ВПК, и на потребление элиты. Однако другая часть этой суммы идёт на закупку лекарств и даже на закупку продовольствия. КНДР после удачных реформ последних лет приблизилась к самообеспечению продовольствием, но она всё равно зависит от закупок за рубежом. Какую-то часть продовольствия КНДР получает бесплатно, а что-то закупается на обычном международном рынке по коммерческим ценам.

Мы их всех ещё не выслали. Решение о высылке было принято в конце 2017 года и предусматривает срок 24 месяца. Проблема тут в том, что, к сожалению, решение о высылке северокорейских рабочих принято не какими-то абстрактными «международными организациями», а одной, вполне конкретной, организацией, которая именуется Совбезом ООН. За соответствующую резолюцию проголосовал и представитель России.

Да, причём, насколько мне известно, оно было принято под давлением Китая, ведь как раз в это время отношения КНР и КНДР, ныне опять резко улучшившиеся, находились в кризисе. В любом случае решение принято. Сейчас для России крайне затруднительно откровенно саботировать решение Совбеза ООН, за которое к тому же проголосовал российский представитель. Добиваться пересмотра этих решений желательно, но шансы на успех тут невелики, ибо такое решение будет заблокировано представителями США, у которых есть право вето. Сейчас администрация Дональда Трампа, хотя и ведёт переговоры с КНДР, по вопросу о санкциях занимает жёсткие позиции. Иначе говоря, даже если российский представитель будет требовать смягчения резолюции, этого смягчения не произойдёт постольку, поскольку против такого смягчения будет выступать представитель США. В своё время, в конце 2017 года, у РФ была возможность заблокировать это решение. Теперь эта возможность утеряна. А откровенный саботаж решений ООН — это дело чреватое. Одно дело — саботировать санкции, введённые в одностороннем порядке США, а совсем другое — санкции, введённые Совбезом ООН. В общем, поезд ушёл, и это грустно.

Конечно. С 2016 года США при поддержке Китая начали целенаправленную кампанию экономического давления на КНДР. До этого северокорейская пропаганда постоянно рассказывала о том, что Северная Корея находится в состоянии блокады. Это была чистая пропагандистская выдумка, которая была призвана объяснить экономические проблемы страны. Однако сейчас, к сожалению, это больше не выдумка. Меры, которые были приняты США при активной поддержке Китая в 2016—2017 годах, фактически поставили КНДР в ситуацию, близкую к экономической блокаде. Поскольку её рабочие за границей — это один из важных источников валютных поступлений, естественно, инициаторы этой политики рассчитывают спровоцировать в стране экономический и политический кризис и вынудить северокорейское руководство свернуть ядерную программу. Налицо стремление лишить Северную Корею доходов, пусть и ценой разорения десятков и даже сотен тысяч северокорейских семей.

Да, есть и вторая сила. Речь парадоксальным образом идёт о европейских и американских левых, точнее, о правозащитниках левого толка. Поскольку условия жизни северокорейских рабочих действительно весьма и весьма суровы, поскольку они сталкиваются с ограничениями на свободу передвижения, часто не могут толком договариваться об условиях контракта, поскольку они в обязательном порядке отчисляют в фонд государства значительную часть заработка, их можно воспринимать как подневольную рабочую силу. Поэтому левые во всём мире, которые в массе своей плохо относятся к политике Вашингтона, тоже активно участвуют в этой кампании против использования труда северокорейских рабочих. Например, именно усилиями европейских левых были фактически сорваны немногочисленные соглашения об использовании северокорейских рабочих в Европе, которые были заключены в последнее десятилетие. Европейские журналисты выявили те предприятия, на которых находились северокорейские рабочие, обвинили владельцев этих предприятий в использовании рабского труда и добились выдворения этих рабочих. Ими двигали идеализм и полное непонимание ситуации. «Освобождённые» рабочие им за это спасибо не сказали, и это как раз известно хорошо, потому что один из этих, так сказать, «освобождённых» потом бежал из Северной Кореи и ныне живёт в Корее Южной. Он как-то дал интервью, в котором данным непрошенным защитникам рабочего класса сильно досталось. Оно и понятно: ведь людей лишили прекрасной работы и шансов на социальное продвижение.

Да, рабочие приезжают домой, узнав, как устроен мир. Они об этом не слишком много разговаривают. КНДР — это страна, где высказываться на политические темы крайне небезопасно. Но при этом в голове у них остаётся представление о внешнем мире и желание изменить кое-что и у себя в стране — не обязательно революционным, а, скорее, эволюционным путём. Есть у них и понятное желание позаимствовать из этого внешнего мира то, что они считают полезным для себя. Наконец, работая за границей, они элементарно получают полезные трудовые и технические навыки, знакомятся с современным оборудованием, учатся на нём работать, изучают технические новшества. Им даже официально, на инструктажах перед выездом, говорят, что им надо изучать чужой опыт, собирать информацию об иностранной технике.

Я надеюсь, что высылки не произойдёт. Если смотреть на ситуацию объективно, вряд ли это окажет сколько-нибудь заметное влияние на отношения между РФ и КНДР. В Северной Корее отношение и к СССР, и к РФ достаточно прагматичное и несколько настороженное. Каким-то особым другом и защитником там РФ уже давно не считают, да и, полагаю, после 1956 г. никогда толком и не считали. Если полезно дружить с Россией — дружат. Если полезно враждовать — враждуют. Высылку рабочих в Пхеньяне не станут воспринимать как удар в спину, потому что никакого особого покровительства от Москвы уже полвека как не ждут. Однако из-за такого поворота РФ потеряет то, что сегодня принято называть «мягкой силой». Я много общался с северокорейскими рабочими, работавшими в России, и с теми, кто потом бежал из страны и живёт в Южной Корее. Я общался и с теми, кто скрывается в третьих странах. Могу сказать — в массе своей эти люди относятся к России хорошо. Большинству из них Россия понравилась, и большинство из них возвращаются домой в целом пророссийски настроенными.