Во-вторых, идея донецкого лидера показалась странной некоторым его бывшим соратникам. В частности — экс первому вице-премьеру ДНР Андрею Пургину, который даже назвал ее «вредной и неправильной инициативой». При этом он указал на историческую неправомерность предложения Захарченко:

ДНР

«Я считаю это очень вредной и неправильной инициативой. Вредной в том смысле, что на самом деле ни к какой Малороссии мы никакого отношения не имеем… Парламент ДНР принимал правопреемственность от Донецко-Криворожской республики… ДКР занимала территорию практически нынешнего юго-востока бывшей Украины и входила в состав РСФСР».

Формально г-н Пургин, безусловно, прав. Малой Россией в официальной государственной титуляции Российской империи именовалась воссоединившаяся с Россией украинская территория в ее тогдашнем формате, в рамки которого нынешняя Донетчина, разумеется, не входила. Однако по своей историко-философской сути предложение Захарченко вполне логично. И коль скоро в названии Малороссия изначально был заключен именно весь украинский территориальный формат того времени, то, согласно формальной логике, ничто не мешает применить это название ко всей нынешней территории, занимаемой Украиной, окончившей свой легитимный путь три с лишним года назад.

Таким образом, никакой почвы для непреодолимых научных диссонансов здесь нет. А быть рабами школьных учебников истории просто неприлично.

Что же касается политической стороны дела, то сама по себе позиция главы ДНР не просто является логически хорошо обоснованной, но и единственно возможной с точки зрения поиска выхода из украинского тупика на основе конституционной законности. Хотя как таковая она весьма запоздала. Именно такой должна была быть юридическая линия политических и общественных сил Украины, не принявших государственный переворот февраля 2014 года и оказавших ему сопротивление.

Но историю не переделать. Нерешительности, неопытности и прямого предательства, помешавших изначально четкому формулированию смысла и целей противостояния очевидно незаконному режиму, было более чем достаточно. Тому же Януковичу стоило только возглавить сопротивление хунте на Востоке, как события уже тогда бы могли принять тот же оборот, который сегодня озвучил Захарченко. Потому что бывший президент Украины был легитимным знаменем, под которым эта борьба сразу и во всей юридической полноте вошла бы в полностью конституционные рамки. Но, как известно, история не терпит сослагательного наклонения.

Тем не менее актуальность такого пути сегодня не только не снизилась, но стала еще более острой. Итогом трехлетней истории украинского беззакония стали беспросветный военный тупик и сопутствующая ему социально-экономическая катастрофа. Лучше всяких слов убеждающие в том, что на этом пути выхода нет.

Соответственно — переучреждение государства как единственный способ его возвращения на фундамент конституционной законности остается единственным вариантом, кроме «решения» украинской проблемы путем большой войны, большой крови и окончательного развала.

Очевидно, однако, что переворотный режим никогда на это не подпишется. Он целиком контролирует то, что осталось от Украины, и не станет ни с кем делиться однажды захваченной властью. Поэтому говорить о какой-то практической перспективе ведения общеукраинского диалога в предложенном Донецком формате явно не приходится.

Захарченко наверняка отдает себе в этом отчет. И потому основной смысл его инициативы видится отнюдь не в том, чтобы заменить буксующие Минские соглашения и вовсе тупиковой моделью. Но такой подход — наиболее верный и, по сути, единственно возможный для укрепления правовой самооценки самих Донецких республик. У которых действительно нет никаких оснований числиться в этаких париях и не иметь возможности ни на что претендовать. По факту, с позиций юриспруденции, они — действительно единственные наследники легитимной украинской государственности. И сам этот факт, до сих пор остававшийся практически невостребованным, дает им в руки сильные козыри для участия в будущем переустройстве Украины.

Тем более что такое самопозиционирование Донецка вполне соответствует нынешней фазе переосмысления украинской ситуации в Москве.

О чем свидетельствует, в частности, первоначальная реакция пресс-секретаря президента РФ, который не стал с порога отвергать новую донбасскую инициативу. «Я пока оставляю без комментариев эту тему, она подлежит осмыслению и анализу… Российская сторона сохраняет свою приверженность Минским договоренностям, все остальное пока не комментируем» — заявил Дмитрий Песков.

И даже то, что через несколько часов в Кремле назвали идею Малороссии «личной инициативой» Захарченко, ровно ничего не меняет. Хотя бы потому, что Москва не является участником внутриукраинского конфликта и ей явно не с руки вмешиваться, таким способом, в дела соседней страны. А вот главе Донбасса, напротив, — это никак не возбраняется.

Кстати, коль скоро речь зашла о международной реакции на донецкий форум, следует констатировать, что первый позитивный итог уже налицо. Западные официальные лица, в частности в ФРГ, довольно нервно отреагировали на демарш главы ДНР, опрометчиво назвав его «нелегитимным». И, по сути, подставились под ответный удар, фактически пригласив другие заинтересованные стороны к давно назревшей публичной дискуссии на тему «Кто есть кто на Украине» и какова мера легитимности самого переворотного киевского режима.

Как бы там ни было, в последнее время появляется все больше признаков пересмотра в РФ предыдущей стратегии, основанной на попытках договориться с Киевом на взаимоприемлемых условиях. Сегодня иллюзорность такого подхода, равно как и полная недоговороспособность Киева, стали вполне очевидными. Поэтому у российского руководства остается все меньше поводов поддерживать видимость хотя бы относительной легитимности киевского правления. Александр Захарченко наверняка учитывает эти тенденции и делает свою часть работы. Общим итогом которой может стать возвращение Москвы на целиком правовой путь оценки украинской ситуации, не оставляющий киевской хунте никакого пространства для существования.

В любом случае шаги в указанном направлении давно назрели и могут рассматриваться как безальтернативные в условиях вероятного широкого диалога с Западом по ключевым проблемам глобальной политики. А при отсутствии такого диалога — необходимым подспорьем для безупречного правового обоснования других вариантов урегулирования украинского кризиса, благоприятное разрешение которого остается для России одной из наиболее приоритетных внешнеполитических задач.