Военно-стратегический пат Украины

Приступ миротворчества, случившийся накануне с военным министром киевского режима Степаном Полтораком, который публично заявил об отказе от возвращения Донбасса посредством войны, вряд ли был случайным. Украинская власть, висящая, по сути, на волоске западного благоволения, вынуждена держать нос по ветру и улавливать малейшие его дуновения со стороны вашингтонского Белого дома. В этом смысле недавний призыв Дональда Трампа к примирению России и Украины в Киеве не мог остаться неуслышанным, независимо от того, нравится ли тамошним главарям курс нового американского президента, или нет. Вот Полторак и переобулся срочно в белоснежного голубя мира.

Тем более что США тут же подкрепили неоднозначность своей позиции в отношении Украины её включением в число стран, безвозмездная военная помощь которым будет заменена предоставлением кредитов. Что для Киева, который и без того в долгах как в шелках, очень плохая новость.

Все эти внешнеполитические эволюции, с учетом степени зависимости нынешнего украинского режима от его западных боссов, имеют весьма существенное, если не решающее значение для выбора его собственной внутриполитической и военной стратегии.

И в этом смысле надо признать, что позиция новой американской администрации оказывает на киевскую власть скорее сдерживающее, нежели поощряющее влияние. Поскольку сама украинская хунта куда больше психологически готова к развязыванию нового тура большой войны на востоке страны, нежели её западные партнеры.

Эта готовность киевской верхушки логически вытекает из её фатальной неспособности укрепить свою власть за счет поступательного решения острейших экономических и социальных проблем страны. Эта неспособность является закономерным следствием внеэкономической природы данного режима, замешанного на самой фанатичной, напрочь оторванной от реалий версии русофобской идеологии. Адепты которой, занимающие высокие государственные посты, как раз в эти дни на полном серьезе призывают население Украины отказаться от экономики, культуры, истории, языка и даже родственных связей в той части, которая касается отношений с Россией. То есть в реалиях Украины — почти от всего, что составляет основу физического и ментального существования здешнего общества.

Для режима с такими суицидальными установками война становится практически единственным и естественным способом выживания. Именно поэтому степень психологической готовности его главарей к такому развитию событий можно рассматривать как близкую к абсолютной.

Однако это вовсе не означает, что Украина как государство готова к новой военной авантюре в аналогичной степени. Рассмотрим две основные составляющие этой готовности.

Морально-психологическая готовность общества и армии. Украина как была, так и осталась лоскутным государством, населенным чрезвычайно разными, в том числе и прямо антагонистическими, массивами населения. Которые совершенно по-разному воспринимают текущий момент, в том числе так называемую «войну с Россией». Хорошо известны горестные откровения киевских наместников в юго-восточных областях Украины насчет «сплошного совка», из которого состоит население Одессы (М. Саакашвили), и о том, что 65% жителей Николаевщины «скрытые сепаратисты» (губернатор А. Савченко). Унифицировать эти территории на основе официальной идеологии не удалось до сих пор. И, более того, налицо прямо противоположная тенденция. По мере нарастания кризиса готовность населения юго-востока к активному сопротивлению только нарастает. Что наглядно показали недавние события 9 мая, когда впервые за три года в этом регионе отмечалось повсеместное физическое противодействие нацистским провокаторам. На которое власть, не считая отдельных незначительных эпизодов, так и не решилась ответить силой. Вполне очевидно, что, в случае обострения военно-политической ситуации на востоке Украины, градус напряженности в фактически оккупированном хунтой Причерноморье возрастет вплоть до критических, взрывоопасных значений. Это тем более нежелательно для Киева, поскольку достаточных сил и средств для нейтрализации этой внутренней угрозы у него нет и не будет.

Особенно с учетом того, что морально-политическое состояние основы киевской власти — его вооруженных формирований — крайне неоднозначное, вплоть до полной непримиримости и открытой вражды между отдельными их компонентами. При этом основная масса личного состава, в том числе и военнослужащие-контрактники, не разделяют идеологических установок режима и рассматривают службу в армии исключительно как способ сравнительно легкого заработка на украинском «безрыбье» и в относительно спокойной обстановке вялотекущей войны.

Что же касается их боевой ценности в условиях полномасштабных военных действий, то она, как и прежде, вызывает большие сомнения. Показательным в этом отношении является недавнее заявление одного из киевских генштабистов, который с гордостью сообщил, что в резерве ВСУ имеется свыше ста тысяч уже получивших боевой опыт бойцов, которые ранее уволились из армии, отказавшись продлить контракты в зоне «АТО». То есть данный представитель Генштаба фактически расписался в том, что основу пополнения киевской армии составляют люди, в свое время сбежавшие с фронта! Факт более чем красноречивый.

Киевской верхушке за три года карательной операции так и не удалось превратить свои вооруженные силы в единую и централизованно управляемую структуру. И главная причина тому даже не их ведомственная разобщенность, а тот факт, что каждое из этих формирований (будь то ВСУ, НГ, «ДУК», формирование «Азов» (организации, деятельность которых запрещены в РФ) или «добробаты») является, по сути, частной армией одного из киевских заправил и главной силовой опорой его власти.

Идейно-психологическая несовместимость и непреодолимая организационная разобщенность военных формирований делает это войско весьма аморфной, неповоротливой, склонной к скоротечному распаду структурой с весьма сомнительными боевыми качествами.

Оперативно-стратегическое развертывание вооруженных сил Украины на протяжении всех трех лет войны имеет основным и, по сути, единственным приоритетом войсковую операцию с целью восстановления контроля над Донбассом. На всех остальных стратегических направлениях ВСУ имеют только незначительное количество боевых частей, неспособных обеспечить даже оперативное прикрытие госграницы. Причем речь идет не только о границе с РФ, но и со всеми прочими сопредельными государствами. Типичной в этом отношении является ситуация в юго-западном «углу» украинской территории — Одесской области, где практически нет развернутых украинских войск, несмотря на наличие здесь непризнанного Приднестровья и территориально неудовлетворенной Румынии. Однако особенно впечатляет практически полная оголенность в военном отношении украино-российской границы на севере и северо-востоке. Киевские власти в своем реальном военном планировании, вопреки догмам собственной пропаганды, очевидно, исходят из того, что реальная военная угроза со стороны России на этих направлениях, даже более жизненно важных для режима, чем донецкое, отсутствует. На основании этого факта можно сделать обоснованный вывод о том, что киевская хунта не планирует атаковать собственно территорию РФ, так как отдает себе отчет, что это приведет к полному уничтожению ВСУ и самого режима. Киев и впредь будет концентрироваться на попытках возвратить утраченные территории и не допустить отпадения новых, полагаясь в остальном на поддержку Запада, который должен обеспечить условия ограничения конфликта выбранными в Киеве донецким и, гипотетически, — крымским направлениями.

Вооружение и боевая техника. Ключевым для понимания ситуации является тот факт, что киевская власть за три года войны против собственного народа так и не смогла обеспечить решение главной для неё сверхзадачи — превращение натовского Запада в неисчерпаемый арсенал военных ресурсов для неограниченной войны с Россией и с русскими. Запад в силу вполне очевидных геополитических соображений не стал заходить так далеко по пути собственного втягивания в этот непредсказуемый конфликт. И Украина в военно-техническом отношении оказалась предоставлена сама себе.

По сути, сегодня так называемые ВСУ вынуждены добивать и достреливать те ресурсы, которые были у них на начало карательной операции. Лихорадочные усилия режима по модернизации имеющихся запасов, а также по разработке и постановке на вооружение новых образцов боевой техники, как правило, не дают ожидаемого эффекта ввиду крайней скудности бюджетного финансирования, отягощенной широкомасштабным казнокрадством и своекорыстным местничеством. Тон которому задает сам Порошенко с его перетягиванием военных ассигнований на свои предприятия, независимо от военной целесообразности.

Показательна в этом отношении ситуация в танковых частях Украины. На недавние танковые состязания НАТО на полигоне Графенвер (ФРГ) Украина отправила три танка Т-72, модернизированных путем оснащения современными средствами связи и управления. Однако, как сообщил концерн «Укроборонпром», на этом вся модернизация украинских танковых войск фактически и закончилась. У Минобороны нет даже перспективной программы оснащения строевых танков современными навигационными и прицельными приборами, без которых они на поле боя становятся бесполезными мишенями.

А танки Т-80, об отправке которых в Донбасс хвастливо сообщил на днях сам Порошенко, оказались «модернизированными» весьма экономным образом. Как выяснилось, они оснащены динамической защитой только с фронтальной стороны, что делает их крайне уязвимыми при боях без четкой линии фронта и в населенных пунктах.

Примерно такая же ситуация и в ВМСУ. Где недавно едва нашли примерно пятьсот тысяч долларов на доковый ремонт флагмана флота фрегата «Гетман Сагайдачный». При этом, по оценкам самих киевских флотоводцев, корабль нуждается в полном переоборудовании, поскольку на нем почти ничего не работает. Что и было подтверждено мгновенным выходом из строя главной двигательной установки сразу после этого декоративного ремонта. Но сделать полноценный апгрейд корабля не представляется возможным, поскольку все штатное вооружение изготавливается в России, а Запад продолжает воздерживать от поставок Украине летальных вооружений, особенно крупного калибра.

«Воздушные силы» Украины с огромным трудом, в основном путем «каннибализации» — разборки на запчасти других самолетов, восстанавливают свои считаные и крайне древние машины, боевая ценность которых представляется весьма сомнительной. А минимальное финансирование делает темпы этого процесса вполне черепашьими. Так, например, по данным украинских источников, из 46 вывезенных из Крыма истребителей МиГ-29 204-й тактической авиабригады на сегодняшний день удалось восстановить не больше 10−15 машин.

Что касается противовоздушной составляющей, то недавние учения зенитно-ракетных войск Украины вблизи Крыма оставили у наблюдателей весьма двойственное впечатление. С одной стороны, ракеты вроде бы взлетали. Но с другой — никто из независимых наблюдателей не видел, чтобы они хотя бы раз попали в цель. Все, как и всегда, ограничилось словесными уверениями киевских генералов, что все обстоит просто замечательно.

Не менее туманно выглядит ситуация и с главной надеждой киевских милитаристов — ударными ракетными силами. Наличные запасы боеприпасов для которых существенно снизились ввиду расхода в зоне «АТО». И еще больше — из-за многочисленных взрывов тыловых складов, последний из которых, под Харьковом, уничтожил до одной трети таких ракет.

Киевская верхушка много и громко трезвонит о новейших образцах вооружений, типа РСЗО «Ураган» с «управляемой» ракетой «Ольха», либо ОТР «Гром-2». Однако указанные виды вооружений еще весьма далеки от серийного производства и поставки в войска. А «утечки» в СМИ по этому поводу больше напоминают элементы политического пиара.

Тем не менее описанная выше достаточно удручающая для киевского режима картина никак не влияет на меру его решимости спровоцировать очередную крупномасштабную военную авантюру. Каковая решимость определяется, прежде всего, экзистенциальной безвыходностью его геополитического, экономического и общественно-политического положения. В рамках которого война, даже без всякой надежды на конечную победу, является для этого нежизнеспособного в обычных мирных условиях правления оптимальным шансом на максимальное продление своего противоестественного существования.