Свой среди чужих

12 апреля депутаты Госдумы в первом чтении приняли законопроект, предусматривающий проведение президентских выборов 18 марта 2018 года.

Стартовым сигналом к началу президентской избирательной кампании эту новость можно считать только формально. Старт гонки уже состоялся. По стороннему сигналу. И это событие скорее — ответная реакция российской власти на деятельность тех сил, которые достаточно успешно перехватили инициативу и, соответственно, возможность навязать свою повестку в предстоящей большой игре.

Американская бомбардировка сирийской авиабазы и антикоррупционный марш Алексея Навального в контексте предстоящих президентских выборов создают для Владимира Путина систему молота и наковальни. Навязанное соревнование — с оппозицией в антикоррупционной борьбе и с администрацией Трампа — в военном противостоянии — в режиме рефлексии чревато серьёзными последствиями. И не только потому, что, по определению, это игра по навязанным чужим правилам с известным результатом. Базовое упражнение по системе Станиславского «я в предлагаемых обстоятельствах» в реальной политике неприменимо: тут в предлагаемых извне обстоятельствах «я» быть не может. Субъект влияния неизбежно превращается в его объект.

Политический стиль российского лидера — не поддаваться на шантаж и грубое давление и в последний момент неожиданно для всех перехватить инициативу — в избирательном марафоне потребует надёжных политических и экономических внутренних опор. Ключевое слово — надёжных. Нынешняя президентская кампания начинается в крайне невыгодных для действующей власти условиях, когда обществу, которое с этого момента снова стало «электоратом», всё более очевидно, что у правящей элиты на новые вызовы эффективного симметричного ответа нет.

Недавние действия администрации Трампа предсказуемо спровоцируют мобилизационную повестку избирательной кампании. Исторический же опыт свидетельствует: государственная политическая риторика в период угрозы войны, революции, экономического коллапса и прочих масштабных бед должна быть позитивной. Негативная повестка «чтобы не было», в этот период не работает. Это эффективно, только когда катастрофа уже позади, в варианте «чтобы никогда больше». В обстановке катастрофических предчувствий алармизм нужен не медийно-риторический, а экономический, чтобы иметь право на идеологический позитив: «Мы готовы к неизбежному». И отнюдь не на уровне невнятного декларативного импортозамещения (европейских подсанкционных товаров массового потребления на азиатские), а в конкретике реорганизации базовых отраслей. Понятно, что на это нет ни времени, ни чёткого целеполагания, ни работающего, компетентного и лояльного механизма исполнительной власти.

Антикоррупционные мероприятия Навального в массовом восприятии сводят к нулю антироссийский санкционный фактор как главное оправдание экономических проблем. И без всяких социологических замеров становится понятно, что в формате «антикоррупционной революции» сверху реальные аресты среди высшего чиновничества — это лишь тактическая победа Путина, которая не имеет стратегической перспективы без изменения всей государственной модели. К тому же эта борьба в нынешнем формате неизбежно упрется в некую красную черту, переход которой превратит вскормленный эпохой реформ класс административно-экономической элиты из опоры «режима» в оппозицию. Среднему избирателю на фоне реального оконтуривания глобальных и внутренних угроз, по сути, становится безразлично, виной ли тому некомпетентность, злонамеренность или вороватость действующей исполнительной вертикали. Вопрос её контроля сверху становится проблемой доверия верховной власти снизу. А это — в свою очередь — ключевым фактором победы в борьбе за высший пост государства. Или как минимум её процентной убедительности.

Очевидно, что в ландшафте назревших противоречий у Владимира Путина остается все меньше пространства для имиджевого маневра в борьбе за обретающую все более четкие контуры «ядерную» целевую группу — консервативное патриотическое большинство. После ряда очевидных имиджевых провалов, от многомиллиардного «Ельцин-центра» в Екатеринбурге до мемориальной доски Маннергейму в Северной столице, под угрозой главный стимул поддержки Путина — иррациональные симпатии консервативного большинства на уровне веры. Десакрализация образа руководителя государства — это более чем серьезно. Сто лет назад, в феврале 1917-го, катастрофическое падение популярности Николая Второго стало ключевым фактором обрушения вековой государственной конструкции с известными последствиями масштаба глобальной катастрофы.

В условиях фактически стартовавшей президентской кампании у Владимира Путина остается, пожалуй, единственный эффектный и эффективный сценарий — «свой среди чужих». Народу придется предложить ремейк вековечной саги про доброго царя и злую дворню — «жалует царь — не жалует псарь». Это позволило бы откреститься от всех «безобразий», творимых нерадивыми, корыстными и злокозненными боярами, чтобы опереться на традиционный мотив «голосования сердцем» и восстановить сакральную веру в «никого кроме». Но эта стратегия обладает одним существенным недостатком: заявленная от первого лица, она чревата имиджевыми издержками, способными превысить искомый позитивный эффект.

Тут потребуется голос со стороны, рупор, отвечающий редкому сочетанию качеств — лояльность главному персонажу, широкая известность и то, чего нет в исполнителях роли такого глашатая в предыдущих президентских кампаниях — умения нащупать нерв пресловутого «национального кода». Что немаловажно — это способность умело и эффективно на этот нерв давить. В нынешних «предлагаемых обстоятельствах» такая задача не по силам не только мотоциклисту Залдостанову. В новой повестке даже такие бывшие доверенные лица Путина и признанные мэтры, как Константин Райкин, Геннадий Хазанов или Станислав Говорухин, — слабые козыри. Будущие оппоненты главного персонажа в предвыборной риторике легко их отыграют. Райкину неизбежно припомнят его попытку прикрыть провал репертуарного сезона государственного «Сатирикона» ярким шантажом «сталинской цензурой» и «недофинансированием», а затем — удовлетворенное молчание после очередной подачки Минкульта. Хазанову — его просьбу к главному кандидату о «шпаргалке с текстом» обращения к избирателям. А Говорухину — фактический провал в роли руководителя Общероссийского народного фронта.

Чтобы привлечь к «правильному» голосованию ядерный электорат, главному персонажу будущей президентской баталии потребуется фигура дальнобойного калибра, способного накрывать стратегические цели. И, похоже, такую фигуру он нашел.

Многое в этом контексте указывает на оскароносного всероссийского «бесогона» Никиту Михалкова. В отличие от других профессиональных лицедеев в роли носителя «национальной идеи», Михалков, очевидно, перерос своего отца как обладатель тонкого чутья на политическую конъюнктуру. Он предпринял — и далеко небезуспешно — самостоятельную попытку сформулировать стратегическую национальную повестку. И предстоящие выборы неизбежно заставят смахнуть пыль с его «Манифеста просвещенного консерватизма», который позволит поднять градус стратегического целеполагания на высоту, недостижимую для большинства возможных оппонентов, застрявших на уровне парламентской и площадной риторики в стиле «так жить нельзя»:

«Современный общественный строй, представляющий собой гремучую смесь из догоняющей Запад либеральной модернизации, произвола «местных начальников», всепроникающей коррупции, не устраивает большинство россиян. За «парадом» экономических реформ и «фасадом» либеральных институтов по-прежнему скрываются традиционные, архаичные общественные отношения. Люди устали выслушивать декларации о политической независимости, внимать призывам к индивидуальной свободе и верить сказкам о чудесах рыночной экономики. Эйфория либеральной демократии закончилась! Пришла пора делать дело!»

Не исключено, что именно под такую повестку Путин и Михалков уже договорились о взаимодействии. По опыту участия в дискуссионных программах знаю, что для придания диалогу завлекающей зрителя интриги с принципиальными единомышленниками приходится заранее договариваться: «О чём будем спорить?» И в этой связи стоит внимательнее отнестись к идеологическому разногласию обоих в вопросе «Ельцин-центра». Возможно, именно в эпизоде скандала Михалкова и Наины Ельциной вокруг Екатеринбургского мемориала первому президенту РФ произошла отработка темы, которую, в силу ряда политических условностей, не может озвучить Путин, но беспроблемно распаковывает Михалков. При этом Михалков Путина беспрекословно поддерживает и, по его собственному признанию, исправно голосует за него с 2000 года. Если так, то дело пахнет не банальной политической конъюнктурой уровня Райкина. Еще в феврале 2016 года Никита Михалков заявил в интервью «Интерфаксу»:

«Я уверен, что ничего невозможно построить, не расчистив площадку. А расчистить площадку — это на государственном уровне признать преступления Горбачева и Ельцина. Они совершили реальное преступление».

Недаром изощренный в политических интригах Михаил Горбачев, отвечая обидчику в эфире РСН, усмотрел в его заявлении политические амбиции:

«У него всегда претензия такая: на царя выйти. Пусть занимается своим делом», — заявил Горбачев и посоветовал Михалкову «не влезать в политику».

Обращает на себя внимание еще один скандальный эпизод — с запретом эфира на основном федеральном информационном канале «Россия-24» выпуска михалковского видеоблога «Бесогон ТВ», посвященного русофобским высказываниям известных журналистов. В результате запрета только в интернете программа рекордно срезонировала — набрала свыше трех миллионов просмотров и разошлась бесчисленными цитатами в СМИ. В таких случаях политтехнологи говорят: «Если это было не запланировано, то такое стоило бы придумать». Примечательно, что в авторском предисловии к интернет-версии запрещенного выпуска Никита Михалков снова тонко сыграл на нерве «национального кода», представив свою авторскую позицию как «попытку защитить тех, кого оскорбили».

С таких ресурсных и имиджевых позиций знаменитый режиссер одной фразой может разрубить, пожалуй, самый главный гордиев узел предвыборной проблематики, связывающий президента персональной ответственностью за все происходящее — пресловутый тандем. Легко представить, как Михалков рубит сплеча «народную правду» о «плохом премьере и его либеральном правительстве», которые саботировали майские указы президента и «довели экономику до краха, а народ до нищеты». При этом позволив Путину формально остаться над схваткой с «заклятыми друзьями».

Вероятность, что целевой электорат не только поверит, но и поучаствует в такой новой версии сценария «Свой среди чужих, чужой среди своих», очень высока. Ведь, беспроигрышно апеллируя к социальной справедливости, Никита Сергеевич все больше напоминает российский гимн. Музыка старая, слова новые. Но многие ли помнят наизусть текст отредактированной версии его знаменитого отца? Написано: «Россия — священная наша держава», в уме — «Союз нерушимый республик свободных». Так и у Михалкова — говорит «православие» — народ слышит «коммунизм». Такая вот иррациональность: слова — от разума, музыка — от души.