В мире сейчас около двух сотен государств, каждое из которых тесно взаимодействует с 20−30 другими. Есть различные государственные объединения, с разной тематикой и составом. То, как все государства и интеграционные объединения общаются друг с другом и внутри себя, складывается в очень сложную картину. Поэтому в ходу достаточно простые модели, которые основаны на том или ином факторе и позволяют более-менее понятно показать состояние мировой политики. Среди них особенно популярны следующие геополитические модели: морские державы и сухопутные державы, Бегемот и Левиафан, Хартланд и т.д. и т.п.

Василий Верещагин. Мавзолей Гур-Эмин. Самарканд (фрагмент). 1869-1870

Основная проблема геополитических моделей в том, что люди забывают: это просто схема, причем весьма упрощенная и образная, ‑ и начинают ею пользоваться при всех видах анализа. Второстепенной, но может быть даже более опасной проблемой геополитических моделей является их исходная ущербность, обусловленная неверными предпосылками и злонамеренным лоббизмом. То есть, попросту говоря, в основе некоторых моделей лежит некомпетентность и чьи-то корыстные интересы.

Возьмем, к примеру, Россию. Как представляется геополитическая модель ее взаимодействия с миром? Все довольно просто: предлагаю компиляцию из того типичного набора, который кочует по СМИ и социальным сетям:

Россия с Запада граничит с Евросоюзом, представляющим рыхлое образование уже завершающих развитие стран, которые находятся под влиянием США. Евросоюз скоро падет под напором варваров из Африки и с Ближнего Востока, потому что европейцы отступили от традиционных консервативных ценностей и стали проклятой Гейропой. Со стороны юга у России — Кавказ, который является очень важным геополитическим регионом, где требуется постоянное присутствие России, ведь судьбы всей Евразии решаются именно на Кавказе. Там живут уникальные народы с потрясающей культурой, нужные в качестве союзников любому мировому центру силы. А еще там близок Ближний Восток, где находится земля обетованная для многих представителей культурной тусовки.

На юго-востоке России находятся Казахстан и Средняя Азии — эти страны постоянно подвергаются риску захвата со стороны афганских моджахедов или китайского соседа, который спит и видит, как бы помыть свои кроссовки «Adibas» в водах Иссык-Куля или Арнасайского водохранилища. Но сам Китай — это брат России по противостоянию с загнивающим Западом. Еще чуть-чуть и коммунистические китайские трудящиеся дадут пару триллионов долларов России, чтобы та защитила их от блока НАТО. Сама Россия постоянно думает о том, что творится в подлой Гейропе и как с этим соотноситься. Потому что иметь хорошие отношения с Европой — это очень-очень важно. Почему важно — не очень понятно, но важно.

Все перечисленные выше образы, при всей своей ироничности, достаточно часто встречаются в российских СМИ, в социальных сетях, да и в выступлениях известных говорящих голов. Более того, в рамках этой геополитической конструкции осмысливается и история России. Между тем, мягко говоря, все это не очень правильно.

Начнем с того, что Европа всегда была главным рынком сбыта для России, но сбыта преимущественно сырьевых товаров. Сейчас, допустим, это нефть и газ, в конце XIX века это было зерно, а в XVII веке — пушнина. Стандартно эти отношения регулировались государственными монополиями и служили для обогащения весьма небольшой кучки российской элиты.

Второе. Южный Кавказ и Закавказье отделены от России не очень заметным из Москвы, но реально существующим Большим Кавказским хребтом высотой до 5642 метров над уровнем моря. Через данный хребет есть две стратегические дороги и два прохода — один в Абхазии, другой в Дагестане. А стратегическими эти дороги называются потому, что больше дорог нет. Таким образом, всё, что происходит по ту сторону этой мощной, естественной границы, является важным для России примерно в той же мере, в какой важны диаспоры армян, грузин, азербайджанцев и курдов в Москве. Ведь тот же ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) вряд ли будет прорываться с боями по Военно-Грузинской дороге сквозь мины, завалы, лавины и удары артиллерии.

Третье. О важности территориальных приобретений европейских территорий России. Если мы возьмем список регионов-доноров государственного бюджета Российской Федерации, то из 85 их всего 10: семь из них находятся за рекой Волгой, в Поволжье, Урале и Западной Сибири, два — Москва и Московская область, исконные земли для российской государственности. Ну и в итоге остается Ленинградская область. То есть фактически 300 лет войн и дипломатических усилий, начиная с Петра Первого, принесли современной России только один платежеспособный регион. Остальные ценные регионы были захвачены очень малыми силами при ранних Романовых и их предшественниках. Ну, а часть Польши, Бессарабии, Прибалтика и Финляндия требовали такого напряжения сил по их удержанию, что при первой возможности тут же отделились.

Четвертое. Реальное азиатское направление развития в России видно по географии ярмарок. Две самые крупные из них: Нижегородская и Ирбитская, — находились в Поволжье и на Урале, так как основная продуктивная и наиболее обогащающая весь русский народ, а не только нескольких монополистов торговля шла именно со странами Востока. Россия несколько веков контролировала торговлю чаем, ревенем и фарфором с Китаем, шелком, коврами, ювелирными изделиями с Ираном, хлопчатобумажными тканями, каракулем, ювелирными изделиями со Средней Азией. Русские купцы как сами торговали, так и позволяли торговать на этом рынке европейцам. Со своей стороны Россия продавала туда трудоемкие промышленные товары, которые приносили прекрасную прибыль. Причем в большинстве своем, конфликты с восточными странами у России были кратковременными и эпизодическими. Ну, а к примеру торговля хлебом через ту же Одессу стала одной из причин Первой Мировой Войны. Но об этом все забыли. Забыли и то, что самый большой товарооборот у России сейчас с Китаем, США были союзниками России в двух мировых войнах, а объединенная немецкая Европа в этих двух мировых войнах была противником. В целом, получается, что вместо того, чтобы всецело развивать свои связи с Востоком, Россия безнадежно и с убытками участвовала в европейской игре, часто в качестве статиста.

Отношение к Востоку «он никуда не денется» в эпоху возрождения Юго-Восточной Азии как политического центра мира оказалось диким промахом. Кто знает, какая сейчас была бы обстановка в мире, если бы СССР отделил от Китая Внутреннюю Монголию и Синьцзянь — ведь у него на это были все шансы. Но идеологическая солидарность оказалась важнее политических интересов, и шансы были упущены.

Практически говоря, действующая и весьма популярная геополитическая модель взаимодействия России с остальным миром является ложной, задает неправильные ориентиры во внешней политике и более того — экономически безуспешна. Но у нее есть многочисленные лоббисты и большая историческая инерция. Так что все останется как есть — стереотипы очень живучи, хотя и часто опасны для их носителя.