«Корреа – не Чавес. Ленин – не Владимир Ильич»

Сегодня Эквадор выбирает президента страны. Основные кандидаты — представитель правящей партии Ленин Морено и правый политик Гильермо Лассо.

Испанское электронное издание El Confidencial в день президентских выборов в Эквадоре попыталось понять: уход с политической арены Рафаэля Корреа будет благом для страны и всего региона или, наоборот, катастрофой.

«Эквадор — страна, по сравнению со своими соседями по континенту, небольшая, но хорошие экономические показатели и сильная рука президента Рафаэля Корреа, проводившего курс на латиноамериканское единство и «противостояние империализму», сделали это государство одной из ключевых фигур», — пишет корреспондент El Confidencial в Кито Альберто Андрео.

«Когда 5 марта 2013 года тогдашний вице-президент Венесуэлы Николас Мадуро объявил о смерти президента Уго Чавеса, Латинская Америка почувствовала себя осиротевшей. Социализм, в котором регион жил в XXI веке, ощутил вдруг свою беззащитность перед надвигающимся с севера капитализмом. Паника, охватившая латиноамериканские государства, заставляла их лидеров искать точку опоры. Одни обратили свои взоры на Кубу, служившую для социалистов главным идеологическим маяком. Другие повернулись в сторону Аргентины и Бразилии. Об Эквадоре вспомнили немногие. Однако число ориентированных на эту страну заметно увеличилось после поражения Кристины Киршнер и ухода в отставку Дилмы Руссефф. Сближение между Кубой и США, состоявшееся после смерти Фиделя Кастро, добавило Эквадору популярности», отмечает Альберто Андрео.

На самом деле, Рафаэля Корреа изначально называли преемником Чавеса в регионе и «надеждой Боливарианского альянса». Поэтому, когда Корреа заявил, что после 2017 года уедет на ПМЖ в Европу вместе с женой, у многих он вызвал разочарование.

Для Испании, продолжающей неровно дышать к Латинской Америке на правах бывшего сюзерена этого региона, такое пышное вступление к анализу состояния страны, избирающей сегодня нового президента, — даже не церемониальный политический реверанс, а обычная практика подачи официального взгляда на вещи и скрытого навязывания «правильного понимания ситуации».

«Корреа — последний из могикан. Его уход — свидетельство того, что левые движения в Латинской Америке просто «сдуваются». После Чавеса он оставался практически единственным лидером, который мог вести за собой регион против «наступающего империализма». Его большой политический вес держался на нефти, которой богата страна, вернее, на высоких ценах на черное золото», — Андрео кажется, что он раскрывает секрет устойчивости и популярности «Маши» (народное прозвище Рафаэля Корреа, на диалекте индейцев кечуа означающее «партнер» — прим. авт.). — В этом, хотя и не только, видятся многие параллели между Корреа и Чавесом. Оба они поднялись в момент, когда за баррель платили $100 и выше, оба успели обозначить далеко идущие планы инвестирования в производственную инфраструктуру своих стран и социальные проекты. Эти двое были долго у власти: Чавес — полтора десятка лет, Корреа — десяток».

Подвести в качестве опоры авторитета Чавеса высокие нефтяные цены выглядит изрядным преувеличением (все-таки пресловутые сто баксов за бочку держались никак не пятнадцать лет), но обращать внимание на эти детали сейчас нет смысла. Давайте о конкретном.

А конкретика такова. При Корреа в Эквадоре существовала (вполне чавистская, по определению испанских аналитиков) «политика социально ориентированной помощи», способная «при определенных условиях в определенный промежуток времени демонстрировать народу заботу о нем в обмен на поддержку». Но поскольку нефтяные деньги вкладывались не в развитие производства, а в потребление людьми, как только рынок черного золота пошел вниз, резервы довольно быстро растаяли, а желание народа «получать еще» обострилось. «Маши» пережил период мощных антиправительственных протестов, сопровождавшихся излучавшими страх плакатами «не дадим Эквадору превратиться в Венесуэлу», и, скорее всего, понял, что если продолжать руководить этим государством, то это принесет куда больше проблем, чем удовольствий.

Корреспондент видит сходство двух фигур и в том, что и Чавесу, и Корреа удалось выстоять при попытках государственных переворотов (первому — в 2002 г., второму — в 2010-м), хотя это — скорее эпизоды, подтянутые ради количественной базы, подтверждающей гипотезу сходства персон и их судеб, чем реальное свидетельство похожести лидеров двух стран. Большего эффекта тождественности можно добиться, вспомнив, что оба они имели собственные телепрограммы («Алло, президент» и «Линк гражданина»), с помощью которых могли продемонстрировать свою заботу о рядовом гражданине и дать этом гражданину возможность почувствовать себя на короткой ноге с самим президентом.

«Корреа круто набрал очки в категории «защита свободы слова», приютив в 2012 году в посольстве своей страны в Лондоне Джулиана Ассанжа, который отсиживается там до сих пор и судьба которого после сегодняшних выборов становится совершенно туманной, — отмечает журналист. — Предоставить «крышу» Ассанжу — очень сильный ответ тем, кто обвинял эквадорского руководителя в государственном контроле (читай — зажиме) средств массовой информации. Это же фактически давало если не право, то возможность правительству Эквадора «регулировать» содержание текстов в прессе страны», пишет Альберто Андрео.

С этим взглядом из Испании категорически не согласна генеральный директор «Центра специализированных исследований и изучения общественного мнения» (Centro de Investigaciones y Estudios Especializados — CIEES) Татьяна Ларреа, считающая, что «образ Корреа, кастрирующего эквадорскую прессу, не соответствует действительности».

«Президент Эквадора за время своего правления не раз вызывал приступы любви и ненависти народа и его различных групп, но именно это говорит о том, что каждый имеет возможность свободно выражать свое мнение в зависимости от собственного восприятия ситуации».

«Эквадор не может остаться в стороне от сравнения с Венесуэлой и потому, что коррупция для Кито — такое же обыденное и процветающее явление, что и для Каракаса, — уверен Андрео. — Обвинения бывшего министра углеводородов Эквадора Карлоса Парехи Януселли в том, что он «запустил лапу» в дела государственного нефтяного концерна «ПетроЭквадор» (PetroEcuador) и «не мог этого сделать без одобрения последнего из вице-премьеров Корреа, Хорхе Гласа», звучащие как раз под выборы — совпадение, оставляющее крайне мало шансов кандидату от левых сил (пока еще правящих) Ленину Морено победить».

Вбросы порочащей информации в нужный момент (в данном случае речь не о том, правдивы ли данные или ложны) — обычный прием в предвыборной борьбе, так что не стоит на этом заострять внимание. Стоит только оценить, насколько эта информация сможет поколебать позиции того, против кого она направлена.

Морено в данном случае рассматривается многими как преемник политики Корреа, усиленно отождествляемого с Чавесом (с намеком на Мадуро как человека, унаследовавшего от Уго Венесуэлу). Однако Эквадор при «Маши» пострадал от обвала нефтяных цен куда меньше, чем Венесуэла. Да, в 2016 году ВВП Эквадора сократился на 1,7% по сравнению с объемом, достигнутым в 2015 году. Да, эти «минус 1,7%» пришли на смену существовавшим ранее «плюс 4,5%». Но начавшийся рост стоимости бочки уже позволил Центробанку Эквадора (Banco Central del Ecuador — BCE) увидеть в 2017 году перспективы: ВВП должен вырасти на 1,4%. Это ли — не возможность левым показать, что их идеи жизненны и продуктивны, стало быть, менять шило на мыло 19 февраля не стоит?

«Люди, конечно, жалуются. На то, что им чего-то не хватает, — уверена упоминавшаяся выше Татьяна Ларреа. — Но такие люди есть всегда. Я не вижу каких-то элементов, которые бы ставили знак равенства между Эквадором и Венесуэлой. Нет оснований ожидать социального взрыва. Корреа, в отличие от Чавеса, — политик, признанный во всем мире. Если его манера руководства будет унаследована последователем, в Эквадоре ситуация останется стабильной».

Подводя итоги и взвешивая все то, что ему удалось собрать, журналист El Confidencial приходит к выводу, что Рафаэль Корреа претендовал все-таки на то, чтобы «стать эквадорским Уго Чавесом, но оказался более дальновидным политиком».

«Он не хочет принять участие в процессе потери лица левыми правительствами в Латинской Америке (снова камешки в огород Бразилии и Аргентины — прим. авт.). Он мог занять образовавшуюся после смерти Чавеса нишу и укрепиться после смерти Кастро, — заключает Андрео. — Но Корреа — не Уго и не Фидель. Он не настолько уперт в следовании идее, чтобы не видеть, какие впереди перспективы. А они — не ободряющие. У Чавеса текли рекой деньги за нефть. У Эквадора ее куда меньше, и цены, как мы помним, другие. Лидерство просто обязано быть подкреплено финансами, а их по большому счету недостаточно. Корреа сообразил, что лучше остаться в истории эффективным лидером одного государства, чем неудачником, развалившим блок из нескольких. И воспользовался возможностью удалиться от дел в ореоле славы».